Дело о даме-дуэлянте (СИ) - Куницына Лариса - Страница 8

— И вы убили и его, — кивнул лис, с ласковой улыбкой. — Да, ссориться с вами довольно опасно.

— Мне пришлось убить этого клеветника, а затем покинуть город, потому что я поняла, что меня не оставят в покое, — бросив на него острый взгляд, пояснила она. — Но, видно, такова моя участь! Молва преследует меня по пятам. Куда бы я ни приехала, всегда находится кто-то, считающий своим долгом бросить в меня камень. Почему я должна спускать им оскорбления?

— Не должны, — мотнул головой лис. — Я полагаю, будь вы мужчиной, никто и не заметил бы ваши дуэли. Мало ли в мире задир? Вот Марк, — он обернулся к другу, — скажи, сколько дуэлей ты провёл в своей жизни?

— Я не считал, — ответил тот. — Довольно много. Первая случилась, когда мне было пятнадцать лет. С тех пор я постоянно ввязывался в поединки. Мне хотелось испытать судьбу и доказать, что я сильнее своих противников. К тому же слишком многие забывали, что я не только дворянин, но и барон крови! А для меня в то время это было, как красная тряпка для быка. К тому же я вступался за честь короля, за своих друзей, защищал своих подружек и просто использовал меч, как решающий аргумент в споре.

— Я полагаю, что вы куда больше, чем я, убили на дуэлях, — с горечью заметила Жеральдина. — Но кто упрекнул вас в этом? А меня считают едва ли не ведьмой!

— Прискорбно, — вздохнул Марк и обернулся к дверям.

На пороге стояла Доротея де Мелантен и с жадным любопытством переводила взгляд с Марка на Джин Хо.

— Вот ты где! — воскликнула она, подбегая, а потом, словно только что заметив мужчин, изобразила смущение.

— Моя подруга, Доротея, — представила её Жеральдина, не сдвинувшись с места, и Марк заметил, что она не стала представлять ей мужчин, потому поднялся сам, и с улыбкой назвал своё имя.

— Такая честь! — защебетала Доротея. — Я так много слышала о вас, ваше сиятельство! В Сен-Марко так много красивых мужчин, и вы несомненно…

— Что тебе нужно? — перебила её Жеральдина.

— Я просто хотела кое с кем тебя познакомить, — Доротея не обиделась, она в упор взглянула на свою подругу, и Марку показалось, что в этот взгляд вложен какой-то важный смысл.

И действительно, Жеральдина тут же поднялась и, скороговоркой извинившись, вышла из гостиной.

— Простите, что я похитила у вас нашу Жеральдину, — снова зачирикала Доротея, отступая к дверям. — Приятно было познакомиться, — и она выскочила следом.

— Что думаешь? — спросил Джин Хо, взглянув на друга.

— Я почти поддался на её уловки, — усмехнулся Марк. — Согласись, такая трогательная история с отвратительным обидчиком и убитым отцом… Но упоминание о дуэли со свидетелем, собиравшимся дать против неё показания, напомнило мне о том, что это лишь одна версия происшедшего, а чтоб установить истину, нужно, по меньшей мере, выслушать обе стороны. Селена Беренгар уверена, что её жених не был клеветником.

— Наверно, она говорила правду, рассказывая о подлом женихе и смерти отца, — пожал плечами лис. — И то, что она убила своего обидчика, потом второго, а следом третьего. Но ты считаешь, что капитан де Лариве провинился лишь в том, что хотел её разоблачить, и вероятно, так оно и было. Почему был убит второй мужчина, мы не знаем. И так же мы не можем утверждать, что все эти поединки были честными. По правде говоря, я не верю в её искренность, а значит, у нас есть основания, чтоб продолжить расследование, — он вылил остатки ликёра в рюмочку. — Сейчас допью, и мы можем идти!

Марк задумчиво кивнул. Ему тоже показалось, что рассказанную им историю Жеральдина де Ренси повторяла уже не раз. Он помнил её настороженный взгляд, и странно было думать, чтоб она так сразу разоткровенничалась бы с малознакомыми людьми, да ещё с мужчинами, которым, судя по всему, по меньшей мере, не доверяла. Нет, эта история была заготовлена и продумана ею специально, чтоб оправдать свои действия, а заодно скрыть что-то важное. И в отличие от своей подруги, Жеральдина вовсе не утруждала себя тем, чтоб постараться произвести на кого-то благоприятное впечатление. Она не носила маску, она просто была замкнута и рассказывала давно заученные истории.

— Вы уже уходите? — огорчённо воскликнула Аламейра, когда он подошёл к ней, чтобы проститься. — Ну, Марк! Задержись хоть ненадолго! Эта Жеральдина де Ренси — сплошное разочарование! Я пригласила её, не только чтоб угодить тебе. Я надеялась, что это развлечёт моих гостей. Я думала, что она расскажет о себе, будет призывать дам к независимости и бунту, станет тем самым событием, о котором завтра будут говорить при дворе и в гостиных нашей знати. И что я вижу? Она молчит и бросает вокруг мрачные взгляды! Она вовсе не похожа на святую Лурдес, скорее, на прачку! Она не ответила ни на один вопрос, не проронила ни слова. Зачем было принимать приглашение, если не желаешь ни с кем говорить? Зато её подруга болтает без умолку всякие глупости, и уже утомила всех своим стремлением стать героиней вечера. А её манеры хуже, чем у моей горничной! Марк, я ведь пригласила её по твоей просьбе и потому попала в эту неприятную историю! Ты должен возместить мне ущерб!

— Каким образом? — поинтересовался он.

— Поговори со мной! — она жалобно взглянула на него. — Давай просто присядем где-нибудь в сторонке и поболтаем…

— И завтра при дворе и в гостиных будут строить догадки, о чём мы с тобой беседовали?

— Это поможет мне восстановить доброе имя.

— Хорошо, — сдался он.

— А я пойду, — заявил Джин Хо, направившись к двери.

— Но может… — кинулась было за ним Аламейра.

— Нет, я уже наелся, — отмахнулся тот, и Марк удержал свою подругу, чтоб позволить лису уйти.

— Тебе обязательно нужно его общество? — улыбнулся он. — Или, может, хватит моего?

Когда они проходили через зал, Марк увидел в стороне присевших на диван Жеральдину и Доротею. С ними была дама средних лет в светлом платье с открытыми плечами и локонами, как у юной девицы. Эта дама, склонившись к Доротее, что-то эмоционально говорила с жалобным лицом, та слушала и сочувственно кивала, а Жеральдина со скучающим видом обозревала зал. Уже входя в ту самую небольшую гостиную, он поймал её острый, настороженный взгляд.

— Что это за дама сидит вместе с Жеральдиной? — спросил он у Аламейры.

— Анна Дюшарм, — ответила та. — Она богата и несчастна. Ей не повезло родиться с таким лицом и хватило глупости выйти замуж за молодого повесу. Теперь она страдает.

— Больше, чем ты?

Она одарила его мрачным взглядом, но потом пожала плечами.

— Я жалуюсь только тебе и паре близких подруг, а она — всем подряд. Это утомляет, но она слишком богата и влиятельна, чтоб выставить её за дверь.

На следующий день Марк не стал торопиться на службу. Накануне он всё-таки отдал приказ арестовать барона де Ронссака, поскольку уже располагал весомыми доказательствами его злоупотреблений на строительстве Бренонской цитадели. При этом он не торопился с допросом, так как хотел, чтоб барон какое-то время провёл в камере, теряясь в догадках, что накопала против него тайная полиция короля, а заодно накрутил бы себя, ожидая худшего и представляя самые ужасные последствия своего ареста. Марк уже знал, что порой такая пауза, когда подозреваемого на пару дней «забывают» в тёмной камере, способствует искренности признаний куда больше, чем самые опытные палачи.

Потому, разобрав с помощью Монсо утреннюю корреспонденцию, он, взяв с собой оруженосцев и двух рыцарей охраны, отправился к Альберу де Ривалю, участвовавшему в качестве секунданта Жеральдины де Ренси в её недавней дуэли с Леонаром Бернье.

Юный поэт жил в небольшой, но богато обставленной квартире на улице Сломанного копья. Дверь Марку отворил вышколенный слуга в синей ливрее с белым галуном, в геральдических цветах графского рода де Риваль. Едва услышав имя посетителя, он тут же словно сломался пополам в глубоком поклоне, после чего с величественным видом удалился, чтоб доложить о нём хозяину.