Подменная дочь (СИ) - Лей Лора - Страница 37

Не любила ругаться раньше, за годы затворничества отвыкла от толпы, почти забыла, что предшествовало моему появлению здесь…С другой стороны, мне теперь и головы не поднять, что ли? Реагировать на каждый косой взгляд и прятаться дальше? Ну уж нет, не дождетесь, кто бы вы ни были! Будучи даже приемной дочерью, я остаюсь Гу, а это что-то, да значит!

— Вот что я скажу тебе, милейший, — я строго посмотрела на старосту. — Я — госпожа Гу, твоя хозяйка! Сейчас я — единственный дееспособный представитель семьи, мои полномочия подтвердил сам генерал Гу, и ты об этом знаешь, ведь так? И терпеть неповиновение не стану, и порочить меня не позволю никому! Узнаю, что в деревне сплетничают, сначала выпорю тебя, потом тех, кто не умеет держать язык за зубами, отхожу кнутом лично! Ступай прочь, завтра проведешь по всей деревне и полям, отчитаешься по делам! Свободен! — не орала, но сама заметила, что голос мой звучал и без громкости ой как властно.

Староста поспешил исчезнуть с глаз моих, а я, потеряв желание прогуляться, легла спать. Утро вечера мудренее. Разберусь со всем, прятаться не стану. Желание стать независимой охватило еще сильнее, и уснула я, полная решимости провести каникулы с пользой: отдохнуть от города, написать как можно больше разных текстов на будущее, опробовать валяние (шерсть привезла, как чувствовала) и продумать все доступные мне способы быстрого поднятия финансового благосостояния до максимально возможного уровня, гарантирующего свободу от людей и их мнений!

Несколько дней я вставала на рассвете и до вечера моталась по полям и лесам, знакомясь с поместьем. Двоих стражей отправила в столицу, двое сопровождали меня здесь.

Староста подробно — под моим давлением — рассказал обо всех жителях деревни, о количестве и качестве полей, проблемах и достижениях. Просмотрела все учетные книги, склады, окрестности. Мужик сдался на третий день и поведал, что такой настрой в отношении меня задали соседи, приезжавшие в гости в то лето, когда здесь находилась вся семья.

Барышни Фэй (это маркизы, что ли?) набивались в подруги новой законной дочери Гу, проводили с ней много времени, щедро поливая меня (то есть, Чень Ю) грязью и не стесняясь делиться подробностями прошлого бывшей любимицы семьи со слугами, а те, в свою очередь, активно обсуждали пикантные слухи с деревенскими. В результате образ несчастной предшественницы был полностью разрушен в глазах как новоявленной сестры, так и генеральши Гу, приемной матери, про прислугу и местных и говорить нечего.

Теперь мне стала понятна и отчужденность Гу-фурен, стыдившейся подменной дочери, и нежелание жены сына премьера посещать родственницу, и реакция старосты. Впрочем, чему удивляться? Ушедшая за грань Гу-шаонюй (девиц а) сама себе создала реноме, а последствия упали на мою голову. Однако, я — не она, и оправдываться или искать внимания чужих для меня людей не собираюсь. Успокоившись таким образом, занялась своими планами.

Не изменяя себе, каждое утро занималась со стражами, писала по мере желания и много гуляла по окрестностям. Местные, вначале напуганные, видимо, старостой, сторонились моей персоны, но постепенно привыкли видеть госпожу, на лошади или пешком обходящую зеленеющие поля риса, сидящую на берегу реки недалеко от хозяйского дома в компании матриарха в кресле на колесах или лазающей по невысоким лесистым горам со стражниками. Я здоровалась со всеми, интересовалась видами на урожай и методами выращивания овощей и фруктов, расспрашивала о проблемах селян и предлагала работу.

Последнее касалось как мужчин, так и женщин. Крестьян я озадачила строительством летнего душа, небольшой бани на заднем дворе и — водяного колеса!

О, это была песня! Дело в том, что речка в поместье, довольно полноводная и быстротечная, являлась основным источником воды для полива и прочих хозяйственных нужд. Одна беда — носить или возить воду в бочках приходилось далековато, особенно для частных огородов. Староста жаловался, что не всем это под силу, поэтому некоторые участки не используются в полной мере. На рисовые чеки по весне делали запруды, потом уровень воды падал от жары, и начинались проблемы.

Я заметила, что рисовые поля размещались ниже усадьбы по течению, а выше, где река преодолевала каменистые пороги, вода бежала по неглубокому руслу, но быстро, и набирать деревянные ведра было неудобно: ноги скользили по мокрым гладким валунам и галечнику, что повышало риск падения и переломов.

— Уважаемый Фу Ченг, найдется в деревне толковый плотник или просто рукастый мужик? Есть у меня идея, но нужны сметливые помощники, — спросила после долгих размышлений старосту.

— Плотник есть, да только странный он, госпожа…Слишком он — мужик сделал неопределенный жест у головы, — причудливый. Возится с какими-то деревяшками, придумывает что-то несусветное… Жена измучилась с ним. Все равно прислать?

Я кивнула, и к вечеру перед моим взором предстал местный Кулибин, не иначе.

— Я Фу Хан, госпожа, староста сказал, что Вы велели прийти.

Невысокий молодой еще мужчина скромно поклонился и замолчал, не опуская глаз. Выглядел он тихим, но обладал при том неким шармом: так смотрят люди, погруженные в себя, в свой мир, отличный от реальности. «Блаженный, сказала бы баба Люся. Или творец» — подумала я.

— Спасибо, что пришел, Фу Хан. Скажи, ты видел кресло моей бабушки? Сможешь сделать нечто похожее, с колесом, я имею в виду?

Мужик вскинулся, улыбнулся и закивал радостно.

— Видел, госпожа, так интересно, кто такое придумал? Мне вот тоже порой всякое в голову приходит, я начну мастерить… — он запнулся. — Жена ругается, соседи смеются…

— Значит, ты готов заняться чем-то необычным? Я дам тебе рисунок водяного колеса, сможешь сам понять, что к чему? Я постараюсь объяснить, больше помочь, увы, не смогу. Подойди.

Фу Хан рассматривал проект колеса долго и внимательно, а потом начал задавать вполне толковые вопросы. Мы проговорили до темноты, у меня язык узлом завязался, мужик же был полон энтузиазма. Идею он понял и рвался приступить к работе. Утром вместе со старостой мы обследовали берег реки, нашли место возможной установки колеса для забора воды, и Фу Хан умчался в лес за материалом, а Фу Ченг озадачился поиском помощников для проведения дополнительных работ по отводу воды на поля.

Было решено построить что-то вроде водонапорной башни, от которой по бамбуковым желобам вода потечет самотеком (из-за небольшого наклона) как можно ближе к полям и огородам на конце деревни. Осознав возможности затеи, староста проникся уважением к моей персоне и обещал сделать все от него зависящее для реализации невиданного прежде проекта, мобилизовав селян и проведя с ними разъяснительную работу. Я пообещала небольшую оплату по итогу и заодно спросила, есть ли среди женщин сообразительные рукодельницы.

Да как не быть, госпожа! У нас почти в каждом доме есть и швея, и вышивальщица. Только вот некогда бабам летом особо рукодельничать, все время за посадками ухаживают. Если только малых девчонок по-ухватистее… Есть несколько, я велю до Вас прийти.

И закрутило меня прогрессорство в отдельно взятой деревне! Шень Сяо организовала присланных девочек лет 8–10 на повторную чистку шерсти, а потом показала, как прясть ее и красить.

Тут помогла местная знахарка Сю Цю, принесшая для бабушки особые травы. Немногословная, но толковая, она сразу определила причину недуга старой госпожи, пообещала присматривать за ней во время нашего пребывания в деревне и сдержанно похвалила меня за то, что не даю старушке предаваться тоске.

— И краску я Вам, молодая госпожа, из корней приготовлю. Для такой пряжи не пробовала, но на ткани берется крепко. А что Вы потом с нитями делать будете?

Поделилась инфой, Сяо показала носки, а я поинтересовалась, есть ли где поблизости овцы.

— Нет, госпожа, не держат в нашей округе такой скотины. Вот за горой, на закат, в дне пути есть поселение, там у некоторых по нескольку овец имеется. Они их вдоль лощин гоняют, расти там, мало что растет, тамошние живут за счет охоты да рыбалки. Беднее их и нет. Туда пошлите кого, может, купят, если стригли по весне.