Подменная дочь (СИ) - Лей Лора - Страница 17

Сад считается красивейшим среди прочих в современной версии Сучжоу, признанным шедевром. Увы, это не помешало сыну бывшего чиновника, очевидно не разделявшему страсть отца к прекрасному, избавится от доставшегося наследства за карточным столом сразу после объявления о кончине господина Ань, как донесла молва. Такое нефилимское поведение!

Особая деталь садов Сучжоу — камни тайхуши, то есть, камни из скальных окрестностей озера Тайху. Некоторые были результатом взаимодействия сил природы и становились плодами ее фантазии, изобилуя бороздками, изгибами, дырами причудливой формы, а некоторые несли на себе отпечатки работы людей: от скалы откалывался кусок, в нем просверливались отверстия, после чего камень надолго помещался на дно водоема, где, годами омываясь водой, под ее воздействием приобретал неповторимую форму. И не рукотворный, и не естественно-природный!

Но самым интересным для меня лично был даосский храм Таинства (храм Сюаньмяогуань в моем прошлом), первоначально — древний «Даосский храм Цин у дороги».

В главном зале храмового комплекса (там несколько залов — больших и малых), деревянном Сан-Цин Диан (зал Чистой Троицы), шестьдесят колонн поддерживают двойную крышу, под которой установлены семиметровые глиняные статуи богов Чистой Троицы — Джейда Чистого (в центре), Верхнего Чистого и Великого Чистого (по бокам), на поверхность которых нанесен тонкий слой золотой амальгамы.

Помимо Троицы размещены здесь статуи Нефритового Императора — Владыки небес и вершителя человеческих судеб, многочисленных божеств-покровителей профессий и ремесел, чудотворцев и прочих святых — им поклоняются страждущие. Потолок зала покрыт росписью, среди рисунков можно увидеть облака и животных, а также изображения Восьми Бессмертных (ба сянь) — призванных помогать людям мифических героев.

Одной из достопримечательностей храма является размещенная (кстати, до сих пор) во дворе курильница со множеством свечей, которые не горят, а тлеют! Почему? Тайна сия великая!

Масштабы храма поражали. Я видела его раньше, в той жизни, но сейчас он произвел на меня еще большее впечатление, а уж про местных я вообще молчу: они замирали в религиозном экстазе и благодушии, терялись перед величием постройки и вот точно уверовали в божественное присутствие!

Вообще, во время хождения по городу, я наслаждалась всеми видами, а не только знакомыми и нет достопримечательностями. Сами улицы, каналы, магазины и прочие строения, известные и аутентичные, радовали глаз, завораживали и притягивали к себе постоянно. Я так жалела, что не могу запечатлеть все на камеру или телефон! И зарисовать настолько, чтобы предать всю прелесть и красоту городских пейзажей, даже со способностями этого тела (были, были!), у меня не получалось. Это так расстраивало, вот честно!

Пока осматривала столицу изо дня в день, во мне крепло желание написать путеводитель, как в той жизни! Вот прям рвалась душа к этой затее! Я приходила в особняк и руки тянулись к бумаге — записать впечатления! Но кисть…

Мысли обгоняли руки, я злилась, пока не вспомнила, как однажды в Таиланде видела тамошних молодых монахов, пишущих заостренными палочками типа древнегреческих стилусов! Потом в голову пришла картинка использования гусиных перьев как инструментов для письма в европейской истории, и понеслась!

Я строгала бамбуковые палочки, притупляла их, выпрашивала на рынке перья, экспериментировала с густотой чернил, видами бумаги…Шеньки разве только у виска пальцами не крутили, но, как обычно, не комментировали мои действия.

Могу сказать — я молодец! Нашла и угол заточки перьев и палочек, и степень густоты чернил, и сорт бумаги, так что к концу лета заметки путешественника во времени стали обретать плоть: я почти каждый день записывала свои мысли и впечатления.

Пока в стол, но идея красочного путеводителя по столице меня не оставляла, а за ней тянулась и авантюрная мысль о туристическом бизнесе в этом мире. Сначала я сама ужаснулась революционности, так сказать, идеи, но с течением времени, присматриваясь к жизни аборигенов и гостей столицы, изучая поведение, вкусы, нравы местных, перестала считать организацию подобного дела здесь такой уж невозможной.

Новинка — да, но в целом…Если подойти с умом, найти единомышленников, то очень даже может быть… Может, не прям на днях или раньше, но со временем… Надо хорошенько подумать, скопить первоначальный капитал…Ладно, пока отложу, а там… Время покажет!

За время прогулок по имперской столице довелось увидеть много чего, помимо достопримечательностей, и увиденное поражало не только меня, но и Шенек. По сути, они тоже в некотором роде были туристами, хоть и родились в этом времени.

До меня и моих затей их жизнь, как и у большинства слуг, протекала внутри особняка, с внешним миром они мало соприкасались, будучи привязаны к господам и своим обязанностям по обслуживанию последних. Выход за пределы усадьбы контролировался хозяевами и правилами поведения слуг, нормами общественной морали и правами в рамках социума.

И госпожи, и их прислуга были рабами многочисленных запретов и ограничений, накладываемых на женщин традициями и жестким патриархатом. Поэтому внешний мир для девчонок был такой же «терра инкогнита», как и для меня — попаданки. Мяо немного отличалась, но и для неё знакомство со столицей было приключением, от которого замирало сердце и фонтанировало воображение. Наша троица сплотилась на фоне авантюры, и меня это грело несказанно.

Хоть я и была старше, но, перелезая через стену и вливаясь в суету древнего города, я как-будто сбрасывала несколько десятков лет и становилась рисковым подростком, желающим познать мир без страха и сомнений.

Мне даже приходилось одергивать себя, чтобы не ввязаться в прямо уж криминальную историю, когда мы оказывались в ремесленных кварталах или засиживались на пристани, наблюдая за иноземцами, или когда задерживались до темноты, желая увидеть выступления бродячих артистов и сказителей, поучаствовать в ночных гуляниях в праздник Циси (китайский День влюбленных, «двойная семерка» — седьмой день седьмого месяца, или Сорочий праздник).

Вот манили меня тайны узких окраинных улочек, тихих каналов и протоков, тенистых укромных местечек в садах и парках, берегов озера Тайху: вдали от шума города я рисковала купаться, а девчонки тряслись от страха и желания присоединиться ко мне, одновременно обмирая от запретности такого действа.

Ой, да много чего ставило меня на грань авантюры! Но бог миловал, все наши «хотелки» исполнялись без лишних проблем, хотя несколько раз мы сбегали от недружелюбных нищих, злых стражей порядка и даже горластых торговок! После таких случаев мы отсиживались в особняке пару дней, обсуждали происшествия, смеялись, а потом снова выходили на охоту за адреналином.

Несмотря на реальность происходящего, я ощущала себя участником массовки на съемках псевдоисторической дорамы. Вот как хотите! Вроде и звуки, и запахи, и усталость, и виды воспринимаю нормально, а в голове все равно толика неверия присутствует.

Ведь уже год я живу как Чень Ю и приняла себя такой, а нет-нет да и забредет в голову мыслишка: «А вдруг это закончиться? Или — когда?». Портила она настроение, погружала в депрессию, вселяла неуверенность. И сказать-то некому, поделиться страхами!

Приходилось по ночам проводить сеансы аутотренинга, а утром увеличивать продолжительность спортивных тренировок или работ на огороде, дабы ценой физической нагрузки прочищать голову от мрачных дум.

Кстати, растительность на грядках радовала: мы уже давно ели свои огурчики, сняли первые кабачки, подоспела и капуста. И я решила сделать кимчи! Пришлось прикупить небольшой горшок и кучу специй, но задумка удалась: остренькая, сочная капустка зашла «на ура»! Шеньки не могли оторваться, и общим решением стало внесение корейского пищевого шедевра в повседневную кулинарную жизнь тансунской реальности.