Однажды в Вавилоне (СИ) - Царенко Тимофей Петрович - Страница 31

Раздался тихий звон, и дверь в раздевалку открылась.

– Мёртвый Николай? Ваша информация и ваша одежда. Я могу вам чем-то…

В комнату вплыла кукла. В руках она сжимала тонкую папку и объёмный бумажный пакет.

– Да, девонька, скажи мне, а клан Сильверхейм оказывает услуги психиатров?

– Это… необычный запрос. Вы первый кто к нам обращается с подобным. Если хотите, я могу…

Индус с русским снова заржали.

– Ладно, иди, Джа! Мне тут помыться надо. Ходи, людей послушай, может, чего интересного тебе расскажут. Там в баре крепкий алкоголь разносят. Может, народ чего интересного ляпнет.

– Потереть вам спинку?

Кукла произнесла это так, что в модуле запахло сексом.

– Извини, девонька, была бы ты живой… А до механической бабы я ещё опустился, ты мне лучше расскажи о своих ТТХ, чем питаешься, что можешь, как стреляешь, что водишь, подробно…

Джа вышел из модуля, и дверь за ним с тихим шипением закрылась. До трибун он не успел дойти, как его перехватил неприметный мужчина в форме стюарда.

– Мистер Джасвиндер? Пойдёмте, вам выделена отдельная ложа на трибунах. Также вас проводят к вашему спутнику перед боем.

– Но…

– Мы против сбора разведданных на мероприятии. Его светлость допустил прямое нарушение контракта своим распоряжением о шпионаже, мы бы не хотели доводить дело до инцидента.

Растерянного индуса аккуратно, но твёрдо взяли под локоток и увели на трибуны.

Полчаса спустя…

– Уважаемые зрители! Добро пожаловать в четвертьфинал нашего убойного мероприятия! Мы увидели сегодня много красивых боёв, но впереди самое интересное. Четырёхрукий Стен! Демонический стрелок родом прямо из Техаса против Мёртвого Николая! Лёд против пламени! Вы только посмотрите на этих парней!

Трибуны послушно взревели. С неба посыпались сверкающие обрезки бумаги, отчего по рингу забегали солнечные зайчики.

– Стен! Что ты скажешь о своём сопернике?

Свет прожекторов скрестился на невысоком мужчине в широкой кожаной шляпе, а на большом экране появился обсуждаемый стрелок. Высокие сапоги, синие брюки, белоснежная рубашка и кожаная жилетка, украшенная сотней латунных пуговиц. Острое лицо украшали большие тёмные очки и уродовала злобная ухмылка. А ещё в специальной сбруе он таскал с собой сразу четыре револьвера.

– Когда я был маленьким, то мечтал подстрелить Санту и забрать все подарки себе. Мой отец не хотел разрушать настоящее чувство сказки, а может, переживал за целостность своей шкуры, у него не хватило духу сказать мне что Санты не существует.

Голос у стрелка оказался довольно высоким, живым и звонким.

Зрители на трибунах рассмеялись.

– Так что он подарил мне Браунинг тысяча девятьсот двадцать первого года и пять цинков патронов к нему, а потом записал в стрелковый клуб. Пять гребаных лет, пока все дети отмечали рождество с родителями, я сидел на крыше нашего ранчо и выцеливал старика на оленьей упряжке. В последние пару лет я даже смонтировал на крышу списанный после вьетнамской компании радар. Но неуловимый старикашка каждый раз ускользал от меня! И каждый раз с издевательством оставлял мне подарки. То дробовик, то пару револьверов, слишком тяжёлых для меня, верстак для снаряжения патронов! То были прекрасные времена, я научился разносить одной очередью сразу десяток тарелок на расстоянии до мили.

– Ты, должно быть, очень огорчился, когда узнал, что Санты не существует? – поддакнул промоутер.

– О, да! Я огорчился, сильно. До сих пор помню тот рождественский вечер. Отец с друзьями запекал поросёнка на заднем дворе. Стояла безветренная погода, небо ясное, прозрачное. И тут мой радар что-то засёк. Цель, на высоте шести миль! Санта! Точно! Этот ублюдок держался на большой высоте, а в трубу десантировался, видимо, с зенита. И стало понятно почему у меня не получалось. Пулемёт не доставал на такую высоту, если бы не радар, я бы вообще не заметил эту сволочь! Злость и обида душили меня! У меня не было ничего, чтобы достать ублюдка. Эта злость что-то сломала во мне, я ощутил своё оружие, всё разом. Моя воля наполнила патроны. Я почти вертикально задрал ствол и дал очередь, на всю ленту, на все сорок патронов. Ствол пулемёта мгновенно раскалился добела и поплыл, а пули трассёрами прошили, казалось, сами небеса! А потом в воздухе что-то полыхнуло. С дикими воплями я скатился в гостиную и стал одеваться. Санта выпустил парашют, и его несло на ранчо Питерсонов, наших соседней.

– Родители удивились?

– Не то слово! Родители, гости, Питерсоны, когда загорелся амбар с сеном. Но больше всего удивился Эйрик Хартман, пилот конвертоплана, когда моя очередь отрезала ему хвост. Он служил в форте Паркера, провинился перед начальством и в тот вечер выполнял учебный облёт территории. От него я и узнал две вещи: Санты не существует, а следы от армейского ремня сходят почти месяц даже у очень одарённых мальчиков!

Снова раздался хохот.

– Так что я сегодня исполню свою детскую мечту – надеру задницу Санта-Клаусу и получу свой мешок подарков!

Зрители зааплодировали.

– Слово предоставляется Мёртвому Николаю! Что скажешь, порадуешь сегодня мешком подарков мальчика Стена?

– О, да, детишки! Сегодня мальчик с пистолетом пожалеет о том, что очень невнимательно читал сказки. Вы, должно быть, забыли, кто такой добрый дедушка! Ничего, я напомню вам старые сказки! Вы готовы?

Свет резко погас, а потом во тьме на экране разгорелось изображение Волода. Сгорбленная фигура в красном халате, с мешком на плече.

– Было это давно! Так давно, что о тех времена забыли не только люди, но сами Боги! Ещё подпирали небеса руины Вавилонской башни, ещё не истлели костями тела тех, кто строил её. В те времена само небо вкусило ненависть, и на землю пришла ЗИМА. Хлад спустился с небес и обнял мир, от края до края. Лёд сковал озёра и реки, холод убивал птиц в небе, стада зубров, мамонтов и диких лошадей умирали в одну ночь и возвышались надгробиями самим себе. Их мёртвую плоть грызли волки и медведи, но не могли насытиться, их зубы крошились от замёрзшей, каменной крови. Люди зарывались в землю и испуганно жались к своим кострам, их питали трупы мёртвых лесов. Люди ждали весны. Но она не пришла. Холод убил лето, и горячее солнце смеялось над мёртвыми землями, его лучи скользили по белому зеркалу снегов, не в силах подарить тепло укрытой белым саваном земле. Люди ели плоть своих стариков, которые выходили за порог, чтобы не отнимать пищу у тех, кто мог выжить…

Глаза Волода, его борода и волосы засветились белым, трибуны ахнули, но тишина, которая накрыла ангар, вскоре вернулась.

– Хлад алкал крови! Крови и жертв святотатцев, что задумали покорить небеса. И тогда ему принесли жертвы. Детей выносили на белый снег, вскрывали им глотки и кропили этой кровью мёртвую землю. Люди молили о пощаде, молили о милосердии, в безумной надежде отдавая последнее… И на запах жертвенной крови слетелись голодные полярные духи. Они давно убили всё живое под солнцем и бились лишь друг с другом, выгрызая остатки того, что давало им жизнь. И тут им дали кровь, кровь, густо замешанную на вере, слезах и последних надеждах. Теперь у них появилась еда получше. Люди умирали медленно, их отчаяние дарило этим тварям гораздо больше, чем волчья и бычья кровь, больше, что могли они сожрать, убивая друг друга. Они вкусили веры. Люди присягнули ХЛАДУ. И ЗИМА одарила тех первых отчаянных безумцев, что насытили её утробу своими детьми. Ледник, что нёс за собой целые горы, принёс несчастным взломанный пласт угля. Чёрные камни давали тепло, тепло давало жизнь и надежду. Людей было мало, а ледники убили всех животных. И те несчастные получили шанс. Они выгрызали из стылой земли трупы и ели их. Они рыли норы во льду, и там на свет появлялись новые люди, с одной целью – насытить вечно голодные утробы. Мороз разводил людей на убой, как мы разводим сейчас кур и кроликов. Чёрный камень в обмен на алую кровь. Вот истинные дары Хлада. Вот она. Присяга вечной зиме, присяга вечному Морозу, который убил всех Богов тех времён. Даже память о них, и та стёрлась – люди не простили предательства природы. Боль и смерть в обмен на жизнь! Жизнь и надежду, что однажды льды отступят. Прошли тысячелетия…