Индульгенция 4. Без права на сомнения (СИ) - Машуков Тимур - Страница 27

В общем, я добрался без приключений, как ни странно. Пусто и тихо — хорошо. Куда свалили эти две клуши, понятия не имею, да и не интересно.

Переоделся в домашнее, подумал и пошел бродить по саду, выискивая подходящее место для медитации. Нашел — как раз за домом. Меня со стороны не видно, тут тень — голову не напечет, и лужайка очень симпатичная с большими плетеными креслами. Сел, поерзал — удобно. То, что надо.

Ну а дальше я выпустил серую пелену — безопасность наше все, — закрыл глаза и медленно погрузился во внутренний мир.

Так, вроде бы все как обычно, но мне не нравится. Нужно как-то все тут упорядочить, создать зону комфорта — а то сплошное серое и бескрайние море меня не очень привлекает.

Фантазия у меня богатая, так что понеслась. Первое и главное — площадка для тренировки. Ровный круг диаметром метров триста. Абсолютно гладкий пол из камня, на котором в хаотичном порядке выстроились манекены. Далее полоса препятствий, очень похожая на ту, что делала Мавка.

Кстати, духов я сюда вполне могу привести — потом оценят. Далее домик с одной комнатой, без крыши, конечно — тут у меня всегда хорошая погода. Но с большой кроватью. Не знаю, каково это — заниматься тут сексом, но очень хочу проверить.

Ну, и всякие шезлонги с видом на море, столики с вкусностями — пусть нереальными, но тоже полезными. Это же, считай, все создано из моей силы, а ее кушать духу самый деликатес. Главное не обожраться, а то лопнет.

Так, все — теперь здесь красиво, уютно и круто. Можно заняться тем, зачем я сюда пришел. Или искупнуться разок для поднятия тонуса? Нет, не буду расслабляться — все потом. Вдох — выдох. Погнали.

Песок. Он везде — под босыми ступнями, налипший на пятки мельчайшими кристаллами, жгучими под полуденным солнцем, между пальцев. Море-источник шумит ровным, вечным, гулким вздохом — единственный звук на этом краю мира. Солнце палит безжалостно, превращая воздух над песком в дрожащее марево. И я здесь один. Намеренно один.

Внутри — не привычное волнение перед битвой или ритуалом, а тихое, сосредоточенное любопытство. Как к незнакомому инструменту. Моя сила… Она больше не льется чистым, ослепительным светом, не сгущается в леденящую тьму. Она иная. Серая. Тут только она. Как этот песок под ногами — ни светлый, ни темный, а нечто среднее, сложное, состоящее из бесчисленных мельчайших частиц опыта, сомнений, отвергнутых крайностей.

Начинаю с простого. Закрываю глаза, отсекая ослепительную синеву моря и золото песка. Внутренним взором ищу ту самую серость. Не пустоту, нет. Скорее… ощущение равновесия. Тонкой, невидимой грани, где горячее дыхание солнца встречает влажный холод морского ветра.

Нахожу ее — не точку, а пространство внутри себя. Оно не светится и не поглощает. Оно… резонирует. Тихо, едва уловимо, как дрожь струны перед звуком.

Первый жест. Поднимаю руку ладонью вверх, не к небу, а параллельно линии прибоя. Концентрируюсь не на создании или разрушении, а на… передаче. Представляю жар солнца, впитанный песком у моих ног. Не забираю его, не усиливаю. Просто… направляю эту энергию через себя, эту серую призму, туда, куда указывает ладонь. Не пламя, не луч. Тепловую волну. Невидимую дрожь воздуха.

Перед ладонью, метрах в пяти, песок вздыбливается. Не взрывом, а будто под ним что-то шевельнулось. Образуется мелкий холмик, песчинки скатываются вниз, как крошечная дюна, рожденная за мгновение. Исчезает. Тихий щелчок в ушах — отзвук затраченного усилия. Удивление смешивается с усталостью. Неэффективно? Нет. Просто… ново. Не сила света, сжигающего, или тьмы, разъедающей. Сила сдвига. Минимального, едва заметного изменения.

Пробую иначе. Опускаю ладонь к самому песку. Кончики пальцев едва касаются раскаленной поверхности. Внутри удерживаю образ не покоя, а напряжения. Того момента, когда волна вот-вот обрушится на берег, но еще держит свою форму. Серая магия — это граница. Между движением и покоем. Между формой и хаосом. Впускаю в себя этот гул прибоя, эту мощь, сдержанную лишь на мгновение.

Сердцебиение учащается. В висках — легкое давление. Чувствую, как энергия — не светлая и не темная, а текучая, тяжелая, как ртуть — собирается в ладони. Не выпускаю ее. Удерживаю. Сжимаю это невидимое напряжение внутри серой сферы своего намерения.

Песок вокруг пальцев начинает… плыть. Не плавиться, а течь, как очень густая жидкость. Образуется воронка, медленная, гипнотическая. Глубиной всего в пару сантиметров. Пылинки серой энергии, невидимые глазу, но ощутимые кожей как статическое покалывание, вибрируют в воздухе. Это не созидание чаши и не разрушение ямы. Это… перераспределение. Насильственное, но локальное изменение состояния.

Вдох. Выдох. Море. Солнце. Серая точка внутри. На этот раз — широкий жест обеими руками, разводя их в стороны, как будто растягиваю незримую ткань реальности. Концентрируюсь на пространстве между — между каплями воды в воздухе, между песчинками, между шумом волны и тишиной неба. Впускаю туда серую силу. Не как клин, а как… раствор. Вещество, изменяющее свойства.

Воздух передо мной, метрах в десяти, сгущается. Становится видимым — не туманом, а дрожащей, мерцающей пеленой, как воздух над раскаленным асфальтом, но плотнее. Сквозь него море искажается, как в кривом зеркале. Звук прибоя приглушается, становится ватным, далеким. Я создал… барьер? Искажение? Зону неопределенности? Пот катится по виску. Удержание требует огромных усилий. Это не щит света и не завеса тьмы. Это… помеха. Сбой в привычном порядке вещей. Через несколько тяжелых, хрипящих вдохов пелена рассеивается с тихим шипением, как пар. Перед глазами пляшет рябь.

Сажусь на песок, чувствуя, как дрожь пробегает по рукам. Устал. Глубоко устал. Но не опустошен, как после светлого чуда, и не отравлен, как после темного ритуала. Просто… затратил. Как мышцы после долгой работы. Передо мной — следы: холмик, воронка, участок песка, кажущийся чуть темнее, где была пелена. Скромные свидетельства.

Серая магия… Она не поражает воображение яркостью. Не внушает ужаса мощью. Она — тонкая. Требующая не грубой силы воли, а хирургической точности намерения, глубочайшего понимания баланса. Это магия граней, переходов, едва заметных сдвигов и контролируемых искажений. Магия песка, уносимого ветром, и волны, замершей перед падением. Магия самого пограничья, где встречаются свет и тьма, море и суша, движение и покой.

Солнце клонится к воде, окрашивая все в золото и багрянец. Я смотрю на свои ладони, еще чувствуя эхо серой вибрации в костяшках пальцев. Понял ли я свои силы? Нет. Я лишь прикоснулся к ним. Увидел их вкус — пыльный, солоноватый, как морской ветер, несущий песок. И понял главное: это не о победе или поражении. Это о равновесии. О бесконечно сложном искусстве стоять на острие ножа, где любое действие — это и созидание, и разрушение одновременно. Путь только начат. И море, и песок, и серая сила внутри — мои единственные учителя на этом необитаемом краю.

Солнце уже висит низко, окрашивая море в жидкое золото, но жар все еще припекает спину. Следы экспериментов — холмики и воронки — почти сглажены ветром. Теперь — другая задача. Гораздо менее изящная. Мне нужно разрушить. Не для зла. Для понимания. Где тот предел, где серая тишина превращается в рев? Где равновесие ломается под весом моей собственной воли?

Встаю. Ноги слегка дрожат от предыдущих усилий, но внутри — холодный, острый фокус. Выбираю цель: нет, песок слишком податливый, а темный, влажный камень размером с лошадиный череп, полузарывшийся в прибрежную грязь чуть дальше у кромки воды. Достаточно крепкий. Достаточно реальный.

Глубокий вдох — соленый, тяжелый. Выдох — медленный, выводящий из себя все лишнее: остатки усталости, сомнения, даже любопытство. Остается только намерение. Разрушить. Но не яростью, не ненавистью. Холодным расчетом. Серая магия — это не хаос, это контролируемый распад. Я представляю не взрыв, а… разъединение. Мгновение, когда связи внутри камня — кристаллические, молекулярные — перестают выдерживать напряжение. Как песчинка, выбитая из дюны ветром, только в масштабе.