Исключительное право Адель Фабер - Арниева Юлия - Страница 12

– Через дорогу, у Риба. А еще дальше, за углом, лавка тканей, если понадобится постельное белье или что-то еще, – он вдруг спохватился, заметив, как я с трудом пытаюсь удержать все покупки. – Жак! – крикнул он, не поворачивая головы.

Из-за занавески, отделявшей лавку от подсобного помещения, тотчас вынырнул худенький паренек. Веснушки рассыпались по его курносому лицу, а непослушные рыжие вихры торчали во все стороны.

– Да, мсье Дюран? – он вытер руки о передник.

– Помоги госпоже донести покупки до кареты и проводи ее к Рибу и мадам Элизе, если понадобится.

Мальчишка, коротко кивнув, ловко подхватил свертки и направился к выходу, я поспешила за ним следом и у самой двери остановилась, когда лавочник окликнул меня:

– Мадам! Если будете обустраиваться, могу порекомендовать хороших людей. Моя жена – лучшая белошвейка в городе, может сшить что угодно.

– Благодарю, обязательно воспользуюсь вашим советом.

У торговца Риба, седовласого старика с мозолистыми руками, я приобрела кастрюлю, сковороду, пару тарелок, чашки, столовые приборы и керосиновую лампу.

– Свечи есть, но лампа надежнее, – посоветовал он, упаковывая покупки. – Особенно если живете одна.

– Спасибо за совет, – я расплатилась и, заметив, что Жак уже еле удерживает все покупки, спросила: – Может, у вас есть корзина или что-то подобное?

– Вот, возьмите, – мастер протянул плетеную корзину. – Подарок для новой соседки.

В лавке тканей, куда мы зашли следом, меня встретила пожилая дама с добродушным лицом.

– Мадам Беата, – представилась она. – Чем могу быть полезна?

– Мне нужны простыни, наволочки, одеяло… – начала я перечислять.

– О, вы та самая дама, новая хозяйка поместья на холме? – она всплеснула руками. – Весь город только об этом и говорит!

– Новости быстро распространяются, – усмехнулась я.

– В маленьком городке иначе не бывает, – мадам Беата принялась доставать с полок ткани и готовые изделия. – Вот, посмотрите – льняные простыни, очень прочные. А это одеяло – шерстяное, теплое, как раз для наших прохладных ночей.

– Еще мне нужны полотенца, – вспомнила я. – И скажите, где здесь можно нанять прислугу?

– О, с этим как раз я могу помочь! – оживилась хозяйка. – Моя племянница Люси ищет место горничной. Девочка работящая, честная. А если нужна кухарка, то Марта сейчас как раз без места – прежние хозяева уехали. С садом может помочь старина Пьер, он когда-то работал в вашем поместье, еще при прежней хозяйке.

– Не могли бы вы попросить их прийти ко мне завтра утром? – я протянула несколько монет сверх платы за покупки.

– Конечно, госпожа! – расплылась в улыбке мадам Беата. – К восьми утра будут у вашего порога.

Выйдя из лавки, я с удивлением обнаружила, что к Жаку присоединился еще один мальчишка – черноволосый, чуть постарше.

– Это Сэм, мой друг, – пояснил Жак. – Он тоже может помочь, если хотите.

– Было бы замечательно, – с улыбкой ответила, невольно восхищаясь хваткостью мальчишек, и не полагаясь на удачу, добавила. – Бочку воды в поместье Фабер доставите?

– А то, госпожа! – Радостно воскликнул Сэм, тут же добавив, – у меня и тележка есть.

– Ну вот и отлично, – кивнула и направилась в сторону рынка. Там я купила еще корзину яблок, овощей и пару копченых окороков. К этому времени мальчишки уже еле справлялись со всеми покупками, и я поспешила вернуться к карете.

Кучер нетерпеливо поглядывал на часы на здании ратуши, когда мы, наконец, погрузили все покупки. Его морщинистое лицо с каждой минутой становилось все более угрюмым, а пальцы, сжимающие кнут, заметно побелели.

– Возвращаемся в поместье, – приказала я, с трудом протискиваясь в карету среди многочисленных свертков и корзин. Запах свежего хлеба смешивался с ароматом копченых окороков и кисловатым запахом яблок. Мальчишки помогли разместить последние покупки, и Сэм бережно пристроил корзину с яйцами на сиденье рядом со мной.

– Наконец-то, – пробормотал кучер себе под нос, взмахивая кнутом. – Ночь скоро, а дорога неблизкая.

Обратный путь показался короче. Я разглядывала пейзаж за окном – холмы, поросшие лесом, аккуратные поля, извилистую речку, протекавшую в низине. Мы миновали старую мельницу с покосившимся колесом, пару фермерских домиков с соломенными крышами. Странно, но мысль о том, что вскоре я стану частью этой простой деревенской жизни, не пугала меня, а даже немного воодушевляла.

Когда мы подъехали к поместью, закатное солнце окрашивало небо в розоватые тона, а длинные тени от деревьев ложились на дорогу ажурным узором. Дом в угасающем свете казался менее запущенным, почти гостеприимным. Каким-то образом вечерние сумерки скрадывали облупившуюся краску и выбитые окна, оставляя лишь благородные очертания прямых линий и колонн.

Кучер натянул поводья, останавливая лошадей у крыльца. Не дожидаясь моей просьбы, он спрыгнул с козел и принялся торопливо выгружать мои сундуки и покупки. Его движения были резкими, суетливыми, словно он спешил поскорее завершить неприятное поручение. Свертки и корзины громоздились на крыльце небрежной кучей.

– Вам помочь занести вещи в дом, мадам? – спросил он, удивив меня этим проявлением вежливости. Его голос звучал неуверенно, а взгляд избегал встречи с моим.

– Да, – кивнула я, наблюдая, как он сносит сундуки и свертки на крыльцо.

– Прощайте, госпожа, – сказал кучер, сразу, как закончил, и, сделав небольшую паузу, добавил: – Приказ герцога – немедленно возвращаться. Экипаж не останется с вами.

– Я знаю, – спокойно ответила я. – Передайте его светлости, что я вполне довольна своим новым домом.

Кучер посмотрел на меня с недоверием, будто сомневаясь в моем рассудке, потом коротко поклонился и забрался на козлы. Лошади, почуяв скорое возвращение в теплые конюшни, нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Он дернул поводья, карета тронулась, колеса захрустели по гравию, и вскоре экипаж, поднимая клубы пыли, начал удаляться по аллее.

Я молча стояла у крыльца, взглядом провожая карету – последнюю нить, связывающую меня с прежней жизнью. Когда экипаж исчез за поворотом, меня окутала странная тишина, нарушаемая только вечерним концертом цикад и отдаленным карканьем ворон. Ни стука колес, ни фырканья лошадей, ни голосов слуг. Только пение птиц, шелест листвы и далекое журчание ручья где-то за садом.

Солнце почти скрылось за горизонтом, сад погружался в сумерки, и я вдруг осознала, что впервые за долгое время я была по-настоящему одна.

Но оставалась одна я недолго. Минут через двадцать появились Жак и Сэм с бочкой воды на тележке. Впрочем, тележкой этот скрипучий деревянный механизм на разномастных колесах можно было назвать лишь с большой натяжкой. Одно колесо было заметно меньше остальных, отчего бочка опасно накренилась, а вода плескалась через край, оставляя за собой влажную дорожку.

– Куда нести, мадам? – деловито спросил Сэм, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. Его загорелое лицо раскраснелось от усилий, а выгоревшие на солнце волосы прилипли ко лбу. В отличие от рыжего Жака, Сэм был коренастым и крепким, с серьезным взглядом карих глаз.

– На кухню, – я открыла дверь, придерживая ее, чтобы не хлопнула от внезапного сквозняка. – Только осторожно, пол вроде бы крепкий, но мало ли.

Мальчишки осторожно втащили бочку, и вода снова плеснула через край, образовав лужицу на пыльном каменном полу кухни.

– Ничего, – махнула я рукой, заметив испуганный взгляд Жака. – Пол каменный, не испортится.

Пока мальчишки таскали покупки, я быстро огляделась на кухне. Большая печь занимала почти всю стену, но дров нигде не было видно. Под толстым слоем пыли я заметила очертания старой кухонной утвари, развешанной на стенах – медные кастрюли, сковороды, половники… Когда-то эта кухня была сердцем дома, полным жизни, запахов готовящейся еды, звона посуды. Сейчас она напоминала склеп – холодный, безжизненный и заброшенный.