Непристойная сделка (СИ) - Кей Саша - Страница 13

Толкаю упирающегося Лёху в прихожую.

— Леонидова, надевай завтра это платье, и я обеспечу тебе салон и визажиста.

— Откуда такая щедрость.

— Интересно посмотреть, что получится…

— Я тебе не модель для экспериментов, — пыхчу я.

Звонок в домофон встречает нас в прихожей, я, не задумываясь, нажимаю «Открыть», мне то ли сегодня, то ли завтра должны посылку принести.

— Проваливай, Климов. Неискреннее тебе спасибо за участие, но я как-нибудь без твоей помощи…

Стук в дверь приходится очень кстати.

Я её распахиваю, чтобы выставить Климова, кося́щего лиловым взглядом на кухню, а на пороге Зарецкий.

Внезапный, как инфаркт.

У меня даже дар речи отнимается.

Он же куда-то там уехал!

Только не говорите мне, что Андрей явился, чтобы сказать, что наша договорённость потеряла силу!

А Зарецкий осматривает меня с головы до ног, сначала задерживаясь в стратегически выпуклых местах, потом на растрёпанных волосах и на горящем, взопревшем от натуги лице. В конце босс переводит взгляд на Климова, и брови генерального ползут вверх.

— Я не понял.

Климова жизнь ничему не учит, и он, наклонившись ко мне, шепчет, но так громко, что, наверное, соседка Валентина Степановна слышит это у себя на кухне:

— Опять нас застукали, Лен. Жаль, что мы не успели порезвиться на кухне…

Не жилец — парень, в общем.

Однажды его грохнут.

— Иди, Лёша. От греха, — шиплю на него я.

Зарецкий делает шаг в квартиру и оттирает от меня Климова. Битва взглядов, сопение, сжатые кулаки.

Че происходит?

Андрей расправляет плечи, и мизансцена завершается отступлением Климова.

— Всего доброго, — ледяным тоном прощается генеральный с моим нежеланным гостем, будто хозяин тут он.

И дверь за ним запирает, поворачивая замок аж на три оборота.

— А… — подыскиваю слова, чтобы уточнить. Даже не понимаю, что именно уточнять.

«Какого хрена?» — очень всеобъемлющий вопрос, но получу ли я такой же ответ?

— Так, — ещё больше суровеет босс, — отдел продаж, и как это всё понимать?

И руки свои, как спецом, на груди складывает и харизмой давит.

Пф… Харизма. Вот когда моя мама применяет давление, тогда, конечно…

В данном конкретном случае, самый деморализующий элемент — крепкие, загорелые предплечья, в меру волосатые, и вообще возмутительно привлекательные.

— Хочу вернуть вопрос тебе, — нахожусь я. — Ты же вроде уехал, и…

— И это повод пойти налево? Ещё скажи, это потому что ты левша! Это твоё оправдание?

Я офигеваю.

— Я левша, но я не понимаю, почему я должна оправдываться? — не понимаю, чего сдохло-то?

Какого дьявола он делает мне в нерабочее время выговор с занесением в нервную систему? Я и так очень нервная.

— Если бы ты удосужилась проверить телефон, то увидела бы там кучу пропущенных от СВОЕГО парня!

Чёрт, телефон в сумке!

Обычно я аппарат из рук практически не выпускаю, но в этот раз меня сбил с панталыка Климов.

— Лена, мне не изменяют! — не унимается босс.

А. Так это мачизм пробудился…

— Да ладно, никто ж не узнает, — успокаивающим жестом глажу Зарецкого по предплечью. Ну на самом деле глажу, потому что пощупать хочется.

Прикольно.

У Андрея дёргается глаз, он явно хочет мне что-то сказать, но в этот момент какой-то придурочный автомобилист начинает оглушительно сигналить с улицы.

— ЛЕНА! — и орёт.

Ясно. Климов у нас камикадзе.

Рысью скачу на балкон, чтобы увидеть, как Лёха, изображая звонок по телефону, прикладывает пальцы к уху, садится в свою пижонскую тачку и укатывает.

Ну идиот же.

Пока я таращусь вслед ошибке Дарвина, некоторые ведут себя как в другом разделе зоологии. Оказывается, Зарецкий тоже любопытный и пришёл на балкон за мной, а теперь он просто самым наглым образом обхватывает меня за талию, прижимает к своему боку и вносит обратно в комнату, как рулон обоев.

— Что значит, никто не не узнает? Лена, я уже знаю. Пока ты назначена моей девушкой, ты должна соблюдать этику.

Охренеть. У фиктивных отношений есть этика. А я лошара. Не знала. Какой скучной жизнью я живу. Первый раз ступила на скользкую дорожку, а Зарецкий уже подкован.

— В любом случае, это не то, что ты думаешь. Лёшка больше не придёт… Это же Климов, я же сказала, что смогу договориться с ним. Так вот, у нас сделка…

— Что и с ним сделка? — поднимает брови непонятно с чего разъярившийся Андрей. — Лена, ты усложнила себе задачу. Организационный менеджмент у тебя страдает. Зачем договариваться с Климовым через постель, чтобы я изображал твою пару, когда можно было через постель договариваться со мной.

Я как раз в этот момент пытаюсь отхлебнуть остывший кофе, позабытый мной утром на тумбочке, и зря. Он у меня чуть носом не идёт, когда до меня доходит смысл фразы Зарецкого.

Чуть белое платье не заляпала!

— А с чего ты взял, что я с Климовым именно таким образом договаривалась? — выпучиваю я глаза.

— А что ещё такому кобелю может быть надо? — фыркает Андрей.

— Это ты как-то умеешь определять особей сходного вида? — вырывается у меня, лицо босса становится интересным, и я даю задний ход. — Ладно, ладно. Ты чего приехал?

— Если бы ты поднимала трубки, я бы тебе по телефону сказал, — Зарецкий всё ещё порыкивает. Мне представляется такой себе тигр, который нервически дёргает хвостом.

— Так чего сказать-то хотел? — вздыхаю я.

Вообще-то, Андрей до сих пор не убрал руку с моей талии, и, впадая в неистовство с каждой моей фразой, он стискивает её всё сильнее. Я делаю вид, что хочу убрать его лапищу, а сама тихо млею, держась за его запястье. Ну, дал же господь такие руки непрошибаемому чурбану…

Выясняется, что Зарецкому нужно уехать до обеда пятницы, но всё остаётся в силе. Требовалось обсудить момент нашего совместного появления на празднике. Не дозвонившись до меня, босс вошёл в систему нашей компании и узнал мой адрес.

— Э, ну спасибо. Для меня это важно, — с умным лицом киваю я. — Ну в крайнем случае я бы перезвонила.

Мне ещё предстоит пережить, что по моей квартире шастает генеральный.

— Именно, Лена. С моей стороны это очень мило. И что я вижу? Пока я забочусь о выполнении своей части сделки, ты развлекаешься на кухне?

О господи.

— Климов действительно требовал неприличного, — пожала я плечами, — но я не дала. Он хотел борщ.

Внезапно Зарецкий сглатывает.

— Борщ. С мясом?

— Ага.

— Докажи, — и двигается вместе со мной на кухню.

— В смысле? — недоумеваю я, вынужденно передвигая ногами.

— Предъяви борщ.

— И что? — чавкает в трубку Корниенко. — Дала ты Зарецкому? Борщ?

— Дала, — кисло отвечаю я. — И пожалела об этом почти сразу.

— А что такое? Он руки не помыл? — ржёт Маня.

— Помыл, — вздыхаю я. — Но я такого наслушалась… И что не так всё приготовлено, и вообще гадость. Типа, слава богу, сытый пришёл, а то умер бы от голода, ибо жрать вторую тарелку борща уже невозможно…

— Да? А ты с ружьём над ним стояла, что ли?

— Нет. Но он меня так достал, что я предложила ещё и всыпать ему в тарелку зелёного горошка. Мне ответили, что готовы забрать мой борщ, чтобы я не причиняла ему боль. Нет, ты можешь мне объяснить, что это было?

— Не знаю, — задумывается Машка. — Я готовить не умею. Дима уже радуется, когда нет сильного задымления. Говорит, не твоё это, Маша, готовить. Давай лучше закажем. А бутербродами моими восхищается. Видимо, надеется, что я остановлюсь на них. Так что я последний, кто стал бы критиковать чужую готовку.

— Да я не про готовку, — психую я. — Зачем он пришёл с руками своими? Наорал за что? Ещё и придумал, что я сплю с Климовым.

— Ну, ясное дело, припёрся Зарецкий не потому, что не смог до тебя дозвониться. Из любопытства, скорее всего. Но не думаю, что он рассчитывал застать тебя в объятьях Климова, — Корниенко снова начинает хихикать. — Как представлю эту картину…