Непристойная сделка (СИ) - Кей Саша - Страница 22

И когда это происходит, мне кажется, что я превратилась во вспышку. Невероятное ощущение, никак не сопоставимое с тем удовольствием, что Зарецкий доставил мне руками.

Мозг берет таймаут, тело обмякает, а веки закрываются, потому что цветные круги перед глазами слишком яркие. Да и очки все равно запотели.

Я лишь отдаленно понимаю, что происходит.

Чувствую, как Зарецкий отвязывает мои запястья от спинки кровати. Вяло жду, что и руки он мне развяжет, но ничего подобного.

Прямо так, связанными, он закидывает их себе на шею.

— Держись, — командует он.

Я слушаюсь на автомате, потому что сейчас не могу самостоятельно принимать никаких решений. И только когда Андрей приподнимается вместе со мной, не выходя из моей дырочки, я решаю спросить:

— Что ты делаешь?

Зарецкий меняет позу, и я остро ощущаю, что он все еще безумно твердый в моей влажной мягкости.

— По идее, тебя надо оставить сейчас в покое, — ворчит он. — Мне тебя жалко, правда. Наверное. Но я не оставлю. Он усаживается так, что я оказываюсь верхом на нем.

И прежде чем я успеваю возмутиться приступает ко второй части марлезонского балета.

Приподняв мою попку, Зарецкий резко опускает меня на себя.

И меня будто бьет разрядом.

И еще раз.

И еще.

Твердые соски трутся о волосы на его груди, добавляя острых ощущений.

Все ощущения обострены, мне даже кажется, что член Андрея стал больше. Это толстое чудовище бьет точно в самую нежную сладость, заставляя меня дрожать. Спазмы охватывают киску один за другим, и чем плотнее я стискиваю мышцами ствол, тем резче и сильнее становятся движения Зарецкого. Сама я контролировать ничего могу — колени ватные, я только содрогаюсь от нестерпимых и затапливающих ощущений, уткнувшись в лоб Андрея своим и дыша открытым ртом. Мне уже кажется, что я сойду с ума, когда Зарецкий падает на спину, увлекая меня за собой, и долбит мою дырочку на дикой скорости снизу, натирая нежные стеночки так, что я взрываюсь.

Орган покидает мою пульсирующую киску, и я чувствую теплые брызги на внутренней стороне бедра.

Все.

Не кантовать.

Что это за выходной, когда меня так уработали?

Андрей распутывает моя запястья и перекладывает безвольное тело рядом на постель.

Мне хочется, чтобы меня действительно оставили в покое. Я все еще переживаю оргазм, но Зарецкий наглаживает мое тело, мнет грудь в какой-то грубоватой ласке.

Но это ладно.

Самое ужасное, босс в нем невытравим.

— Лена, нам надо серьезно поговорить.

Господи, что, неужели прямо сейчас?

— Ты понимаешь, что ты неправа? — заводится он.

Я пропускаю все мимо ушей. В мозг проникают лишь отдельные фразы: «мог травмировать», «все не так делается», «ответственность на мужчине» и бла-бла-бла.

Одно предложение правда отзывается во мне тревожкой:

— Я же мог тебя порвать! — кипятится в одного ответственный Андрей, держа меня за грудь.

Порвать. Поранить. Кровь.

Точно!

Дефлорация — это когда пятно крови потом на простынях! Я со стыда сгорю, сдавая постельное!

Я подрываюсь, как будто у меня есть силы, запала хватает на то, чтобы вскочить под удивленным взглядом Зарецкого с постели и подобрать с пола его майку. А вот дальше уже все дается сложнее. Прямо поверх гадской ночнушки, сбивая с носа очки, я натягиваю футболку:

— Теперь это мое. За моральный ущерб, — покачиваюсь я на нетвердо стоящих ногах.

Взгляд на разворошенную кровать меня подкашивает.

Пятна никакого я не вижу, зато прямо в глаза мне смотрит удав, все еще до конца не уменьшившийся в размерах.

Это точно не могло во мне поместиться.

Истерзанная киска вякнула, что не могло, но поместилось.

Новая волна испарины проступает на коже, да еще и член под моим взглядом слегка приподнимается.

И я даю деру в чертову ванную, которая на первом этаже.

Остаться там наедине с собой удается мне ненадолго. Я только и успеваю смыть с себя густую сперму и розовые разводы, когда внутрь заходит злой Зарецкий.

И дубина его выглядит еще более опасно, чем пять минут назад. Головка снова показалась из крайне плоти. Он, что, так и спускался, в чем мать родила? А если бы его увидела Кристина?

— Это что такое, Лена?

— Что? — сглотнув, спрашиваю я, не в силах отвести затравленного взгляда от набирающего мощь ствола.

— Мы не договорили.

— Ну потом договорим, — облизываю я губы. — Однажды.

Андрей шагает ко мне под душ и без тени сомнений просовывает руку мне между ног. Даже от самого легкого поглаживания я начинаю шипеть.

Зарецкий вздыхает и добавляет холодной воды в упругие струи.

Член не особенно спешит опадать.

— Если ты не перестанешь туда смотреть, я научу тебя оральному сексу прямо сейчас, — угрожает Андрей, и я тут же вскидываю глаза на его лицо.

Ну чего он злой-то?

Зарецкий сделал, что хотел. Хотел трахнуть и трахнул, хотел показать, кто тут босс, и показал. Чего ему не так-то?

— Какие-то претензии? — не выдержав, спрашиваю я.

— Да, — кивает Андрей, разглядывая мои торчащие от холодной воды соски. — Мне недостаточно. И я не люблю ждать.

— Это был разовый аттракцион, — сразу предупреждаю я.

— Вот значит как? — прищуривается Зарецкий.

— Не усложняй, — возвращаю я ему его фразу, и, кажется, Андрею это не нравится.

— Уверена?

Теперь уже мне не нравится его вопрос. Где-то я его уже слышала, и кончилось все тем, что я смываю сперму с задницы. И так меня бесит самоуверенность Зарецкого, что я выходу из-под душа и на мокрое тело напяливаю его футболку.

— Еще как уверена! Как ты думаешь, почему я сохранила невинность до сих пор? Я ждала своего единственного. Смешно, да?

— Нет, — стискивает зубы Андрей. — Надо было сказать.

— С какой стати? Я к тебе не клеилась! Я хотела, чтобы было красиво, ясно? Я, может, жду своего Зорро!

Выпалив это, я несусь обратно в комнату, несмотря на жару заворачиваюсь в одеяло до самого носа и лежу, переживаю.

Правда, не очень долго. Я даже не успеваю дождаться возвращения Зарецкого. Нервный день и изматывающий секс делают свое дело, и я отрубаюсь в своем гнезде.

Утром я просыпаюсь в постели одна.

Зарецкий точно ночевал вместе со мной. Я смутно помню, как уже под утро все-таки развернула свой кокон и выпростала руку и ногу из чересчур теплого плена. Мгновенно опустившаяся на левую грудь ладонь была тоже горячей, но занимала меньше площади, поэтому я поленилась сопротивляться.

Постепенно осознавая, что я вчера позволила, сначала чуть не сгорела от стыда. Блин, знакомы без году неделю, а я пустила наглеца в святая святых!

Оскверненная святыня неожиданно отозвалось одобрительно, сладко сжавшись.

Отставить.

Утреннюю физиологию никто не спрашивал!

А потом я взбодрилась, вспомнив, что вчера так и не смыла макияж, а что с ним произошло после секс-марафона и недодуша, даже представить страшно.

Как бы мне ни хотелось подольше не отсвечивать, придется выползать из своего убежища. Встречать грудью этот суровый мир, полный наглых рук и гадских членов.

Надеясь, что еще не все проснулись, захватив косметичку, я на цыпочках пробираюсь в ванную на первом этаже, но день не задается. Там уже Кристина чистит зубы.

— Ты чего стонала ночью? Кошмар приснился? — спрашивает она.

— Угу, два раза, — бурчу я.

Сестра оглядывается на меня и присвистывает.

— А вы, значит, не только за ручки держитесь… Я уж думала ты его маринуешь до свадьбы…

— Иди в жопу, — посылаю я ее. Еще не хватало с ней обсуждать свою половую жизнь. Хуже только с мамой. Слава богу, папу она не волнует. Его волнует рыбалка.

— Я-то пойду, а вот тебе надо искать тональник. Синяки под глазами и на шее — это перебор.