Шеф с системой. Гамбит повара (СИ) - "Afael" - Страница 36

Степан Игнатьевич молчал несколько долгих, напряженных секунд. Он смотрел на нас, и на его каменном лице не отражалось никаких эмоций. А затем он медленно, очень медленно кивнул. Не нам. Самому себе.

Я увидел в его глазах огонь профессионала, который только что получил тот самый недостающий элемент, ту самую ниточку, потянув за которую, он мог распутать весь клубок. Он был впечатлен. Впечатлен нашей дедукцией, нашим свежим, не замыленным взглядом.

— Рыбий клей… — проговорил он тихо, словно пробуя улику на вкус. — Мешочек или мешочки, спрятанные в обручах или в стыках на ведре… Гениально. И дьявольски просто.

Он поднялся из-за своего стола. Перед нами снова был не уставший следователь, а хищник, готовый к охоте.

— Спасибо, — сказал он, и это простое слово было высшей похвалой. — Вы нашли способ, осталось найти саму крысу.

— Привести ко мне немедленно старосту ремесленной слободы, — отчеканил он вошедшему писарю. — Живо.

Пока мы ждали, управляющий ходил по кабинету, и я видел, как в его голове уже выстраивается план дальнейших действий. Он не делился с нами своими мыслями, но это было и не нужно. Охота началась, и мы, дилетанты, передали след в руки опытного, безжалостного зверя.

Вскоре в дверь робко постучали, и в кабинет ввели низкорослого, крепко сбитого мужчину с мозолистыми руками и испуганными глазами. Это был староста ремесленников, мастер-кузнец по имени Василий, человек, привыкший иметь дело с молотом и наковальней, а не с яростью управляющего делами всего княжества.

— Звали, господин управляющий? — пробасил он, низко кланяясь.

— Звал, Вася, — Степан Игнатьевич остановился прямо перед ним, и его тень, казалось, полностью поглотила ремесленника. — Отвечай на мои вопросы.

— Слушаю, господин.

— Кто в крепости работает с рыбьим клеем? — спросил он, и его голос был тихим, но от этого еще более весомым. — Человек, что чинит лодки и отвечает за изготовление этого клея.

Староста нахмурился, напряженно вспоминая. Было видно, что он перебирает в голове каждого мастера в своей слободе.

— Рыбьим… — бормотал он. — Так его мало кто варит, господин управляющий. Рецепт мудреный, да и нужен он редко. Столяры своим, костным, обходятся. Плотники тоже… Лодки…

Он на мгновение замер, и я увидел, как в его глазах вспыхнуло узнавание.

— Есть такие, — сказал он уже увереннее. — Старый Михей, лодочник. Он один у нас по этой части мастер. У него еще двое подмастерьев, Родион и Захар. Молчаливые парни, нелюдимые. Они как раз на прошлой неделе княжескую ладью смолили и чинили. Только они и работают с таким клеем. Больше некому.

Степан Игнатьевич слушал, и его лицо оставалось непроницаемым, но я заметил, как в его глазах сужаются зрачки. Круг замкнулся. Метод, о котором мы догадались, привел нас к конкретным людям.

— Хорошо, Вася, — сказал управляющий. — Можешь идти. И забудь об этом разговоре. Понял?

— Так точно, господин, — пробормотал староста и, пятясь, поспешил покинуть кабинет, явно радуясь, что так легко отделался.

Когда дверь за ним закрылась, Степан Игнатьевич подошел к своему столу и на чистой дощечке написал три имени: Михей, Родион, Захар.

— Они, — сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к нам. — Все трое живут в южной части. Нелюдимые. Идеальные исполнители.

Он поднял на нас взгляд, и я увидел в нем удовлетворение.

— Вы дали мне нить, — сказал он. — А теперь я поймаю за нее крысу.

Я остался в канцелярии управляющего вместе с Ярославом. Степан Игнатьевич не предложил нам уйти, и я понял, что он хочет, чтобы мы стали свидетелями финала этой части его игры. Солнце уже садилось, окрашивая небо в кроваво-красные тона. В кабинете сгущался сумрак, который не мог разогнать даже яркий огонь в камине. Мы ждали.

Это было самое мучительное ожидание в моей жизни. Я снова и снова прокручивал в голове нашу цепочку умозаключений. Мешочек. Ведро. Рыбий клей. Все казалось таким логичным, таким безупречным. Но что, если мы ошиблись? Что, если это была лишь одна из версий, а настоящие отравители сейчас заметают следы?

Ярослав, в отличие от меня, был спокоен, как скала. Он сидел в кресле, положив руки на эфес своего меча, и его лицо было непроницаемым. Он верил в нашу теорию.

Прошло около часа, когда дверь без стука отворилась. В кабинет бесшумно вошел Борислав. Он двигался с той же смертоносной эффективностью, как и всегда. За его спиной остались двое воинов, которые тут же закрыли дверь.

— Господин управляющий, — ровным голосом доложил Борислав, делая шаг вперед. — Приказ выполнен. Все трое взяты.

Степан Игнатьевич, который все это время неподвижно смотрел на огонь, медленно поднял голову.

— Сопротивление? — спросил он.

— Никакого, — ответил Борислав. — Были застигнуты врасплох. Они не ожидали. Вели себя тихо. Слишком тихо. Как люди, которые знали, что за ними придут.

Он подошел к столу управляющего и положил на него два предмета.

Первым был маленький, грязный кожаный мешочек. Борислав развязал его и высыпал на стол остатки темно-фиолетовых, почти черных сушеных лепестков. Запах был слабым, но я его узнал.

— «Тиноцвет», — сказал я, и мой голос прозвучал хрипло. Это была основа яда «Болотная Смерть».

Вторым предметом был другой мешочек, побольше и потяжелее. Он был сделан из дорогой, хорошо выделанной кожи. Борислав высыпал из него на стол горсть золотых монет. Они тускло блеснули в свете камина.

— Нашли в тайнике под верстаком, — пояснил он.

В кабинете повисла тяжелая тишина. Наша теория подтвердилась. Это были они.

Степан Игнатьевич долго смотрел на монету, затем поднял свой холодный взгляд на Борислава.

— В подвалы, — приказал он. — Всех троих. Допросить с пристрастием. Я хочу знать все: имена, маршруты, связных.

Борислав кивнул и так же бесшумно покинул кабинет.

Я смотрел на горстку золота, лежавшую на столе. Охота на исполнителей была закончена.

Да только скорее всего это всего лишь часть плана Морозовых. Что же они задумали?

Подвалы под канцелярией управляющего были местом, о котором в крепости ходили лишь шепотки. Это была не общая тюремная яма, а личное царство Степана Игнатьевича, место, куда попадали те, кто угрожал самому существованию рода Соколов. Воздух здесь был спертым, холодным и пах сырым камнем.

Этой ночью я, вместе с Ярославом, стал одним из немногих, кто спустился в эти глубины по воле управляющего. Мы стояли в тени, наблюдая, как Степан Игнатьевич начинает свой допрос.

Первыми ввели подмастерьев, Родиона и Захара. При свете единственного факела их лица были бледными, почти прозрачными от ужаса. Они дрожали, как осенние листья на ветру. Степан не стал их пытать. Он просто сел на табурет напротив них и подождал, пока стражник выйдет и тяжелая дверь закроется, оставив их втроем в гнетущей тишине.

— Родион. Захар, — начал он, и его голос был тихим, почти отеческим, но от этого становился только страшнее. — Вы еще совсем мальчишки. Родители ваши — честные люди. Трудились на благо рода всю жизнь, а теперь их сыновья сидят здесь, в самом глубоком подвале этой крепости. Знаете, кто сюда попадает?

Он сделал паузу, давая страху сделать свою работу.

— Сюда попадают предатели. Убийцы. Те, кто пытался уничтожить наш род. И участь у них у всех одна.

— Мы не знали! Мы ничего не делали! — всхлипнул один из них.

— Я знаю, что вы не знали всего, — неожиданно мягко согласился Степан. — Я знаю, что вас обманули. Вы — лишь инструменты. Молотки в руках кузнеца. Вот только когда молоток используют, чтобы проломить голову, виноват не только кузнец, но и молоток, который позволил себя использовать. Вы помогли отравить сотни людей. Своих же товарищей. Это факт.

Он подался вперед, и его глаза, казалось, заглядывали им прямо в душу.

— Но у вас есть выбор, какого нет у вашего мастера. Выбор, как именно закончится ваш путь. Вы можете молчать, как он и тогда вас будут судить как полноправных соучастников. Вас ждет долгий, очень долгий и мучительный конец. Или… вы можете рассказать мне все как все было. Без утайки. Рассказать, как старый дурак Михей втянул вас в это грязное дело и тогда, возможно, — он сделал еще одну паузу, — я сочту, что вы были лишь глупыми мальчишками, а не предателями. В этом случае ваша смерть будет быстрой, — он холодно улыбнулся, — может быть, вы и не умрете вовсе, если окажетесь полезными. Выбирайте.