Шеф с системой. Гамбит повара (СИ) - "Afael" - Страница 18

Управляющий несколько секунд молча смотрел на меня, а затем уголки его губ едва заметно дрогнули в усмешке. Он оценил мой прагматичный, а не сентиментальный подход.

— Твоя логика безупречна, советник. Хорошо. Я распоряжусь, чтобы для них освободили и привели в порядок малую казарму у южной стены. Там деревянные нары и настоящие тюфяки. Этого будет достаточно.

— Более чем. Благодарю вас, господин.

— Сегодня пусть отдыхают, — добавил управляющий. — Я прикажу, чтобы господская кухня приготовила ужин для дружины. Твои люди приступят к своим новым обязанностям завтра с утра, отдохнувшие и полные сил.

Когда я вернулся, Федот уже вел поварят из бани.

Это были другие люди. Отмытые, розовощекие, одетые в чистое, они смущенно улыбались, не веря своему счастью.

Я собрал их во дворе.

— Ваша старая казарма больше не ваш дом, — объявил я. — Следуйте за мной.

Я провел их к новому жилищу. Это была не роскошь, но после их старого логова — настоящий дворец. Чистое, сухое помещение с крепкими деревянными нарами в два яруса, на которых лежали настоящие, туго набитые тюфяки.

Мальчишки вошли внутрь и замерли, а затем с радостными криками бросились к кроватям, ощупывая их, не веря своим глазам.

Оставив их наслаждаться невиданным комфортом, я вернулся в свои покои.

Вечерняя тишина окутала комнату. Я зажег свечу, сел за свой массивный стол, взял чистую восковую дощечку и грифель. Моя работа только начиналась. На гладкой поверхности воска начали появляться первые наброски будущего величия рода Соколов: «Рацион базовый: каша ячменная с грибами…», «Рацион силовой:…», «Рацион легкий:…».

Ранним утром на общей кухне стояла непривычная, почти благоговейная тишина. Воздух, впервые за долгие годы, был чистым и прохладным, пах влажным камнем и свежей золой, а не прогорклым жиром. Вчерашняя генеральная уборка сотворила чудо. Закопченные стены были отмыты, каменный пол больше не был скользким от жира, а медные котлы тускло поблескивали в слабом свете первых лучей солнца.

В эту сияющую чистотой обитель начали несмело входить поварята. Они сегодня были другими. После первой за долгие годы ночи в новой казарме на настоящих тюфяках, а не на колючей соломе, и сытного вчерашнего рагу, с их лиц сошла привычная серая изможденность. Вымытые до скрипа в бане и одетые в чистое, они выглядели посвежевшими. Я видел эти перемены и понимал, что вчерашний успех нужно немедленно закреплять, превращая разовую акцию в новую норму.

Несмотря на это, старые рефлексы умирали тяжело. Они двигались робко, не зная, чего ждать, и по-прежнему вжимали головы в плечи. Чистота и отсутствие запаха гнили создавали для них ощущение нереальности происходящего. Они сбились в кучку в углу, боясь прикоснуться к чему-либо, словно опасаясь нарушить это хрупкое волшебство момента.

Я уже был здесь. Спокойный, собранный и готовый к работе. Я не кричал и не отдавал приказов. Просто молча прошел в центр кухни, зачерпнул кружку чистой воды и медленно отпил, оглядывая и кухню, и замерших мальчишек. Мое спокойствие действовало лучше любого приказа.

Наконец, я поставил кружку и хлопнул в ладоши. Звук получился негромким, но в наступившей тишине он прозвучал хлестко. Поварята вздрогнули.

— С добрым утром, — ровным голосом произнес я. — С этого дня все будет по-другому и начнем мы с простого.

Я подошел к большому умывальнику, который они вчера оттерли от зеленого налета.

— Закон первый и главный, — объявил я, и мой голос был слышен в каждом уголке. — Никто не прикасается к еде, пока не вымоет руки. Не просто сполоснет, а вымоет как следует. Вот так.

Я зачерпнул щелока и на глазах у всех начал методично мыть руки — тщательно, до самых локтей. Это простое действие шокировало их — их гигиеной никогда никто не интересовался. Вытерев руки чистым полотенцем, я посмотрел на старшего повара.

— Каждый раз вы должны мыть руки. Носили дрова — вымыть руки. Брали овощи в земле — снова моем руки. Это отныне обязательное условие работы на кухне. Понятно? — поварята кинули. — Федот.

Угрюмый мужчина, который ожидал чего угодно, но не урока по гигиене, на мгновение замер. Затем он молча прошел к умывальнику и стал первым, кто последовал моему примеру, подавая знак остальным.

Когда ритуал был закончен, я продолжил.

— Отлично, а теперь — за работу. Федот, — обратился я к нему со спокойствием и уважением. — Нам нужно разжечь главный очаг и печь. Займись этим, ты знаешь лучше всех, как это делать правильно.

Федот, не привыкший к тому, что его мнение ценят, удивленно моргнул, но тут же с деловитой основательностью кивнул и направился к очагу.

— Матвей, — позвал я своего ученика. — Возьми двоих парней и принесите дров и воды.

Матвей, расправив плечи от оказанного доверия, тут же выбрал самых крепких ребят и повел их за собой. Я повернулся к остальным.

— Остальные — подготовка посуды. Все котлы, вся утварь — на столы. Проверим еще раз чистоту. Все, что грязное нужно домыть.

На мгновение они замерли. Я видел в их глазах отголосок старого рефлекса: приказ Прохора означал бы хаотичную, паническую беготню, где каждый, толкая другого, бросился бы выполнять его, боясь оказаться последним и получить удар. Сейчас, в этой сияющей чистотой тишине, они растерянно смотрели на меня, потом друг на друга.

Один из старших мальчишек неуверенно кивнул остальным и вместо того чтобы броситься врассыпную, они начали работать сообща. Двое подошли к крюкам, на которых висели тяжелые медные котлы. Они снимали их не с грохотом, а аккуратно, вдвоем, и передавали следующим, которые так же бережно ставили их на отмытые столы.

Я заметил, как один из них провел пальцем по внутренней стенке, нахмурился, увидев на пальце легкий налет сажи, и молча протянул его другому, который тут же взял скребок и принялся доводить работу до идеала. Они делали это не из страха наказания, а из нового, еще неосознанного чувства профессиональной гордости.

Впервые на этой кухне царила атмосфера организованной работы, а не хаоса и страха.

Когда утренняя подготовка была завершена, наступило время завтрака.

— Сегодняшний завтрак, — объявил я, — готовлю я. Матвей, ты мне поможешь.

Я решительно направился на склад и притащил оттуда мешок с отборной пшеничной крупой, горшок с медом и сливочное масло. Положил эти продукты на центральный стол, чтобы видел каждый. Еще раз напомнить им, что эпоха тирании закончилась.

Затем поставил на огонь котел с молоком, бросил масло и, когда оно растаяло, начал медленно всыпать крупу, непрерывно помешивая. Я не просто готовил. В каждое движение вкладывал свой Дар, намерение не просто накормить, а исцелить. Чувствовал, как моя энергия перетекает в еду, смешиваясь со сливочным ароматом и сладостью меда.

Система тут же отреагировала.

[Создан новый рецепт: Каша «Новое Начало». Качество: Отличное. Эффекты: [Снятие хронической усталости (слабое, накопительное)], [Поднятие духа (среднее)], [Насыщение (длительное)]].

Когда каша была готова, я поставил дымящийся котел в центр большого дубового стола.

— Садитесь, — приказал я и сел вместе с ними, дождавшись, пока каждый наполнит свою тарелку. Каша получилась отменная. Я еще и орехов толченых туда посыпал. Это была симфония вкуса — сливочная, сладкая, сытная.

Эффект блюда [Поднятие духа] заработал на полную мощность, смывая с душ поварят многолетнюю корку апатии. Они смотрели на меня уже не со страхом, а с безграничным благоговением. Ну а я был рад, что потихоньку к мальчишкам возвращается вкус к жизни.

Я дал им эту минуту, чтобы насладиться теплом и сытостью, но утро не ждало, и сотни голодных желудков — тоже.

— Хватит сидеть, — сказал я, и мой голос, хоть и мягкий, заставил их встрепенуться. — Мы поели. Теперь наша очередь накормить дружину.

И я увидел чудо. Вместо привычного уныния и страха в их глазах вспыхнул азарт. Впервые они шли на раздачу не как на каторгу, а как на важное, ответственное дело.