Дело о даме-дуэлянте (СИ) - Куницына Лариса - Страница 22

— Значит, накануне она ходила не в храм святой Бригитты, а к Жеральдине, — пробормотал Марк. — Она отправилась туда сразу же после того, как Фабрициус сообщил мне о благоприятном исходе лечения Мориса Дюшарма.

— Если она, действительно, заказала его убийство, а он остался жив, то она была сильно разочарована и наверняка считала, что подружки не отработали полученные от неё деньги, — кивнул лис. — Судя по её дальнейшему поведению, ей предложили какой-то другой вариант. И ночью её молодой и выживший после ранения на дуэли муж скончался. Она уже вывесила траурные полотнища на двери и окна!

Марк напряжённо думал, а лис наблюдал за выражением его лица.

— Нужно поторопиться, — Марк поднялся из-за стола. — Ты со мной?

— Конечно, — с готовностью кивнул Джин Хо.

Освещённый несколькими большими застеклёнными фонарями дом Дюшарма выглядел мрачно. Мало того, что верхний этаж его фасада тонул в ночной мгле, так и вывешенные из окон широкие полосы чёрной ткани придавали ему траурный вид. Подойдя к высокому крыльцу, Марк даже не остановился, чтоб взглянуть на подсвеченные свечами окна. Он стремительно взбежал по ступеням, а за ним поднялись его сыщики и стража. Проскочивший вперёд Гаспар ударил пудовым кулаком в нарядную дверь, на которой тоже висела чёрная тряпка. Открывший ему лакей со скорбным лицом испуганно отпрянул в глубину зала, и Марк вошёл, стаскивая с рук перчатки. Он бросил суровый взгляд на наряженную в траур хозяйку дома и сразу же прошёл к лестнице.

Стражники привычно заняли места у дверей, а сыщики, кроме Гаспара, последовавшего за Марком, разошлись по залу, внимательно осматриваясь в ожидании дальнейших указаний.

В комнате Мориса Дюшарма, как и опасался Марк, было уже прибрано. На столе не было ни пузырьков, ни баночек, он был совершенно пуст, и его глянцевая столешница отражала огни свечей. Углы комнаты тонули в темноте, но гобелен со сценой охоты был освещён, словно лежавший на кровати мужчина всё ещё любовался им.

Морис Дюшарм был одет в нарядный синий камзол, отделанный серебряным галуном, его белокурые волосы тщательно причёсаны, но красивое некогда лицо теперь напоминало посмертную маску.

— Вы не можете так врываться!.. — истерично воскликнула Анна Дюшарм, вбегая в комнату.

— Могу, — не взглянув на неё ответил Марк. — Указом короля Ричарда тайной полиции предоставлено право входить в любую дверь в этом городе, не спрашивая разрешения хозяев и не давая объяснений.

Он взял со столика в углу канделябр и подошёл к кровати. Сунув его в руки Гаспару, он склонился над телом, чтоб осмотреть его. Тут же по другую сторону постели появился лис, который тоже принялся разглядывать мертвеца.

— Что у него с лицом? — спросил Марк.

— Спазм челюсти, который не прошёл и после смерти, — ответил Джин Хо. — И обрати внимание на цвет лица. Гаспар, посвети! Видишь, синюшный!

— Вижу, — проворчал Марк и осторожно приподнял веко Дюшарма. На него взглянул огромный, чёрный, словно стеклянный зрачок. — Цикута.

— Согласен, — кивнул Джин Хо, выпрямившись.

— Гаспар, — Марк взглянул на помощника, — дом обыскать! Ищем уже знакомые тебе бутылочки из зелёного стекла. Тело забираем в Серую башню для вскрытия.

— Вы не можете без моего согласия!.. — взвизгнула Анна Дюшарм, и, оттолкнув Марка, встала между ним и кроватью, но не удержала равновесия и села назад, однако тут же испуганно вскочила и обернулась, словно боялась, что мертвец может схватить её.

— Совесть нечиста? — уточнил лис, заметив это.

— Вскрытие тела может быть проведено без согласия родственников, — пояснил Марк, взглянув на неё, — если на то есть приказ короля, либо распоряжение главы тайной полиции или комиссара, коим являюсь я. При поверхностном осмотре тела вашего мужа, мадам, мною установлены признаки, указывающие на его отравление цикутой. Потому я считаю необходимым провести вскрытие. Кстати, вы арестованы по подозрению в убийстве. Гаспар, уведи её! Слуг тоже забираем!

И не взглянув больше на потрясённую женщину, он вышел.

— Как вы и предполагали, ваша светлость, это отравление цикутой, — сообщил тюремный лекарь Огастен, присев у стола Марка в его кабинете. — При полученной дозе яда у него не было никаких шансов! Думаю, смерть наступила в течение часа после отравления. При этом она была довольно мучительной. Я подробно всё описал в своём отчёте.

Тот кивнул, пробегая взглядом по ровным строчкам, написанным уверенной рукой.

— Когда наступила смерть?

— Полагаю, ещё до полуночи.

— Значит, она отравила его вечером. А потом наводила там порядок и постаралась придать трупу приличный вид.

— Верно, хотя на теле имеются повреждения, свидетельствующие о том, что он перенёс несколько скоротечных припадков и сильные судороги, их скрыть невозможно. К тому же его отчаянно рвало, однако, яд уже начал действовать. Кстати, цикута была подмешана в блюдо из цесарки, тушёной с тыквой и изюмом.

— Наверно, он думал, что она велела приготовить это, заботясь о нём.

Огастен пожал плечами и выставил на стол небольшую бутылочку из тёмно-зелёного стекла, к которой был бечёвкой привязан бумажный ярлычок, подписанный убористым почерком клерка тайной полиции.

— Яд был здесь. Хватило бы и четверти флакона, но она вылила почти всё, — пояснил он. — А это тоже цикута, — он достал ещё две такие же бутылочки с ярлычками, — но здесь концентрация яда невелика. Наверно, содержащаяся в них доза могла вызвать сонливость и, возможно, судороги, а через несколько часов — шаткость походки, онемение конечностей и головную боль или головокружение. Она не могла привести к смерти, наоборот, через какое-то время все признаки отравления должны были пройти сами собой.

— Тем не менее, их хватило, чтоб привести к неспособности сражаться на дуэли в полную силу.

Огастен озабоченно взглянул на тёмные склянки.

— Конечно! К тому же напряжение, неизбежно возникшее во время поединка, должно было усугубить это болезненное состояние!

Не успел Огастен выйти из кабинета, как в дверь протиснулся Гаспар с пачкой протоколов.

— Мы допросили слуг, ваша светлость! — положив бумаги перед Марком, сообщил он. — Некоторые из них напуганы, некоторые расстроены, некоторые злятся, но почти все утверждают, что хозяина отравила его жена. Он был добрый малый, никогда ни к кому не придирался и часто давал в качестве поощрения монетки, особенно горничным. Кажется, девушки были в него влюблены. Хозяйка же наоборот была очень строга, и постоянно наказывала слуг за провинности, даже распускала руки. Говоря об отношениях супругов, все единодушны: господин Дюшарм изменял жене и тратил деньги на любовниц. Она же невероятно страдала от ревности, устраивала сцены, угрожала лишить его содержания, но боялась, что тогда он уйдёт. Некоторые считают, что она сама виновата в его поведении, потому что делала его жизнь дома невыносимой.

— Что произошло перед его дуэлью с Жеральдиной де Ренси? — спросил Марк.

— Ничего особенного. Лакей Мориса Дюшарма Анри Лапен, был его слугой ещё в армии и очень предан хозяину. Он рассказал, что вечером перед дуэлью Дюшарм поужинал с женой и, как обычно в таких случаях, рано ушёл спать. Утром выглядел неважно, словно с похмелья, его лицо было бледным и немного сероватым. К тому же он без конца потирал руки, словно пытался их согреть. На вопрос Лапена о самочувствии, он сказал, что ему приснился плохой сон. Однако, когда пришёл Александр де Рибер-Артуа, они вместе позавтракали и ушли. Днём его привезли в карете Фабрициуса и перенесли наверх, в спальню. Лекарь оставался при нём до утра, но потом сказал, что хозяин выздоровеет, и ушёл, как раз, когда там были вы.

— Я говорил об этом с Фабрициусом. Он сказал мне то же, — кивнул Марк.

— Когда вы ушли, хозяйка, которая уходила в храм святой Бригитты, вернулась. Она зашла к мужу и была как-то необычно ласкова с ним, а потом приказала кухарке приготовить его любимое блюдо: дичь с тыквой. После этого она отослала Лапена к Фабрициусу за бальзамом. Лакей сказал, что лекарь был удивлён просьбе госпожи, поскольку уже наложил бальзам на рану и собирался прийти утром, чтоб сменить повязку. Когда Лапен вернулся домой, Дюшарм был уже мёртв, служанки рыдали, в спальне всё было вверх дном, но хозяйка была совершенно спокойна и приказала всё прибрать и подготовить тело мужа к погребению. Лапен уверен, что это она отравила его.