Неисправимый лжец - Хол Иден - Страница 4

– Лена! Ты чего несешь? – папа сразу принимает позу, уперев руки в бока. – Ты что, не слышала ничего? Арсений…

– Арсений сам не знает, что творит! – отрезает она. – Это он не подумав полез! А может, он вообще ошибся?

– Они подрались при всех гостях! – папа неумолим.

– Ну какая свадьба без драки? Ну чего делать из мухи слона-то? Ты знаешь, каких мне сил стоило успокоить гостей? Конкурсы организовать? Тамаде пришлось доплатить, чтобы он их отвлекал.

– Да какие гости?

– Да самые обычные, родственники наши, друзья, подруги мои, коллеги! Столько народу пришло! Такой праздник замечательный!

– Да испорчен твой праздник! – папа уже не сдерживается. Они ругаются, а мне хочется от них спрятаться. – И вообще, чего ты кудахчешь? Ты ни копейки за него не платила, все женишок сам оплачивал!

– Вот именно! Раз оплатил, надо воспользоваться по полной программе! Тогда у всех гостей останутся хорошие воспоминания, как вкусно кормили, какой концерт замечательный был, какие конкурсы интересные, платье на невесте и танец!

– И драка!

– Ну и что? – мама тоже ставит руки в бока, – ну и что, что драка? На нашей свадьбе ты тоже с Колькой подрался!

– Колька напился тогда, а этот… – машет рукой в сторону двери, – жене изменил!

– Она еще не была его женой!

– Ты в своем уме, Лена?

– Прекратите, пожалуйста! – я вскрикиваю и закрываю голову руками, не могу больше слушать, как они ругаются. Меня будто здесь нет. Чувствую себя опустошенной и одинокой как никогда. Мне так плохо, а еще они орут друг на друга, будто мало проблем.

– Ну что ты, доченька, – мама сразу же усаживается на кушетку рядом со мной, берет мою руку в свою, гладит ее, – ты успокойся, не нервничай, доктор сказал, тебе нельзя нервничать, а то голова болеть будет.

– Пожалуйста, оставьте меня в покое, – говорю сквозь слезы. Я правда очень хочу просто тишины и, чтобы все ушли.

Дверь в смотровую распахивается, и показывается врач приемного отделения.

– Так, все граждане родственники, прошу покинуть помещение, прием окончен, пациентка переезжает в палату!

– Мира! – прямо за ним залетает Дима, расталкивает врача и папу, на маму вообще внимания не обращает, словно он хозяин этой больницы – Мира, детка, все будет хорошо! – говорит уверенно и твердо, – тебя осмотрит лучший невролог! Я вызвал специалиста из своей платной клиники. Ты поправишься, и мы обязательно поговорим, – я смотрю на него уже взявшего себя в руки, хмурого и хладнокровного, только с пластырем на стороне лба и пятнышками крови на воротнике белой рубашки, и мне становится еще горше.

Он все еще шикарно смотрится в темном костюме, как и на свадьбе. Я так гордилась им, так была счастлива, что выхожу замуж за сильного и красивого мужчину. Мою опору и каменную стену. А он…

Я всхлипываю:

– Уйди! – видеть его не могу.

– Так, женишок! – папа вырастает горой над Димой, – а ну, выйдем на разговор! – цепляет его под локоть и тащит к двери.

– Мира, я никуда не уйду, я буду здесь! Не волнуйся! – успокаивает твердым голосом, потом поворачивается к папе, – Владимир Семенович, нам не о чем говорить. Все вопросы я решу со своей женой персонально!

– Давай, давай! Иди, павлин! – у папы другое мнение.

Он выталкивает Диму из смотровой, а мама взволнованно вскакивает с кушетки.

– Вова! Оставь его, не трогай зятя! – всплескивает руками, оборачивается ко мне, – доченька, ты не горячись, – продолжает свою песню, – ну всякое бывает. Ну мужики же все такие! Ты думаешь отец твой без греха? Все грешны, это природа такая мужская!

– Мама, что ты такое говоришь?

– Гражданка, выходим, – врач пытается ее выпроводить.

– Ты же его сама выбрала, Дима хороший, воспитанный мужчина, с кем не бывает, ну совершил ошибку, ну что теперь все сразу портить? Это же такая мелочь! Сколько еще всякого будет! Он теперь твой законный муж! А муж и жена в горе и радости!

– Выходим, выходим! – уже почти вытолкал, мама цепляется за дверной косяк.

– Я уверена, ты его простишь! Ты же его любишь, сама говорила!

– Не люблю я его! – срываюсь и кричу, а сердце рвется напополам. Как после такого можно любить?! Это самое настоящее предательство!

– Доченька!

– Все! Завтра увидитесь! График посещения узнавайте в регистратуре! – захлопывает дверь врач и оборачивается ко мне, – сейчас оформим вас в палату, сделаем укольчик, и спокойно поспите.

– Можно попросить больше никого из них не пускать ко мне? Пожалуйста! Я никого не хочу видеть! Особенно Диму!

– Вашего супруга? – он помогает мне сесть в кресло-каталку, кладет на мои голые ноги тонкое покрывало, сверху пакет с личными вещами, кроме платья. – Он тут нам навел шороху. Очень экспрессивный.

Ничего не хочу о нем слышать, закрываю глаза и подпираю голову руками. Когда доктор вывозит меня, в коридоре встречает санитар и сменяет его, ни родителей, ни Димы я не вижу, но слышу их голоса откуда-то издалека.

Черт с ними со всеми.

Я хочу, чтобы этот самый ужасный день в моей жизни закончился!

Пусть мне вколют снотворного и побольше!

Мы едем на лифте, поднимаемся на пару этажей вверх, а потом долго двигаемся по коридору с палатами нейрохирургического отделения, и я не понимаю, почему меня никуда не завозят, полно свободных мест.

Дверь для меня открывают только в самом конце, и это палата всего с одной кроватью, в ней царит очень приятный полумрак, свет больше не режет глаза и сразу хочется лечь спать.

Помогают устроиться на кровати, она широкая и комфортная, с мягкими подушками, спустя время приходит медсестра и делает мне укол, кк и обещал доктор. Я заворачиваюсь в одеяло, будто оно может меня спрятать ото всех невзгод и засыпаю.

И снится мне непрекращающимся кошмаром моя свадьба, это ужасное видео, Дима, который толкает ту женщину бедрами, загнано дыша. Я хочу проснуться и не могу, будто завязла в этом ужасе без конца. Лишь спустя время погружаюсь в спасительную тьму.

Просыпаюсь, не сразу осознавая, что кто-то берет мою руку и целует ее, шепчет:

– Мира, я так перед тобой виноват, прости меня.

Открываю глаза и вздрагиваю от неожиданности.

– Что ты тут делаешь? Я же просила никого не пускать ко мне, – вытягиваю руку из его теплой и твердой ладони.

– Ты просила не пускать родителей и этого…– морщится, – Титова.

– Я никого не хочу видеть, – отворачиваюсь от него, подушка мягкая под щекой, но голова уже снова начинает болеть. Утром приходил врач, но я смутно помню наш разговор и его осмотр, кажется, это был тот самый специалист из платной клиники, о котором говорил Дима.

Мне без разницы. Никто мне не нужен.

– Мира, – теперь Арсений гладит мою коленку под одеялом, – я понимаю, как ты себя чувствуешь, и мне так жаль. Вот, смотри, что я тебе принес.

Я бы закатила глаза, но от этого больно становится, просто медленно поворачиваюсь к нему, в руках он держит симпатичный букет чайных роз персикового цвета, и коробку моих любимых конфет.

Если бы меня еще не тошнило от любой еды, запахов и мужчин.

Всех.

– Спасибо, оставь на тумбочке, – прикрываю глаза, может, уйдет?

– Я чувствую себя виноватым, Мир, – в голосе его горечь и сожаление, – но я не мог поступить иначе.

– Мог, Арс, – снова накатывают эмоции, – ты мог не приносить это видео прямо на мою свадьбу! Уже после того, как прошла церемония, и мы поклялись друг другу в вечной любви! Не в разгар праздника, о котором я так мечтала! Ты разве не понимаешь, что ты сам наделал?

– Я очень хорошо понимаю! – он сердится, откладывает цветы и конфеты на тумбочку. А я вдруг замечаю, что там уже стоит ваза с огромным букетом белых роз. И вообще, по всей палате на столиках и шкафах, и даже на стуле букеты роз всех цветов и оттенков.

Арсений ловит мой вопросительный взгляд. Он что, с ума сошел столько цветов притащить?