Дар Демона. Том 1 и Том 2 (СИ) - Веден - Страница 48

«Прошу Тебя, остановись!»

Существо извернулось в середине прыжка и посмотрело в ту сторону, откуда донесся голос. Там стоял такой же двуногий, как и эти неправильные, только мех на его голове казался совсем белым. И он говорил!

«Они плохие, — пожаловалось Существо. — Они кидали в Меня палки!»

«Они глупы, — сказал правильный двуногий. — Они будут наказаны. — И добавил: — Я пришел за Тобой».

«Я хочу вернуться в Просторную Пещеру, — возразило Существо. — Я хочу правильных маленьких двуногих, говорящих на правильном языке, которые станут ухаживать за мной. Я никуда не хочу идти».

«Понимаю, — проговорил правильный двуногий. — Но для этого требуется время. Идем со мной, я позабочусь, чтобы за Тобой ухаживали правильно».

Существо заколебалось. Оно помнило понятие «Времени». Для самого Существа оно не имело значения, но двуногие наделяли «Время» силой и властью. Даже самые правильные двуногие, которые заботились о Нем. Они говорили о Времени, когда Существо спрашивало, отчего черный мех на их головах становится белым, отчего те двуногие, которых Существо научилось узнавать среди прочих, вдруг переставали приходить к Нему. В первую очередь двуногие служили Времени, и Существо ничего не могло с этим поделать.

«Я пойду с тобой, — решило Существо. — Я буду ждать. Но не очень долго. Я не хочу ждать долго».

Правильный двуногий почтительно поклонился, открыл Врата и ждал, когда Существо, уменьшив размер, скользнет под золотую дугу…

Но мир так и не обрел правильность. Вместо Просторной Пещеры двуногий с белым мехом поселил Существо в пещеру маленькую — он назвал ее «комнатой», где в Своем обычном облике Существо едва бы поместилось. Так что Существу постоянно, даже во сне, приходилось контролировать размер тела.

Он приставил к Существу служителей, но те оказались глупы и бестолковы. Они не умели говорить, они не знали, как правильно чистить чешую, не понимали, какая пища вкусная, а какая нет. Они постоянно вздрагивали и часто роняли подносы с едой, а их рты издавали пронзительные бессмысленные звуки.

Каждый день правильный двуногий приходил к Существу и убеждал подождать еще немного. Вот только Существо уже начало сомневаться, действительно ли этот двуногий с белым мехом — правильный.

Дорога затягивает быстро. Очень скоро начинает казаться, будто и нет никакой другой жизни — только ранний, почти на самой заре, подъем, быстрый завтрак остатками вчерашней дичи, и вновь по коням, в путь.

Они ехали уже шестой день, дремучий лес сменился рощицами на пригорках, где деревья сиротливо жались друг к другу, стараясь захватить побольше плодородной почвы для корней и не оказаться в воде, которая здесь была повсюду: в крупных озерах и покрытых тиной болотцах, мелких ручьях и речушках. И на этой самой воде вольготно расположились стаи птиц, так много, что казалось — просто брось камень, и обязательно заденешь пару. Добыча из этих птиц была неказистая и костлявая — то ли дело осенью, — но мясо есть мясо. В седельных же сумках Венда из съестного обнаружились только лепешки тумасс — вещь замечательная и действию времени почти неподверженная, но быстро, к сожалению, надоевшая и самому Венду, и Ресану.

Под действием амулета личины Росана даже мысленно воспринимала себя как парня, поэтому и имя Ресан, и внешность черноволосого паренька с каждым днем казались все естественнее и роднее. Дед-шаман предупреждал: чем дольше она будет носить амулет, тем глубже искусственная личность проникнет в ее собственную. И чем дольше продлится маскарад, тем сложнее и болезненнее окажется возвращение в себя.

— Ресан! — Юноша обернулся на голос и сквозь редкие ветки увидел фигуру Венда, отошедшего к ближайшему роднику набрать во фляги воды и теперь что-то рассматривающего в траве. — Подойди сюда!

Сперва Ресану показалось, будто воин нашел отпечаток босой человеческой ноги: вот на сырой земле отчетливо отпечатался внешний край стопы, а вот… Или нет?

— Видел когда-нибудь подобное? — спросил Венд.

— Нет, — пробормотал Ресан, не отрывая взгляда от следов слишком широко расставленных пальцев, и от тонких полосок между ними. — Это ведь следы перепонок? Как у жаб?

— Похоже на то. — Венд наполнил фляги и выпрямился. — Гаси костер и поехали. Позавтракаем в седле.

— Эти следы…

— Не здесь, — перебил его воин. — Не сейчас. Чем раньше отсюда уберемся, тем лучше.

Собрались быстро. Венд вел себя обычно, не озирался по сторонам, но казалось, будто он следит за всем окружающим при помощи иных чувств. Ресан так не умел. Спросить о причине их торопливости юноша решился лишь через добрых десять миль.

— Слышал когда-нибудь о тууршах? — вместо ответа поинтересовался Венд и на недоуменный взгляд Ресана пояснил: — Их еще называют трясинниками или болотными гулями.

— Трясинники? Но ведь это деревенские сказки! Их же… — Под насмешливым взглядом воина Ресан покраснел, но упрямо закончил: — Их не существует.

— Ну да. След такого несуществующего трясинника мы сегодня утром и видели, — подтвердил Венд.

Ресан поежился. Скорее всего, Венд говорил правду. Вернее, то, что считал правдой. Несмотря на слова спутника и найденный на берегу ручья отпечаток, Ресан с трудом мог заставить себя поверить в реальность существования болотных гулей. Причина этого заключалась в словах человека, в чьей мудрости юноша не сомневался. Данный человек утверждал, что эти существа, когда-то действительно жившие в их мире, уже много веков как вымерли. Приезжая к графу ар-Корму, Аларик Неркас немало времени проводил с его детьми, и средняя дочь благородного тара относилась к Светлому магу с восторженным благоговением и ловила каждое его слово…

— В старых легендах говорится, будто из воды трясинники выходят только ночью, — после долгой паузы подал голос Ресан, — а днем спят.

— Скоро узнаем, так ли это, — мрачно сказал Венд.

— Ты их, тууршей, когда-нибудь вживую видел?

— Вживую, к моему счастью, нет. Зато видел такие следы, как сегодня, а также останки невезучих воинов, которыми эти твари закусили. Последние дни прошли слишком спокойно. Странно, что нас прежде никто не потревожил. Хотя если магу я нужен живым… — И Венд резко замолк, отвернувшись от Ресана.

Закат расцветил болотце небесными огнями, золотом и багрянцем — императорскими цветами, цветами одежд Солнечного. Божественная красота казалась невероятно близкой, однако Ресан, протянув к отражению руку, коснулся лишь холодной воды.

— Ты там молиться собрался? — донесся с поляны недовольный голос Венда, и юноша с запозданием вспомнил, для чего его послали.

— Есть здесь следы? — Венд подошел ближе, оглядывая берег, почти полностью свободный от привычных камышовых зарослей.

— Я ничего не увидел. — Ресан почти закончил обходить болотце, когда картина заката заворожила его.

— Не увидел, значит… — Венд нахмурился, но больше ничего не сказал, только кивнул в сторону полянки — небольшого сухого пригорка, где стояли их расседланные кони и варился в котелке ужин. После катастрофических по результатам попыток Ресана создать нечто съедобное Венд к приготовлению пищи его больше не допускал, доверив сбор хвороста и присмотр за лошадьми.

Закат уже погас, но западная полуокружность неба еще отличалась по цвету от востока, где начали высыпать бледные северные звезды.

— Думаешь, здесь трясинников нет? — стараясь не выдать страха, спросил Ресан.

— Неважно, что я думаю, — без особого энтузиазма отозвался воин. — Есть или нет, к утру узнаем. Если сумеешь, попробуй заснуть, но оружие держи наготове.

— А ты? — Юноша в который раз оглядел поляну и окружающие ее болота, укрытые сумраком.

— А я так, — хмыкнул Венд.

Ресан был уверен, что не заснет, но стоило закрыть глаза, как перед глазами проявились образы.

…Маленький островок находился едва в ста шагах от берега, и деревенская малышня издавна облюбовала его для своих игр. Но сегодня все казалось немного иначе, немного не так. Однако Ресан, устроившийся на согретой за день скале, никак не мог понять, в чем заключалось отличие. Как обычно, визг, смех и крики смешивались в воздухе, как обычно, недовольные крабы спешили спрятаться от неугомонной детворы за камнями, и, как обычно, кто-то возмущенно вопил, ужаленный медузой.