Дело о даме-дуэлянте (СИ) - Куницына Лариса - Страница 9

Альбер де Риваль встретил гостя в кабинете, сидя за столом в изящной позе, призванной изобразить его творческий полёт. Для пущей убедительности, он держал в одной руке перо, а в другой — раскрытую книгу сонетов Вильре. Предложив Марку сесть, он вдруг вздрогнул и, бормоча извинения, быстро принялся царапать что-то своим пером на белом листе.

— Простите, — виновато улыбнулся он, закончив. — Рифмы — такая капризная вещь! Не успеешь перенести их на бумагу, и вот они уже ускользнули из памяти! Вдохновение — не портной, что приходит по вызову, чтоб снять мерки. Оно накатывает неожиданно, и так же внезапно исчезает на дни и недели…

Слушая его разглагольствования, Марк задумчиво рассматривал его мальчишеское румяное лицо, завитые щипцами кудри и синий бархатный халат, под которым виднелась муслиновая рубашка с кружевами. Письменный стол был завален книгами и бумагами, и на полках книжного шкафа за его спиной был такой же беспорядок.

— Но вы пришли не за тем, чтоб выслушивать мою болтовню! — словно спохватился он. — Я рад, что вы навестили меня. Ваша слава мецената звучит по всей столице. Я слышал, что это вы когда-то рекомендовали королю великого Вильре. И вот пришла моя очередь? — он вопросительно взглянул на гостя.

— Я не читал ваших стихов, — заметил тот.

— Конечно! Ведь я их ещё не издавал! Но я могу вам почитать!

— Не утруждайте себя, я здесь совсем по другому делу.

— Правда? — лицо юноши стало озабоченным. — Я слышал, что вы любите поэзию, и думал, что вы пришли, чтоб послушать мои стихи с тем, чтоб после рекомендовать меня его величеству.

— Вовсе нет.

— Но ведь вы рекомендовали Вильре, а он даже не знатного рода! — обиделся Альбер.

— Верно, но он талантлив и много повидал. Он служил в армии и участвовал в боях. Его поэмы на эту тему не уступают классическим образцам, он ясно мыслит и блестяще излагает, а его рифмы звучат как барабанная дробь или переливы лютни. Возможно, следующие поколения признают его гением, а я, едва прочитав его стихи, понял, что он очень талантлив, и его жизненный опыт дает ему множество тем для произведений.

— Да, вы правы, — Альбер уныло подпёр рукой щёку. — С жизненным опытом у меня пока не очень… Вы полагаете, мне стоит отправиться в путешествие, чтоб накопить впечатления, которые будут интересны не только мне, но и моим читателям?

— Возможно.

— Я так и сделаю! Но сперва я всё же закончу эту поэму. Меня посетила муза! Хоть она и не была похожа на парящего в небесах ангела, всё же поразила меня в самое сердце! Эта женщина так необычна! В ней сочетаются героизм и красота, как в святой Лурдес! Да вы знаете, о ком я! Ведь только вчера вы встречались с нею у леди Аламейры, и она даже удостоила вас беседы. Не всем так везёт! Жеральдина очень разборчива в знакомствах и не с каждым заговорит. Но, должно быть, в вас она увидела родственную душу. А ведь это идея! — оживился он. — Позвольте, я опишу в своей поэме вашу встречу: разговор богини меча с богом войны.

— Вы мне льстите…

— Вовсе нет! Многие называют вас так, включая Вильре!

— Это лишь художественный приём, — возразил Марк. — Лучше расскажите, как вы познакомились с Жеральдиной де Ренси?

— Она и вас заинтересовала? — радостно рассмеялся юноша. — Извольте! Наше знакомство произошло при не самых приятных обстоятельствах. Я в тот вечер был у графини Лафайет. Я бываю там часто, читаю свои стихи, они многим нравятся. Я был там и в тот вечер. Потом пришла Жеральдина. Она вела себя скромно, но её появление вызвало внезапное волнение у присутствующих. Дамы восхищались ею, а кавалеры… ну, вы понимаете, многие с недоверием отнеслись к этим слухам о её многочисленных дуэлях. Но, уверяю, все вели себя прилично. А потом появился Бернье. Он был, кажется, пьян, а следом тащился, как шкодливый кот, этот негодяй де Клюни. В салоне оказалось несколько их приятелей, и Бернье, видимо, решил порисоваться перед ними. Он начал задирать Жеральдину, высказывая сомнения в том, что она могла кого-то победить на дуэли. Он был очень груб, а она до поры сдерживалась. И зря! Этот мерзавец распоясался настолько, что начал придираться к её внешности. Он сказал, что как женщина она похожа на корову, а как воин — на козу. Это звучало оскорбительно, и ему делали замечания, но он никак не унимался. Говорил, что не боится её, потому что она ничего не может ему сделать. И тогда она сорвала с руки перчатку и таким изящным движением бросила в него, требуя удовлетворения. Он рассмеялся и поднял перчатку, а де Клюни тут же начал обсуждать условия дуэли, заявив, что будет секундантом. Жеральдина огляделась и спросила, кто готов сыграть эту роль при ней, но все молчали. Мне было так стыдно за присутствующих, что я вдруг сам вызвался, и она взглянула на меня так тепло и благодарно, — он мечтательно посмотрел в потолок. — Затем мы согласовали место и время дуэли.

— И вы были там? — уточнил Марк.

— Конечно! Я же не мог её подвести. На площади Трёх львов собралось много зрителей, так что я едва протиснулся к огороженной для поединка площадке. Жеральдина уже была там, и она была прекрасна! В коричневом бархатном костюме и высоких блестящих сапогах, с сияющим наплечником на правом плече. Она выглядела настоящей богиней. Потом появился и Бернье. Он нетвёрдо стоял на ногах, и де Клюни предложил ему перенести дуэль. Но Жеральдина рассмеялась, и заявила, что тогда уж ему лучше сразу сбежать из города и забиться в барсучью нору. Бернье обиделся и сказал, что будет драться.

— И долго длился поединок?

— Нет! Её не зря зовут богиней меча. Она действовала быстро и ловко и вскоре отбила в сторону клинок Бернье и нанизала его на свой меч, как поросёнка на вертел! Всё было кончено в несколько минут. Множество людей были свидетелями её триумфа! А я удостоился её благодарности.

— И с тех пор вы часто встречаетесь с ней?

— Увы! Она никого не принимает, но я получаю записочки от Доротеи, в которых она сообщает мне, где я могу встретить Жеральдину. Её часто приглашают на пиры и приёмы, и я специально хожу туда, чтоб увидеть её. У меня нет надежды на взаимность, но мне достаточно счастья просто смотреть на неё, к тому же эти мимолётные встречи дают мне вдохновение. Я должен завершить свою поэму!

— Что ж, не буду отрывать вас от этого важного дела, — Марк поднялся.

— Уже уходите? — удивился юноша. — Но зачем же вы приходили?

— Чтоб дать вам пару советов, как стать настоящим поэтом, — тепло улыбнулся Марк. — Путешествуйте и пишите! Пусть сердце будет вашим проводником!

Впрочем, когда он вышел из квартиры молодого сочинителя, улыбка соскользнула с его лица. Бросив взгляд на ожидавших его оруженосцев, он сообщил:

— Идём к де Клюни!

Этот молодой человек был хорошо знаком Марку и, так же будучи младшим сыном графа, был ещё более бесполезен, чем юный де Риваль. Не так давно он оказался в центре скандала, после чего был признан нежелательным гостем при дворе и на какое-то время выпал из поля зрения тайной полиции. Марк сомневался, что он стал тих и законопослушен, но теперь его имя хотя бы не было связано с дебошами и убийствами.

Он жил в доме своего отца графа де Клюни, но тот редко приезжал в столицу, занятый делами поместья и принадлежащих ему угодий. Потому его сын был предоставлен сам себе и потихоньку проматывал ежемесячное содержание, которое выделял ему отец.

Подходя к богато отделанному особняку на улице принцессы Оливии, Марк не надеялся застать этого гуляку дома. Однако он всё-таки поднялся на крыльцо, и Эдам привычно постучал в дверь. Как ни странно, но младший де Клюни был на месте и даже готов немедленно принять именитого гостя.

Высокий статный лакей провёл Марка по анфиладе просторных комнат, не уступающих убранством королевскому дворцу, и, остановившись перед дубовой дверью, без стука распахнул её.

Это была небольшая гостиная, стены которой были обиты простыми деревянными панелями. Здесь не было предметов роскоши и дорогих украшений, а сидевший у стола де Клюни был бледен, печален и совершенно трезв. Он как-то настороженно взглянул на лакея, и тот, поклонившись гостю, удалился.