Дар Демона. Том 1 и Том 2 (СИ) - Веден - Страница 54

— Темира сказала?

— Значит, знаешь. Почему ты не взял девочку к себе, почему оставил с чужими людьми?

— Дочь Темиры должна расти в Великой Степи, а не в каменной ловушке, которую имперцы называют городом, — резко ответил шаман. — Ты знаешь, почему мне пришлось поселиться здесь. А Наи хорошо там, где она сейчас.

— Неужели? — усомнился Мэа-таэль. — Хорошо в безродной туурской семье? Для них она не то взятая из жалости обуза, не то служанка. И у тебя поворачивается язык сказать, будто это хорошо?

— Я сказал, там хорошо ей, — спокойной ответил старик. — Не придумывай ужасов, ее любят и балуют, как не всякий будет баловать свою родную кровь. Но я не говорил, что для одной из семьи Таэль достойно жить среди чужаков. Так сложилось. Исправь это. Вернись в Степь, возглавь племя, возьми в шатер достойную хозяйку и забери сестру у чужаков.

— Я не могу. — Мэа-таэль отвернулся. — Ты же знаешь, я не могу!

— Тогда прими то, что есть.

В ответ на слова старого шамана о Дланях, переданные Мэа-таэлем, Арон лишь молча кивнул, а потом стал с интересом разглядывать разложенные на столе якоря.

— Завтра? — спросил Мэа-таэль.

— Завтра, — согласился Арон. — Как я понимаю, облики на готовую заготовку накладывал ты сам?

— Пришлось тряхнуть стариной.

— А отсутствие Дара этому не мешает?

— Здесь работает призванная сила духов, — объяснил полуэльф. — Дар не нужен. Он даже мог бы повредить. Наши духи не любят магов.

— Уникальные вещи эти ваши маски, — задумчиво произнес Арон.

— Твоя магия намного сильнее, — пожал плечами Мэа-таэль. — Сильнее и удобнее. На подготовку якорей-болванок уходит от четырех до шести месяцев, новичок может провозиться даже год, а тебе достаточно произнести пару заклятий, махнуть рукой — и готово.

— Ну да, до тех пор, пока эта самая магия не отшибет напрочь память, — согласился Арон.

— Увы, — не стал спорить полуэльф.

Мэа-таэль ушел, оставив Арона изучать и примерять якоря. Получившийся облик ему нравился. Из зеркала на него смотрел парень лет двадцати пяти, на вид простоватый, но с крестьянской хитринкой во взгляде — один из тех невидимок, внешний вид которых забывается через минуту после встречи.

Идеал маски.

Арон обладал прекрасной памятью на все места, где доводилось бывать хоть однажды, будь то дом ведьмы в лесной чаще, старая хижина среди рыбацких трущоб, роскошный особняк или пещера в заснеженных горах с почти невидимым входом. Вот и сейчас он шагал уверенно, точно зная, куда нужно свернуть, через какой переулок сократить дорогу, хотя проходил здесь лишь один раз три года назад. Не совсем здесь, правда, хотя до сих пор Радога его мира ничем не отличалась от нынешней. Те же дома на тех же улицах, тот же особый говор людей, та же их привычка к ярко-синему цвету в одежде.

Только Длани, нависшие над городом, оказались отличием — уже почти привычным. Люди приспосабливаются ко всему, особенно к вещам, не представляющим явной угрозы. Даже селятся порой на склонах вулкана и радуются жизни. Так и Длани, застывшие вокруг города, походили на такой вулкан — спящий, совсем не опасный. Может, не проснется еще пару веков или тысячелетий.

Арон поймал себя на том, что замедлил шаг, разглядывая далекие дымные столбы, и встряхнулся. Уверения старого шамана, переданные через полуэльфа, успокаивали слабо. Бог, пославший Длани, имел к прежнему Тонгилу слишком личный интерес, слишком странным и не без последствий оказался для Арона невольный визит в царство Многоликого. Повторять не хотелось. Вообще сталкиваться с какими-либо богами и богинями не хотелось.

Кроме одной.

Мостовая послушно стелилась под ноги, память вела по переулкам и улочкам, пока Арон не оказался на площади перед небольшим зданием, окруженным, как забором, высокими ясенями. То, что пряталось за широкими стволами священных деревьев, не являлось храмом в обычном смысле слова. Там не молились и не приносили жертв. Но не было это и жилищем простых смертных. Его обитатели, будучи рожденными от человеческих родителей, сами уже не считались людьми. На всех языках и наречиях империи Террун их именование означало одно: Дочери Земли.

Арон некоторое время стоял перед резными створками ворот, потом толкнул их. Те распахнулись так же легко, как прежде, и во внутреннем дворе все соответствовало его воспоминаниям. Тихо, спокойно, уютно, как в объятиях матери. Здесь не бывало иначе.

Пройдя по узкой тропе, усыпанной белой галькой, Арон свернул направо, к длинной веранде. Сам дом — добротный трехэтажный особняк — плотным слоем покрывали зеленые вьюны, не позволяя увидеть ни первоначальный цвет стен, ни материал, из которого их сложили.

Внутренний двор казался пуст, но Арон знал, что это иллюзия. Взгляды Дочерей он чувствовал кожей — будто невидимки, забавляясь, водили пушистыми перышками вдоль его хребта. Дочери Земли, особенно младшие, всегда отличались любопытством.

— Зачем ты здесь, смертный? — Голос, раздавшийся за его спиной, был низким, грудным, одним своим звучанием вызывавший недолжные мысли и желания. Арон обернулся, уже зная, кого увидит. Старшая Дочь — такая же, как и три года назад. Прекрасная женщина, из тех, кто с возрастом становится лишь красивее.

— Я пришел поклониться Великой Матери, — сказал Арон.

— Ты знаешь, что до́лжно делать?

— Да.

— Тогда ступай. — Жрица сошла с тропы, скупым жестом указав направление.

Арон бросил быстрый взгляд в ту сторону, а когда вновь взглянул на жрицу, она уже исчезла.

Пространство сада свивалось причудливо и неожиданно, способное напугать и даже свести с ума непосвященного. Здесь не существовало расстояния как такового, по этим узким тропинкам могла бы блуждать до скончания веков многотысячная армия. Арон знал — здесь нельзя искать, нельзя теряться в нетерпении или страхе. Он окажется там, где нужно, когда будет готов, но не раньше. Иногда это занимало полчаса или пару часов, однажды, казалось, отняло почти три дня, хотя во внешнем мире прошло лишь несколько минут. Во внешнем мире всегда проходило лишь несколько минут.

Как и прежде, дом, где жили Дочери, первым исчез из виду, заслоненный густой кроной деревьев. Следом пропали стены, и когда Арон, следуя тропе, взобрался на высокий холм, вокруг расстилались лишь бескрайние поля. На востоке, ближе к горизонту, степь переходила в густой лес, на юге блестели зеркала озер, север и запад скрывала туманная дымка. Так было и в прошлый раз, но сейчас в тумане двигались тени огромных размеров. Некоторое время Арон смотрел на неясные силуэты, потом отвернулся.

Великая Мать всегда ждала на юге.

Когда он спустился с холма, пейзаж сменился в очередной раз, и вместо полей Арон увидел скалистое плоскогорье. Из ближайшей расселины в скале тек ручей, прыгая вверх по неровным каменным ступеням с грацией горной серны. Арон, остановившись, наклонился, подставил ладонь под струю. Вода неожиданно больно хлестнула по руке, заставив ее отдернуть, и продолжила свое противоестественное движение — вверх, выше и выше. Ни один нормальный ручей не мог вести себя так, это противоречило законам природы и здравому смыслу. Хотя какое значение имел здравый смысл человека в мире богов?

Арон шагал по тропе, которая сама ложилась под ноги, рядом весело бежал прозрачный поток, то ли охраняя, то ли следя, то ли просто составляя компанию. Все вокруг дышало Силой, и он не удивился бы, узнав, что ручей на самом деле нечто иное, одушевленное и обладающее сознанием.

А потом, как и раньше, мир развернулся вокруг оси, день сменился ночью, и перед человеком предстала богиня. Вернее, ее облик, подвластный восприятию смертного.

Арон знал, иные спрашивающие видели иное, но ему она всегда являлась в виде огромной волны с пенистыми краями, нависшей над головой, готовой поглотить. Точно такой, какую Арон видел много лет назад у берегов своей холодной родины. Черная убийственная волна на фоне черного звездного неба…