Лекарь в мире ЗОМБИ 4 (СИ) - Орлов Сергей - Страница 2

Петрович осторожно ощупал ногу. Рана полностью затянулась, оставив лишь розоватый шрам и прореху в джинсах.

— Не знаю, как благодарить, — пробормотал он, с изумлением рассматривая исцеленную плоть.

— Благодарить будешь потом, — поднялся на ноги, подавив гримасу боли. — Нужно сваливать отсюда.

Вдали уже отчетливо слышалось характерное рычание и шарканье — мертвецы, привлеченные визгом ребенка-зомби, стягивались к нашему местоположению. Пришлось бросить намеченные точки сбора и двинуться обратно к фитнес-центру с тем, что успели собрать. На двоих у нас было четыре канистры — три нес я, одну Петрович, заметно прихрамывая, несмотря на исцеление.

Солнце клонилось к горизонту, окрашивая пустынные улицы в оранжевые тона. Это была странная, необычная красота постапокалиптического мира — зловещая и одновременно умиротворяющая.

— Знаешь, — нарушил молчание Петрович, когда мы остановились перевести дух, — я всю жизнь мечтал о тишине и покое. Жил в квартире рядом с кольцевой, шум машин круглосуточно. Думал, вот бы все исчезли, и наступила тишина.

Он горько усмехнулся.

— Будь осторожен со своими желаниями, да?

Я молча кивнул, так как понимал инженера лучше, чем он мог предположить. До всего этого апокалипсиса тоже иногда мечтал о радикальных переменах. О чем-то, что вырвет из рутины учебы и подпольных боев. И вот, вселенная ответила — по-своему, с извращенным чувством юмора.

— У меня была дочь, — продолжил Петрович, глядя куда-то вдаль. — Ксюша. Двадцать шесть лет, работала в банке. Умница. Жила в Москве. — Его голос дрогнул. — Когда все это началось, она звонила. Говорила, что все хорошо, что у них там блокпосты, военные… А потом связь оборвалась.

Я не знал, что сказать. Слова утешения казались пустыми. Петрович, очевидно, не ждал ответа.

— Я все думаю… — он сглотнул. — Может, она там, как эта девочка в машине. Может, ходит где-то и… и не знает, что мертва.

— Не думай об этом, — мягко сказал я. — Сейчас нужно думать о живых.

Мы подошли к фитнес-центру, когда солнце уже село за горизонт. У входа нас встретила знакомая картина — пятеро мужчин и женщин, выстроившихся в шеренгу. Те самые фанатики, которые раньше боготворили Виктора, а теперь перенесли свое поклонение на меня, несмотря на все мои попытки пресечь этот фарс.

— О великий Макар, — начала Марина, их неофициальный лидер, делая шаг вперед с поднятыми руками, — мы приветствуем твое возвращение из опасного путешествия!

Я закатил глаза, чувствуя, как волной поднимается раздражение. Две недели я пытался отучить их от этого дерьма, но они были упрямее ослов.

— Просто Макар, — сказал я устало. — Без «великого». Сколько раз повторять?

— Твоя скромность делает тебя еще более достойным! — воскликнула Марина. Ее глаза лихорадочно блестели, а бледное лицо с заострившимися от недоедания чертами выражало экстатический восторг.

Я сдержал готовый вырваться из груди рык. Мне было сложно злиться на них — это были не плохие люди, просто сломленные апокалипсисом и ищущие любую соломинку, за которую можно ухватиться в океане хаоса.

— Мы подготовили подношение! — сказал Сергей, высокий тощий мужчина с залысинами и нервным тиком левого глаза. — Идем, мы покажем!

Не дожидаясь ответа, фанатики развернулись и бросились внутрь здания. Я тяжело вздохнул и последовал за ними, неся канистры. Петрович тихо хмыкнул позади, явно наслаждаясь моим смущением.

В главном зале фитнес-центра меня ждало зрелище, от которого перехватило дыхание от смеси ярости и изумления. В центре стоял импровизированный «алтарь» — перевернутая скамья для жима, на которой фанатики разложили протеиновые батончики, выложенные в форме солнца с лучами.

— Какого хрена… — выдохнул я, опуская канистры на пол.

— Мы создали святилище, чтобы все могли поклоняться тебе! — гордо объявила Марина, обводя рукой свое творение. — Эти подношения символизируют твою силу, твой свет, который…

— Стоп, — я поднял руку, обрывая ее монолог. — Вы использовали еду для этого? Еду, которой и так не хватает?

Пятеро фанатиков замерли с выражением растерянности на лицах.

— Это особая еда, — неуверенно сказал худощавый мужчина с козлиной бородкой. — Священная…

— Это, блядь, протеиновые батончики, — отрезал я, подходя к «алтарю» и начиная собирать рассыпанные продукты. — И вы потратили их на… это?

Я сгреб батончики в охапку и сунул их в руки ближайшему фанатику — полной женщине средних лет с испуганными глазами.

— Немедленно отнеси все это на кухню, — приказал я. — И запомните раз и навсегда: никаких алтарей, никаких подношений, никаких «священных» вещей. Особенно из еды. Ясно?

Фанатики молча кивнули, хотя на их лицах читалось разочарование, смешанное с благоговейным страхом. Марина так и вовсе снова зашептала про «испытание нашей веры», прежде чем поспешно удалиться вместе с остальными.

— Не завидую тебе, — хмыкнул Петрович, наблюдая за этой сценой. — Как только избавишься от одного культа, тут же заводится новый.

— И не говори, — я устало потер виски. — Пойдем, отнесем эти канистры к генераторам.

Мы направились к техническому помещению в задней части здания, где гудели три небольших генератора, обеспечивающие электричеством самые необходимые системы: аварийное освещение и некоторые бытовые приборы. Заправив баки, Петрович остался, чтобы проверить двигатели, а я вернулся в основную часть здания.

Меня встретил знакомый гул голосов — около сорока человек расположились в бывшем зале для групповых занятий, превращенном теперь в общую столовую. Импровизированные столы из тренажеров и досок были расставлены по всему пространству. Люди ели, разговаривали, некоторые даже смеялись. Дети играли в углу под присмотром двух пожилых женщин — бывших учительниц.

За две недели это место превратилось из убежища Виктора в настоящую общину. Распределение обязанностей, система патрулирования, медицинская помощь, даже подобие школы для десятка детей, оказавшихся здесь — все это работало как единый механизм. И хотя я никогда не стремился быть лидером, именно им я стал для этих людей.

Внезапно кто-то прижался ко мне сзади, обнимая за талию. Знакомый запах и ощущение теплого тела мгновенно подсказали, кто это.

— Ты вернулся, — тихо сказала Нина, кладя подбородок мне на плечо. — Я волновалась.

Я улыбнулся, накрывая ее руки своими.

— Обычная вылазка за бензином. Ничего особенного.

Повернулся к ней лицом. Нина выглядела усталой — две недели непрерывного создания воды для всей общины вымотали бы кого угодно. Но в ее глазах по-прежнему горел тот внутренний огонь, который так привлекал меня. За это время она заметно продвинулась в своих способностях — интерфейс уже показывал четвертый уровень.

— Петрович рассказал мне, — она провела пальцем по щеке, и кожу слегка защипало от диагностики. Новый навык, появившийся у неё после второго уровня. — Опять пришлось лечить. Как самочувствие?

— Нормально, — соврал, хотя понимал бессмысленность этого.

— Да ладно тебе, — Нина слегка нахмурилась. — У тебя энергетические каналы все воспалены, я теперь такие вещи вижу. И в глазах снова проступает желтизна. Не сильно, но заметно.

Невольно напрягся. В отражении никаких изменений не заметил.

— Насколько всё плохо?

— Не переживай, — она успокаивающе погладила по руке. — Совсем немного. После сеанса всё придёт в норму.

Поцеловались мягко, осторожно, словно заново узнавая друг друга. Напряжение отступило от одного этого простого прикосновения.

— Пойдём, — Нина потянула за руку. — Народ уже за водой собирается.

В дальнем углу зала она устроила свой «водный пункт» — большой пластиковый контейнер, несколько вёдер и шеренга разномастных бутылок. Каждый день создавала здесь воду, наполняя эти ёмкости, а потом распределяла между членами общины.

Я наблюдал, как она работает — сосредоточенное выражение лица, легкое сияние вокруг пальцев, погруженных в воду, капли пота на лбу от напряжения. Создание воды давалось ей легче, чем мне исцеление, но все равно требовало значительных усилий.