Непристойная сделка (СИ) - Кей Саша - Страница 15

Ладно. Надену тот голубой сарафан.

Лёха всё равно не узнает, что я поддалась. И это вовсе не означает, что я признаю́ его правоту. Просто жарко, ну и пятница…

Блин, разрезы на юбке высокие, но я так долго телюсь, что времени гладить что-то другое уже нет. Я и так опаздываю.

И только когда я влетаю в офис, понимаю, что забыла кое-что важное.

Кто разиня? Лена разиня.

Черт-черт-черт! Я недособранную сумку оставила дома!

Там подарок и ну и всякие мелочи для турбазы.

Оставаться с ночёвкой я, конечно, не собираюсь, но турбаза — это такое дело…

Мне хватило того раза, когда я испачкала шорты, пришлось их стирать, а Кристина их сожгла у костра, пытаясь высушить. Незабываемые воспоминания о том, как я возвращалась в город в папиных запасных трениках для рыбалки с дырками в стратегических местах.

Да и вечером, наверное, холодно будет.

Блин, ну как так-то?

Я кошусь на начальницу. Она с таким возмущением смотрит на мой сарафан, хотя у само́й наряд намного откровеннее, что становится ясно, вымолить у неё ещё час дополнительно будет невозможно.

И с Зарецким мы вчера договорились, что он заберёт меня с работы. После его вчерашних выкрутасов у меня нет никакого желания просить его изменить планы.

Кристинка! Бинго!

Сегодня её нет на работе, потому что ей надо что-то в универе сделать.

Строчу ей: «Выручай, я забыла папин подарок дома. Можешь забрать? Сумка открытая в прихожей стоит».

«Могу, я только вышла из универа».

«Будь другом, кинь мне в сумку что-нибудь на вечер».

«Оки, но вы с Андреем меня заберёте».

«Замётано».

Я немного выдыхаю.

Это хотя бы не крюк по пробкам, а вполне себе по пути.

В первую половину для меня так заваливают делами, которые никому в пятницу не нужны, что после обеда я сбега́ю краситься в туалет, чтобы ещё не подкинули. Итог моих усилий меня радует. Я всегда была отличницей, и сегодня я почти в точности повторила всё, чему меня вчера натаскивали.

Время уже поджимает, а Зарецкий даже не пишет, и я уже психую.

Облагородившись, я иду заглянуть к гарпии с вопросом, не появился ли босс, и обнаруживаю Зарецкого, стоя подписывающего какие-то документы на столе секретаря. Катя сидит, почти не дыша и пожирая взглядом сильные пальцы, держащие ручку.

И так мне это не нравится.

Ну просто мне вчера из-за пустяка головомойку устроили и обозвали распущенной, можно сказать, а тут такое. Руки он свои показывает змеище.

У нас сделка! И теперь у меня есть права на эти пальцы-запястья-предплечья!

— Мы опаздываем, — отчеканиваю я.

Андрей поворачивает голову в мою сторону, взгляд его меняется, и я начинаю нервничать. Ну что такое? Нормально я выгляжу.

Осмотр продолжается, и когда глаза Зарецкого останавливаются на разрезах сарафана, мне вдруг становится жарко.

Босс откладывает ручку, захлопывает папку и пододвигает её к Кате.

— Остальное в понедельник, — не отводя от меня взгляда, говорит он.

— Но…

— В понедельник, — пресекает Андрей возражения и двигается ко мне.

А я вся в растрёпанных чувствах. Мне снова хочется убежать и залезть под стол. И желание это становится сильнее с каждым шагом Зарецкого в мою сторону.

Когда он снова нависает надо мной, я теряюсь и мямлю:

— Привет…

— Ну привет, — меня немного пугает блеск азарта в его глазах. Я смутно помню, что Андрей мне чем-то угрожал, но сейчас мои мысли разбегаются в разные стороны, потому что товарищ директор демонстративно поправляет массивные часы на запястье, выключая меня из списка разумных существ.

Что-то мне пить хочется, и вообще душно как-то…

Зарецкий берёт меня за руку и ведёт меня к кабинету, как заглохшую машину на буксире.

В полном молчании я бросаю в сумочку косметичку.

— Очки не забудь, — напоминает босс, и я послушно складываю их в чехол.

К моменту, когда мы подходим к машине, я, наконец, возвращаю себе самообладание.

— Нам нужно захватить Кристину, — даю я инструкцию, усаживаясь на кожаное сидение в прохладном салоне, пропитанном горьковатыми запахами цитрусов. — Родители уже на месте, а её надо забрать. Это на перекрёстке Ново-Садовой и…

— Ты мне лучше скажи, с чего такие превращения? — прищуривается Зарецкий. — Это влияние Климова? Он тоже приглашён?

— Что? — вытаращиваюсь я. — С какой стати? И хватит приплетать Лёху. Мы с ним заклятые враги.

— А так и не скажешь.

— Между нами ничего не может быть, — мотаю я головой.

— И как же так выходит, что заклятый враг выполняет твою просьбу взять мою сестру в клиентки? — поднимает бровь Андрей.

— Ну…

Наклонившись ко мне, Зарецкий поправляет подол моего сарафана и обжигающим ухо шёпотом требует:

— Рассказывай, Лена.

В этот момент у меня высыпают мурашки по всему телу и даже по ногам, босс обогревает их ладонью на моём колене, и от смущения я выплёскиваю всю историю.

У нас с Климовым была общая компания. Костяк стабильные пять человек, ну и в силу возраста добавлялись пары кого-то из них. Ну, кроме меня. Я несколько раз встречалась с парнями, но не настолько долго, чтобы приводить их к своим друзьям. Этот момент я в своей исповеди Зарецкому не освещаю, конечно, но обрисовываю ситуацию.

В силу возраста любовный интерес участников компании менялся довольно часто, но лидером вскорости смены девушек, естественно, был Лёха. Его девицы долго не задерживались. Не понимаю, на что они особенно рассчитывали, потому что репутация Климова была широко известна, но, видимо, такого женская натура: всем нам кажется, что уж ради меня и нашей настоящей любви генетический бабник непременно изменится. У нас же всё по-другому, всё серьёзно…

Короче, зная о ветреной натуре Лёхи, его девушки ревновали к каждой встречной поперечной. И почему-то в мою сторону всегда было больше всего негатива, хотя нас с Климовым связывали обычные приятельские отношения, слегка отягощённые относительным соседством и тем фактом, что выросли мы в одном дворе и друг и друга знали слишком много, чтобы это не убило любой намёк на возможную романтику.

Лёха отлично помнит, как я выглядела, когда у меня выпали молочные резцы, и как меня разнесло в подростковый период во время гормональной перестройки, а я не могу забыть, как у него ломался голос, и высыпали угри по всей физиономии.

К тому же для меня Климов не подходил в силу своего непостоянства, а я для него была бледновата.

И мне эта наша несовместимость с Лёхой казалась настолько очевидной, что я никак в толк взять не могла, почему любая из его девушек смотрит на меня волком, разговаривает сквозь зубы и вообще вот-вот вцепится мне в волосы.

И вот в один далеко не прекрасный момент всё вскрылось.

— Это было летом после третьего курса, — рассказываю я. — Возвращаюсь я вечером с пляжа домой, а меня у подъезда поджидает последняя на тот момент девушка Климова в компании с двумя амбалами. На тот момент я ещё не знала, что она накануне была брошена Климовым. Я никогда не задумывалась над тем, как, собственно, у Лёхи проходят расставания с его феминами. А стоило бы, потому что он всегда тяготел к холеричным эмоциональным барышням, с которыми было не скучно.

Зарецкий — зануда и требует конкретики:

— Это те, у которых всегда кипят страсти? С которыми скандал и ссоры, а потом страстное примирение?

— Тип того, — соглашаюсь я. — И скандалы Климова интересовали, только пока ему хотелось этого самого примирения, а вот после разрыва лишняя драма ему была ни к чему. И этот говнюк придумал, как сводить разборки к минимуму. Естественно, свалив с больной головы на здоровую.

— Это как? Он сообщал им, что влюбился без памяти и уходит от них к тебе? — хмыкает Андрей.

Тоже гадость, но так было бы менее оскорбительно для моего самолюбия.

— Если бы, — вздыхаю я. — Климов говорил им, что я его бывшая, которая не даёт ему покоя. Что у меня не всё в порядке с головой, и я могу что-то с собой сделать или с его девушкой, и он вынужден благородно, скунс такой, расстаться со своей пассией, чтобы не случилось чего.