Путешествие в Древний Китай (СИ) - Лей Лора - Страница 23

-Господин, как к Вам обращаться?

-Тайра Хироюки, клан Тайра, подданный Ямато, торговец…

« Всё страньше и страньше» – подумала Ниу.

-Хироюки-сан, – мужчина и слуга посмотрели на неё удивленно. – Ваш недуг вызван…неким внутренним повреждением… некоторых.. ммм.. частей Вашего организма из-за перенапряжения от поднятия тяжести и последующего их охлаждения. Не суть! Лечение возможно, но, к сожалению, не за один день. Но! – она выразительно посмотрела на расстроенного было служку, – облегчить боль и немного поправить Вас я смогу, и до дома Вы определенно доедете сами.

Заметив явное облегчение на лицах обоих японцев (?), Ниу поспешила добавить:

- Однако, болезнь может вернуться, так что было бы желательно Вам найти специалиста, который исправит повреждения и надолго поставит Вас на ноги. Не навсегда, увы, ишиас стоит однажды получить, дальше – только выполнение некоторых условий позволит ему оставаться в прошлом. Но жить будете!

Тайра Хироюки оставался безмолвным и бесстрастным, но Ниу понимала его, поэтому продолжила:

-Сейчас Сэтоши – он же говорит на местном наречии? – пойдет и купит большую редьку, тонкую ткань и крепкое вино, самое крепкое, какое найдет, понятно? А мы с Вами немного посекретничаем, хорошо? И, Сэтоши, не надо ничего никому говорить, понял? Ты идешь по поручению, а хозяин отдыхает, понял? И меня тут нет!

***

Сэтоши, вдохновленный перспективой излечения Тайры-доно, выскочил за дверь, и топот его стих в мгновение ока. Ниу закрыла дверь и повернулась к лежащему мужчине, глаза которого пылали то ли от гнева, то ли от смущения. «Неважно», – подумала Ниу.

-Тайра-сама, прошу воспринимать меня как лекаря, понимаете? Всё, что происходит здесь, останется здесь! Я могу Вам помочь, поэтому не держитесь за гордость: честь Ваша не пострадает, а вот остаться в постели Вы рискуете. Или будете и дальше мучиться, непонятно зачем?

Тайра Хироюки просто кивнул. Он устал от этих приступов, а избавиться от них не получалось. Стискивал зубы и двигался, терпел, но злился. А в его деле злиться не пристало. Он редко смущался, но сегодня ему просто повезло, что кроме этой сумасшедшей девчонки его никто не увидел, иначе стыд убил бы его на месте. Согласился же он еще и потому, что выступление незнакомки утром в зале таверны произвело на него неизгладимое впечатление, а просьба Чжао Ливея о сопровождении брата и сестры в столицу ещё и подогрела возникший интерес. И теперь он не желал упустить возможность полюбопытствовать на ее счет.

-Что Вы собираетесь сделать?

Бай Ниу коварно улыбнулась под вуалью:

-О-о-о-о, господин, многое! Для начала следующее…

Девушка попросила мужчину кимоно развязать, ноги выпрямить. Потом, взяв за лодыжку, начала медленно поднимать одну его ногу вверх, требуя назвать момент, когда он почувствует боль. То же повторила со второй. Поинтересовалась, не бывает ли потери чувствительности в области ягодиц ( Тайра не сразу понял, что так поэтично она назвала его...хм…задницу), трудно ли ему порой ходить и даже …ходить!

Во время этих манипуляций Хироюки не раз про себя поблагодарил учителя за тренировки навыка держать лицо: ни один мускул не дрогнул, как и положено, но внутри бушевал ураган эмоций и мыслей!

Поведение незнакомки выходило за ВСЕ границы привычного общения, но почему-то не оскорбляло,наоборот, казалось естественным и нейтральным, будто бы он – дерево, а она – плотник. Закрытое вуалью лицо девушки не мешало догадке, что фривольных мыслей у неё нет.

Он для неё пациент, то есть, работа. Было даже немного обидно: Хироюки не мог пожаловаться на отсутствие внимания женщин – что на далекой родине в молодости, что в этой стране. И пусть здесь интерес к нему подчас был вызван необычностью его внешности, но тело-то обмануть сложнее! Какая странная девушка…

Пустоголовый Сэтоши влетел в комнату сразу после того, как осмотр завершился и ничего ТАКОГО увидеть не смог.

-Вот, я всё принес! Редька, полотно, вино.

Бай Ниу похвалила парня и теперь велела спуститься в кухню, почистить, мелко нарубить редьку и принести сюда. Сэтоши бросился выполнять приказ.

-Хироюки-сан, сейчас я разотру Вам поясницу, а нарезанную редьку, завернув в ткань, Сэтоши приложит Вам на спину на ночь, спать будете на животе. Завтра утром, после завтрака, я зайду и сделаю массаж. Развяжите хакама и повернитесь на живот, медленно.

Хироюки так и сделал. Девушка быстро оттянула ткань вниз и, не обращая внимания на его возмущенное сопение, вылила на поясницу и ниже вино и энергично растерла обнаженною область маленькой ручкой, после чего вернула штаны и кимоно на место.

-Полежите так немного. А я…

В этот момент вне комнаты раздался истошный крик:

-Сестра!

-О, черт! Брат вернулся! Мне надо бежать! Пока!

И девушка молнией выскользнула из комнаты. А Хироюки со стоном впечатался носом в покрывало топчана… Просто не будет…

Глава 23

Бай Юн опять бежал – теперь в таверну. Его гнало вперед беспокойство за оставленную там Ниу и страх случайно встретить кого-то из знакомых. Прижимая к груди сверток с драгоценными бумагами и подарком кормилицы, он влетел по ступенькам в комнату и… не обнаружил внутри сестру.

Юн выронил ношу, заглянул за ширму, под топчан и тут заметил, что дверь на галерею приоткрыта. Парень рванул ее и, выскочив наружу, заорал:

-Сестра!

Через мгновенье это недоразумение, ставшее его родней, выскочило из дверей соседнего номера и, шикнув на него, быстро затолкала в комнату.

-Тихо, не шуми так!

Бай Юн потряс девушку за плечи:

-Ты что там делала, глупая дыня (дура)! Я испугался!

Бай Ниу крепко обняла мальчишку, успокаивая:

-Все хорошо, я помогала соседу! Представляешь, он – настоящий японский самурай! Это невероятно – я познакомилась с живым самураем! И у него ишиас! Самурай – и страдает от защемления нерва в задни…

Попаданка закрыла двери и потянула Бай Юна на топчан.

-Как всё прошло? Ты встретил кормилицу? Она отдала документы? Как она? Что рассказала? Не обиделась на тебя и Руо? – затараторила она, усевшись рядом с братом и держа его за руки.

Слушая быструю речь Ниу, Юн успокаивался и давал себе зарок больше не оставлять эту ходячую катастрофу без присмотра.

- Мне было стыдно им врать…Они хорошие, матушка Лю и ее муж!

- Сяо Юн, не говорить всей правды не значит врать. По крайней мере, в настоящий момент это лучше и для них тоже. Прости, что заставляю тебя так переживать!

Ниу действительно сожалела, но что она могла? Признаться и уйти? И оставить парня разбираться со всем одного? Или признаться всем и каждому и ждать, что ее прибьют, за ненадобностью, как нечисть?Возможен такой вариант? Да запросто! Так что – прочь сантименты, все сомнения оставим на потом!

- Да я понимаю – тяжело вздохнул юноша. – Не поверят люди в такое, отправят тебя в монастырь или ещё хуже… А я не хочу, чтобы ты уходила…Не хочу и тебя...потерять...

-Я не уйду и не потеряюсь, я же тебе пообещала! Так что там с нашим делом? – тормошила его Ниу, отвлекая от опасной темы.

Бай Юн поерзал на месте, прокашлялся и поведал о визите в дом Лю.

- Ой, ну, порывалась кормилица поехать в чжуанцзы, но я убедил, что тебе лучше пока оставаться в поместье, и мне тоже. Там тихо, тебе нравится, тетка Мэй за нами присмотрит. Вот поправишься немного, тогда и приедем, или она сама нас навестит. Документы забрал, мамушка Лю еще денег добавила. Оказывается, она продала сестрины вышивки задорого, ещё просили, но ведь ты…И вон – он указал на сверток, – платья там, еще что-то, увидишь, и мне кое-что из одежды. Они с Руо-цзе раньше сумели вынести, на всякий случай, чтобы Чунтао не испортила. Так что, мы в порядке! Завтра найдем повозку, и можем отправляться в столицу – искать Сюэ Мухена и решать вопрос с помолвкой, как ты предложила!

***

Действительно, смена одежды и нижнего белья превосходного качества им обоим была обеспечена предусмотрительной предшественницей, как и ночное облачение плюс пара носовых платков. Большое тонкое полотенце, несколько серебряных заколок и пара серег, черепаховый гребень, немного косметики, маленькое бронзовое зеркало, вышивальные иголки и шелковые нитки в отдельном плотном мешочке, туфельки и сапожки для Юна, мешочек с серебром (около пяти лян). «Девочка что-то чувствовала, определенно, и готовилась...» – с горечью подумала Ниу.