Хозяин теней. 5 (СИ) - Демина Карина - Страница 6

Сомневаюсь, что отец использовал бы сложную схему с пентаграммами и десятком ключей…

Стоп.

Ключ.

К любой двери должен быть ключ. И надо лишь найти его. Если допустить, что саму дверь мы отыскали, то… ключ будет простой, но в то же время такой, который нельзя потерять или подделать. А ещё он всегда должен быть под рукой. А это…

Я вытащил нож из голенища.

— Сав?

— Погоди, — я проколол ладонь и прижал её к стене. Кровь — самое простое, что приходит в голову. Но… ничего? Или… нет, что-то изменилось. Запах. Стал сильнее. Ярче. И такое вот, будто сквозняком из форточки потянуло. Иномирным сквозняком из иномирной же форточки.

Но стена не исчезла.

Чтоб тебя!

А если… кровь — это хорошо, но одна кровь — не надёжно, потому что её и сцедить можно, а потом спуститься с баночкой и хоть всю стену изукрасить. Значит, это лишь часть. А вторая? Что было у отца такого… ну да, конечно!

Я выпустил силу, толкнул её к стене, и кровь моя слабо засветилась, а потом от капли её по камню поползли тонкие жилки. Они, подпитываемые силой, завивались, складываясь в узоры. Части их я узнавал, я уже видел похожие рисунки там, в поместье. Руны… и ещё руны. Целые цепочки, узоры рун, переходящие один в другой, и всё это вместе складывалось в… арку?

Дверь?

Как правильно?

— Что это? — Мишка сглотнул.

— По ходу, папенька не стал размениваться на мелочи, — прозвучало нервозно. Хотя да, я определённо нервничал. А как не понервничаешь, если часть стены вот была, а теперь её нет. Свечение поугасло, а перед нами открылась ещё одна комната.

Или правильнее сказать, помещение? Понятия не имею, как это называть, но… отец и вправду был чёртовым гением. Я не знаю, как он это сделал, но ведь сделал же, совместил обе части мира. И то, что получилось, я шкурой чувствовал неправильность этого место, его чуждость и в то же время не мог не оценить задумку.

Шаг.

Здесь вокруг камень. Не тот, странный, которым была вымощена лаборатория в поместье Громовых. Этот чёрный, гладкий, будто отполированный. Он и на полу, и на стенах. И на потолке тоже. Провода, кстати, обнаружились, вон они, тянутся к центру, а оттуда уже, на жгуте, свисает колба лампы. Здесь и электричество работало? Как… хотя, когда заперто, то вряд ли. А вот когда дверь открыта и миры совмещены, то почему бы и нет?

Я оглянулся. Сердце кольнуло. А если эта дверь закроется? Если… спокойно. Отец тоже не дурак. Если она открывалась снаружи, то и изнутри будет. Он вряд ли планировал уединяться тут на веки вечные. Да и в целом-то проход вполне стабилен. Руны исчезли, арка осталась. И выглядела так, словно всегда тут была.

— Метелька, — начал было я, но Метелька упрямо качнул башкой:

— Я с вами, — сказал он и руки в карманы сунул.

— И я, — Мишка переложил лампу в другую руку, а после и поднял повыше. — Это лаборатория?

Помещение было довольно просторным, если не сказать огромным. Вдоль дальней стены вытянулись ряды шкафов. Свет отражался в тёмных стёклах витрин, а что внутри — не разглядеть. Книги? Мы подошли ближе. И да, книги тоже имелись. А ещё тетради. Я взял в руки ближайшую, открыл.

Нервный почерк. Буквы скачут, то поднимаясь над строками, то волной уходя ниже. И ни хрена не понятно. Не в том смысле, что нечитабельно. Но какие-то низкоуровневые потоки, градации, коэффициенты. Рисуночки вот тоже имеются. Графики отношения чего-то к чему-то, явно на глаз составленные. Ага, а вот и пара рун каких-то, карандашом обведены участки соединения. В общем, это явно не личный дневник, в котором папенька рассказывает печальную историю своей жизни, заодно называя имена всех злодеев.

Во второй — то же самое. И в третьей. Скорее уж на рабочие заметки похоже. И разбираться в них точно не мне. Прям ощущаю, что умом для столь высоких материй не вышел.

Книги под стать тетрадям. «Основы прикладного зельеварения». «Фактор комплиментарности в составлении схем третьего уровня». И «Практическое применение математических моделей в артефакторной схематронике»

Это вообще что-то на сильно умном.

Но Мишка книги разглядывал внимательно. А потом, открыв одну, печать показал:

— Это из библиотеки имперского университета, — пояснил он. — Видишь, двойную отметку? Закрытая секция.

То есть, папенька книгу скоммуниздил? Нехорошо, однако.

В остальных шкафах какие-то банки, склянки, посуда лабораторная. А спиртовку я даже узнал. Коробки и коробочки. Я заглянул в одну. Зерно какое-то из мутного стекла.

— Алмазы, — сказал Мишка. — Неогранённые.

Охренеть.

То есть, поместьице папенька при желании приобрёл бы без особого напряга. Алмазы я вернул в коробочку и сунул нос в другие. Красненькие стекляшки оказались рубинами. А вот зеленых камушка было только два.

Надо будет прибрать.

Мишка нахмурился, когда я ему эту мысль озвучил.

— Это как-то… неправильно, — произнёс он. — Одно дело бандитов грабить…

— Мы не грабили, — я поправил братца. — Мы проводили реэкспроприацию.

Ещё по прошлому миру помню, что чем сложнее звучит термин, тем большее почтение внушает.

— А тут тоже? — Мишка вернул коробочку на полку.

— Тут? Тут, между прочим, наше с тобой законное наследство. Нам ещё род восстанавливать. Так что, пригодятся… хотя, можно и оставить. Но тогда дом придётся выкупить.

А что, хороший тайник. Вот прям отличный. Столько лет всё в сохранности пролежало.

— А если он всё-таки жив? — уточнил Мишка. — Отец.

— Тогда алименты.

— Что?

А, здешний мир до этого понятия не доразвился.

— Содержание, — поправляюсь. — Твоё и моё, и Танюшкино. Отец ведь должен содержать своих детей, так?

— Естественно.

— Вот. А он не содержал. И значит, на нём долг.

— Я никак не могу привыкнуть к твоему цинизму. Хотя… в этом действительно что-то да есть, — Мишка поднял крышку очередной коробки, но в ней обнаружился сыпучий белый порошок. В следующей — пробирки с пылью, которая при прикосновении слабо засветилась.

— Это чего? — я поглядел на братца.

Точно не скажу. Я всё-таки не получил образования. Но почему-то мне кажется, что здесь собраны весьма ценные ингредиенты.

Наследство с каждой минутой нравилось мне всё больше. Вот книжку в библиотеку надо будет вернуть. Передам через Карпа Евстратовича. А то нехорошо как-то библиотеки грабить.

Приборы тоже имелись, на другой половине лаборатории. Я туда только глянул, и замутило сразу, потому что вон тот паук, подобравший лапы, был почти точной копией уже виденного нами. И крестовина имелась. И тонкие золочёные провода, скатанные аккуратными клубочками. Из каждого выглядывала длинная игла.

— Это… — Мишка остановился и лампой поводил. Металл бликовал, отражая свет. — Это ведь… похоже, да?

— Да.

А что тут ещё скажешь. Не просто похоже, а прямо копия вон.

Или прототип?

Но важно не это. Важно другое. Что он в подвале делает? Или папенька ставил эксперименты… тут? Прямо вот тут? Нет. Это ж в голове не укладывается… тут люди. Точнее там, наверху. Соседи. И они бы заметили… что? Что кто-то тащит в подвал сопротивляющуюся жертву? При этом демонически хохоча и рассказывая на всю улицу, что станет с нею делать?

Вот-вот… если кого и доставляли, то тихо. Но… ведь кроме соседей была матушка. И прислуга… ладно, матушка Савки боялась за себя и сына. Она бы предпочла сделать вид, что ничего не знает и не понимает. Прислуга? Та не жила постоянно. Можно было бы и тихую ночь подобрать, когда прислуга к себе убралась. Но всё одно, без помощи было не обойтись. Та же лестница вон, по ней и одному спуститься тяжко, а с жертвой на горбу и вовсе…

Я потряс головой.

Хрень это всё. Но зато понятно, что папенька с Алхимиком как минимум тесно связан. По крайней мере этой вот машиной. Кто её придумал, когда… или по одним чертежам строили?

— Сав, — окликнул Мишка сдавленным голосом. И я обернулся. Надо же, завис, похоже, в думах и не заметил, как братец отошёл. Он стоял в дальнем углу, над огромным ящиком, крышку которого придерживал одной рукой. А второй — лампу керосиновую.