Подменная дочь (СИ) - Лей Лора - Страница 42

Мы посидели, как и прежде — долго, интересно и плодотворно. Я поведала о задумке с прялкой, рассказала про водяное колесо, Чу — про то, что они начали делать шкафы и вешалки-плечики, пробуют и комоды внедрять.

Фу Хан был впечатлён мастерской и попросил отца и сына позволить ему остаться у них, пока не войдет в ритм работы. Мужики согласились, я оставила немного денег и с легким сердцем вернулась домой. Теперь, с «соображалкой» Фу можно попытаться, как и другие книжные героини, нести в массы аборигенов миксеры, венчики, стиралки, детские игрушки и спортивные площадки! А что? Можем и скейты изобрести!

Дошла очередь и до Ли Вэя. К нему на встречу я отправилась через неделю после приезда и ждала от неё многого, но получила не совсем то…Впрочем, по порядку.

Задержка во времени произошла из-за приглашения, поступившего на мое имя от главы агентства моих охранников Чжан Хун Бина.

Фамилия, родная, уже не царапала сердце, а вот когда прочитала имя, чуть не прыснула от смеха: «Красноармеец», надо же! Отказаться не смогла, собрала в качестве подарка кусок солонины (из деревни привезла, стражам нравилось), купила мяса, замариновала, вина покрепче прихватила, мешочек серебра, каллиграфию «Победа над другими даёт силу, победа над собой — бесстрашие» и, перекрестившись, отправилась на свидание с легендарным воином.

Место обитания охранников Чжан было меньше по размерам, чем особняк генерала, но в нем царил дух воинов и дисциплины. Сам хозяин выехал навстречу в знакомом кресле на колесах, и я была поражена мощью, исходящей от этого богатыря: разворот плеч пожилого вояки, лысая (!) голова и командный громоподобный голос сразил на месте.

— А вот и знаменитая барышня Гу! Проходи, дочка, я ждал тебя давно и много о тебе слышал от своих ребят! Я — Чжан Хун Бин.

Мне оставалось лишь поклониться и принять предложение. Потрясающая харизма этого сильного человека заставляла забыть о его физических недостатках: ветеран лишился обеих ног на полях сражений, но сказать, что он неполноценен, язык не поворачивался!

Лихо вращая колеса кресла, он самостоятельно передвигался по всей территории поместья, въезжал по пандусам в помещения, катался по комнатам внутри и не давал ни на минуту забыть о себе резкими гортанными замечаниями и приказами. Мне очень понравился дядя Чжан, как он сам предложил его называть, а время, проведенное в его доме, помогло успокоить внутреннего параноика по части замужества.

В доме не было женщин-слуг, воспитанники ветерана справлялись сами со всеми домашними делами, из представительниц прекрасного пола проживала лишь вдова однополчанина Чжана, госпожа Му Лань (мистика!), совершенно не похожая на местных дам: воительница, не иначе! Высокая, одетая по-мужски, она гоняла по плацу новобранцев как заправский прапорщик, не стеснялась в выражениях и хлопнула меня по плечу так, что я думала, рука отвалится!

— Чень Ю, не стесняйся, мы тут все как один воины и не держимся за этикет! Будь собой, ребята рассказывали, что ты не кичливая, не ломака, умеешь за себя постоять и вообще, свой парень! — прогудела Му Лань. — Сяо Хао в отъезде, но просил о тебе позаботиться. Как тебе цханг-кхи? Не вздумай заплатить за псов! Мы хорошо заработали в том походе, так что собаки — наш тебе подарок! И Рама ты, считай, спасла: его вместе с псами хотел купить как раба один засранец, ну а мы объяснили, что это нехорошо! Так что, владей, только воспитай как положено! — Му Лань снова хлопнула меня по плечу. — А теперь, Бин-гэ, пойдем, выпьем за знакомство!

Тут мы с девочками подсуетилась: Шеньки достали наши припасы и, соорудив из подручных средств мангал, я нажарила шашлыков, Мяо нарубила на кухне салатов, Сяо накрыла на стол на террасе, и до вечера в приятной компании говорили обо всем. Моя каллиграфия была принята с благодарностью, сало — с удовольствием, а шашлык — на ура!

Пока ходили по плацу, как и с Ли, я не удержалась и поделилась «фишками» тренировок: полосой препятствий, штангой (они тут булыжники тягают), турником и прочим. Глава Чжан и воительница взяли на заметку, попросили начертить варианты тренажеров, а когда к столу присоединились мои стражи, упомянувшие баньку, хозяин потребовал помочь в строительстве такого нужного объекта и у них в поместье. Расстались друзьями, немного пьяные и довольные.

Ли Вэй нервничал, сидя в номере «Небожителей» в ожидании Ю Лея. Он вообще не находил себе места последние недели, снова и снова мысленно выстраивая диалог, в котором ему предстояло объяснить компаньону некрасивую, с точки зрения самого молодого человека, ситуацию, возникшую из-за одобрения императором идеи Ю Лея о публикации путеводителе по столице.

Вспоминая минувшее со времени их последней встречи время, Ли-сянгун поражался, как много всего произошло в его жизни и в Академии благодаря предложениям Ю Лея, и вместе с тем стыдился, что, пусть и невольно, но сделал то, от чего ранее предостерегал друга: предал доверие наивного парня и воспользовался его искренностью в своих интересах.

Предложения Ю Лея относительно введения иностранных языков в программу обучения студентов нашло поддержку не только у совета Академии, но и у министра образования и, с его подачи, у государя.

Ректор отобрал десять учеников, и к новому учебному году было решено пригласить в Академию носителей языка, как говорил Ю Лей, чтобы они, в быту и на уроках общаясь с выбранной десяткой, помогали местным в освоении чужой речи. Этими приглашенными могли стать молодые аристократы-иноземцы или тамошние учителя — так решил император. По его указу главам стран-соседей направили письма с просьбой о сотрудничестве в вопросе отправки в Тансун искомых товарищей.

Благодаря высокому содействию в Академии прибыли куданьский принц, джурженский, островная империя Нихун также обещала своего представителя, велась переписка с Тибетом и Сиамом. Вдохновленный Ли Вэй упросил уезжающего на запад Цзян-сюна (уважаемого брата) поискать желающих среди купцов, знающих фарси, и местных уйгаров: с этими народами у Тансун были слабые политические связи, хотя экономические контакты имелись.

Цзян-гэгэ перед отъездом много чего насоветовал своему сюнди (младшему) в плане возможного туристического бизнеса и издания альманаха, выразил желание поучаствовать в проекте позже и оставил сто лян на всякие расходы по изданию книги. Ли Вэй отказывался, но Чан Мин настоял:

— Найди парочку рисовальщиков среди студентов победнее, пусть сделают иллюстрации к книге, потом сам перепиши красиво на больших листах текст этого твоего Ю Лея (почерк у него не очень), совмести, переплети богато, добавь там-сям упоминания ресторанов, гостиниц — с владельцами я немного поговорил, не волнуйся — и покажи ректору, мол, посоветоваться хочу, надо ли… Уверен, старик вцепиться и сам отправится к государю, даром, что ли, столько лет был его воспитателем? — убеждал друга предприниматель.

— Сяо Вэй, идея стоящая, но лучше императору знать об этом, мне кажется. Остальные деньги используй на этот, как сказал Ю Лей? «Спортивный городок»? Чудной парень, однако, мозги у него работают… Наймите мастеров-плотников, садовников: дорожки по ограде выровнять, турники, да? Чего там он еще нарисовал? Хех, чуть не забыл! Ректор пусть тоже об этом упомянет, глядишь, государь выделит вам кого из своих стражей в качестве тренера: сам-то ты вряд ли сможешь гонять студентов по плацу! — от души рассмеялся Чан Мин. — Вернусь, обязательно познакомь меня с этим парнем, понял? И привезу тебе кого-то с фарси и уйгара — тоже, не переживай! Мне самому интересно, что из этого выйдет!

Поддержка и советы старшего подтолкнули Ли Вэя к активным действиям. Не желая раньше времени привлекать внимание коллег, он нанял для рисования достопримечательностей парнишку из лавки Вана, подрабатывающего художествами немного фривольного характера по заказам любителей.

Да, ученый Ли знал о побочном бизнесе книготорговца, но его это не касалось. Мальчишка с радостью взялся за исполнение просьбы, тем более, что она ему была куда как приятнее, а гонорар в размере двух лян поспособствовал вдохновению еще больше.