Исключительное право Адель Фабер - Арниева Юлия - Страница 21

Я невольно залюбовалась. Лошади были потрясающе красивы – с длинными стройными ногами, изящными шеями, аккуратными маленькими головами. Даже я, никогда особо не интересовавшаяся конным спортом, могла оценить чистоту их породы и превосходный уход. Шкура блестела на солнце, как отполированная, мускулы играли под кожей при каждом движении, а глаза смотрели умно и внимательно. Это были не рабочие лошадки для фермы, а настоящие скакуны, которые могли бы украсить любую благородную конюшню.

Я не знала, что мне делать – отступить, чтобы не спугнуть ни лошадей, ни старика, или подойти и поздороваться. Но выбор был сделан за меня: вороной жеребец, подняв морду, заметил меня и негромко заржал, словно приветствуя. Старик тут же обернулся, вглядываясь в мою сторону подслеповатыми глазами.

– Кто здесь? – спросил он, вставая и опираясь на палку. Голос его, несмотря на явно преклонный возраст, был сильным и звучным.

– Прошу прощения за вторжение, – я сделала несколько шагов вперёд, чтобы он мог меня разглядеть. – Я Адель Фабер, новая владелица поместья.

– А-а-а, – протянул старик понимающе. – Наследница старой госпожи Элизы, значит. Наконец-то приехали. А то уж думал, поместье совсем заброшенным останется.

– Вы знали мою тётушку? – спросила я, подходя ближе.

– Как не знать, – кивнул старик. – Я ещё отцу её лошадей поставлял. Жером, мастер-коневод, – он слегка поклонился, прижав руку к сердцу в старомодном, но элегантном жесте.

– Очень приятно, мастер Жером, – я склонила голову в ответ. – У вас невероятно красивые лошади.

Лицо старика озарилось гордостью.

– Лучшие в округе, несмотря ни на что, – он любовно погладил шею гнедой кобылы. – Фалько и Белла, последние из моего табуна. Но и они одни стоят дюжины обычных скакунов.

Я приблизилась к лошадям, осторожно протягивая руку к кобыле. Та заинтересованно потянулась ко мне, обнюхивая пальцы, а затем мягко ткнулась бархатистыми губами в ладонь. Я невольно улыбнулась, ощущая нежное прикосновение.

– Она вас признала, – заметил Жером с удивлением. – А Белла не каждому доверяет. Характер у неё независимый, но верный, если уж привяжется.

– Они выглядят великолепно, – искренне сказала я, любуясь статью животных. – Вы, должно быть, известный коневод.

– Был таким, – во взгляде старика мелькнула грусть. – Когда-то моя конюшня славилась на весь регион, даже ко двору поставлял лошадей для парадных выездов. А теперь, – он развёл руками, – остались только эти двое, да и тех скоро придётся продать.

– Почему? – спросила я, невольно переводя взгляд с прекрасных животных на их хозяина.

Жером тяжело вздохнул, присаживаясь обратно на поваленное дерево.

– Старость не радость, госпожа. Рук не хватает ухаживать за ними как следует. Сын должен был унаследовать дело, но… – он замолчал, и я заметила, как его рука, сжимающая трость, побелела от напряжения.

– Простите, – тихо сказала я, понимая, что затронула болезненную тему.

– Ничего, – Жером покачал головой. – Старые раны. Сын мой погиб восемь лет назад. Нелепая случайность – молодой, необъезженный жеребец понёс… – он замолчал, глядя куда-то вдаль.

– Мне очень жаль, – я присела рядом с ним, чувствуя искреннее сострадание.

– Что уж теперь, – старик выпрямился, словно стряхивая с себя тяжёлые воспоминания. – После его смерти дела пошли под откос. Помощников хороших не найти, денег на содержание большого табуна не хватало. Пришлось распродать почти всех. А потом ещё эта лихорадка три года назад… Половина оставшихся лошадей пала, конюшни пришлось сжечь, чтобы зараза не распространялась. Только Фалько и Белла выжили, я их отдельно держал, для особых заказов.

– И кому же вы собираетесь их продать? – спросила я, наблюдая, как вороной жеребец грациозно прохаживается по поляне, словно демонстрируя своё великолепие.

– Пока не знаю, – покачал головой Жером. – Хотелось бы найти достойного хозяина. Не для скачек, Фалько уже немолод для этого, восемь лет как-никак. Но для разведения они бесценны – чистая восточная кровь, без примесей. Их потомство могло бы возродить породу в здешних краях.

Он вдруг повернулся ко мне, его выцветшие глаза внезапно загорелись:

– А что, если вы их купите, госпожа? Для поместья скакуны такой породы будут в самый раз. Возродите старые традиции – ваша тётушка, помнится, тоже держала пару чистокровных.

Я растерялась от неожиданного предложения.

– Но я… я совсем не разбираюсь в лошадях. И потом, разве такие скакуны не стоят целое состояние?

– Для вас я сделаю особую цену, – Жером хитро прищурился. – Триста золотых за обоих. Это даже не половина их настоящей стоимости, но мне важнее, чтобы они попали в хорошие руки.

Я молчала, не зная, что ответить. Триста золотых – сумма немалая, хоть и не разорительная при моих нынешних средствах. Но дело было не в деньгах. Что я буду делать с двумя чистокровными скакунами? Я едва держалась в седле в те редкие разы, когда Адель приходилось ездить верхом.

С другой стороны, что-то в этих благородных животных притягивало меня. Может быть, их красота и грация или гордый, свободный дух, который чувствовался в каждом их движении. Кобыла, словно почувствовав мои размышления, снова подошла ко мне, ткнувшись мордой в плечо, будто подталкивая к решению.

– Знаете, мастер Жером, – медленно произнесла я, – у меня есть предложение получше. Вместо того, чтобы продавать мне лошадей, не хотите ли вы сами перебраться в моё поместье вместе с ними?

Старик изумлённо уставился на меня:

– Что?

– Я восстанавливаю поместье, – пояснила я. – Мне нужны люди, знающие своё дело. В усадьбе должны быть конюшни, которые можно отремонтировать. Вы бы присматривали за лошадьми, а со временем, возможно, могли бы возродить разведение.

Жером растерянно моргал, словно не веря своим ушам.

– Но как же… У меня домик в соседней деревне, хозяйство маленькое…

– Которое вы всё равно собирались оставить, раз уж решили продать лошадей, – мягко заметила я. – Подумайте, ведь это шанс вернуться к любимому делу. И Фалько с Беллой будут жить в достойных условиях, под вашим присмотром.

Я видела, как в глазах старика загорается искра надежды. Он с сомнением покачал головой, но уже без прежней категоричности.

– Не знаю, госпожа. С чего такая щедрость к незнакомому старику?

– Может быть, мне просто нужен собственный коневод, – улыбнулась я. – А может, я верю в судьбу. Наша встреча кажется мне неслучайной.

– Что ж, пожалуй, я посмотрю на конюшни в вашем поместье. И если они в приличном состоянии или их можно восстановить… – он не закончил фразу, но его взгляд говорил о многом.

– Замечательно! – я обрадовалась, сама не понимая, почему так важно для меня заполучить этого старика с его лошадьми. – Приходите завтра, я буду ждать.

– Хорошо, госпожа, – Жером наконец кивнул, словно принимая важное решение. – Завтра на рассвете мы с Фалько и Беллой придём взглянуть на ваши конюшни.

В поместье я возвращалась в приподнятом настроении, размышляя о странном повороте событий. Ещё вчера я не думала о разведении лошадей, а сегодня уже планирую восстановление конюшен и приглашаю на работу коневода с его чистокровными скакунами. Но почему-то это решение казалось правильным. Может быть, потому, что в глазах старого Жерома я увидела ту же тоску по утраченному дому и прежней жизни, что иногда ощущала сама. Или потому, что не могла допустить, чтобы такие прекрасные создания, как Фалько и Белла, попали в недостойные руки.

«Разведение лошадей… Интересно, окупится ли? – мелькнула практичная мысль. – Впрочем, сейчас дело не в деньгах, а в том, чтобы вдохнуть жизнь в это заброшенное место».

Размышляя об этом, я почти дошла до дома, когда заметила необычное оживление во дворе. Двое крепких молодых мужчин разгружали телегу с досками и инструментами, а Пьер, стоя рядом, давал им указания. Заметив меня, садовник приветственно взмахнул рукой: