Развратный (ЛП) - Мерлин Эй Джей - Страница 29

— Что, если ты меня отпугнешь?

— Ох, Слоан. Я пытался отпугнуть тебя, — он дергает меня за волосы. — Я старался изо всех сил. Полагаю, помимо того, что на самом деле причинил тебе боль. На данный момент я собираюсь предположить, что ты ничего не боишься.

Это абсолютная ложь. Мое собственное посттравматическое расстройство опровергает ложь в его словах, и я хмуро смотрю на него.

— Это совершенно неправда, и ты это знаешь, — тихо замечаю я. — Я в ужасе от своего отчима.

— Того парня, который был здесь вчера? — глаза Вирджила темнеют. — Почему?

— Я думала, это тот случай, когда ты рассказываешь мне всякую хрень о себе.

Он вздыхает и скользит руками по моим плечам, склоняясь надо мной, пока его тело не образует вокруг меня очень уютную, очень ограничивающую клетку. Его руки обвиваются вокруг моих плеч, затем он отстраняется, чтобы снова сесть.

— Я расскажу тебе все, что ты захочешь знать. Но я хочу знать, что он сделал с тобой.

Я не уверена, что чувствую по поводу этого рычащего, собственнического тона.

— Это было задолго до того, как я встретила тебя, — замечаю я, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

— Очевидно, иначе он был бы мертв прямо сейчас.

Я не знаю, как переварить эти пустые, грубые слова, поэтому не утруждаю себя попытками.

— Он похитил меня, — говорю я наконец, выдыхая.

Вирджил садится и берет ингредиенты для "Сморс", открывая их и раскладывая по тарелкам, пока я говорю.

— Когда мне было одиннадцать, моя мама решила, что с нее хватит. Он был эмоционально и словесно оскорбителен по отношению к нам обеим. Больше к ней, чем ко мне, поскольку он сказал, что я дочь, которую он всегда хотел, и обычно обращался со мной именно так.

Я протягиваю руку за одной из палочек, но Вирджил удерживает ее вне моей досягаемости, когда садится на скамейку рядом со мной. Его бедро и плечо прижимаются к моим. Я смотрю, как он кладет зефир над огнем, не совсем в него, и терпеливо просто ждет.

Поймав мой взгляд, он ухмыляется.

— Ты думала, я просто брошу это в огонь?

— Да, — без паузы признаю я.

— Я же говорил тебе, что один из моих лучших друзей любит ходить в походы. Его мама владела палаточным лагерем, и каждый год там, на озере, устраивались летние лагеря. Он ходил туда каждый год и был без ума от того, как мы должны жарить зефир.

— Даже сейчас?

— Особенно сейчас, — его улыбка дразнящая, и он наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку. — Я поджарю твой зефир.

— Это звучит немного странно.

— Но тебе нужно рассказать мне, что произошло, — его тон становится твердым, когда он произносит это, и я не могу не сморщить нос от его слов.

— Спасибо, — бормочу я и выдыхаю через нос. — Да, так что я не собираюсь затягивать. Он забрал меня из школы, когда мама сказала, что разводится с ним, и сказал, что отвезет меня домой пораньше. Вместо этого он вывез меня из штата и сошел с ума. Он так же был пьян. И сказал мне, что маме придется забрать его обратно, так как у него была я. Затем сказал, что мне было бы лучше умереть, чтобы я не чувствовала того же горя, что и он.

Я говорю это быстро, небрежно, как будто это случилось с какой-то другой пухленькой одиннадцатилетней девочкой с растрепанными каштановыми кудрями, а не с той, что сидит рядом с Вирджилом.

— Мама подключила полицию. Им потребовалась большая часть дня, чтобы разыскать отчима в старом мотеле, которым владел его друг. У него был нож, и он угрожал убить меня. Он почти сделал это, прежде чем с ним случился припадок.

Я хватаюсь за вырез футболки и дергаю ее вниз, показывая ему маленький шрам между ключицами.

— А теперь у меня ПТСР и собака, обученная бить меня по лицу, если я не послушаюсь его, и садиться, когда я начинаю нервничать.

Вирджил несколько секунд не отвечает. Он снимает с огня правильно поджаренный зефир и кладет его на крекер Грэм и шоколад, сверху кладет другой крекер, а затем поворачивается, чтобы обнять меня и зарыться лицом в мои волосы.

— Не пойми меня неправильно, но я мог бы убить его ради тебя, — бормочет он, сильнее прижимая меня к себе. — Ты могла бы посмотреть. Я мог бы записать это на видео, или ты можешь помочь. Или мы можем просто не говорить об этом.

Я фыркаю в его футболку.

— Ты не можешь убить моего отчима.

— Почему?

— Потому что это...

Я выдыхаю и поворачиваюсь, чтобы прижаться губами к его шее сбоку, желая отвлечь его. Честно говоря, я не могу придумать причину, по которой он не должен был убить Энтони, что, вероятно, должно вызывать беспокойство.

Он смеется, его рука опускается ниже, обнимая меня за талию, пока я целую его от шеи до подбородка.

- Ты пытаешься отвлечь меня? — дразнит он, поворачиваясь, чтобы поцеловать меня полностью, когда мои губы оказываются рядом с его.

— Нет, никогда, — лгу я. — Меня просто поразило желание.

— Я понимаю это желание, — отвечает он с фальшивым энтузиазмом. — Это то же самое желание, которое я испытываю, когда смотрю на тебя и не могу перестать думать, как хорошо ты выглядишь, стоя на коленях в ожидании моего члена.

— Сейчас восемь тридцать утра.

— И я еще не трахнул тебя. Я знаю, это было целую вечность назад. Но я сделал тебе сморсы? — он подносит его к моему лицу, вызывая смех, срывающийся с моих губ.

—Ты его сделал, — говорю я, кивая и забирая его из его пальцев. — Ты так и сделал. Чем я смогу тебе отплатить?

Я откусываю кусочек и жую, проглатывая его за мгновение до того, как губы Вирджила снова находят мои.

— Может быть, позволив мне попробовать, — мурлычет он, его язык скользит по моей нижней губе, прежде чем он запускает свободную руку в мои волосы и удерживает меня на месте, чтобы исследовать мой рот и слизать каждый намек на сладость там.

Когда он отстраняется, я чувствую себя горячее, чем должна, и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Достаточно хорош для тебя?

Он задумчиво напевает.

— Нет. Шоколада маловато. Откуси еще кусочек, дай мне попробовать еще раз.

— Ты мог бы просто съесть это сам.

— Но, Слоан, — он смотрит на меня щенячьими глазами. — Разве ты не знаешь, что это намного вкуснее, когда оно у тебя изо рта?

Когда мама стучит в дверь во второй раз, зовя меня по имени, я открываю ее, как только натягиваю рубашку, и лучезарно смотрю на нее, надеясь, что моя прическа выглядит не так плохо, как я думаю. Я определенно не ожидала ее на полчаса раньше, и я поражена, что она не замечает, как я выгляжу или насколько красным, вероятно, стало мое лицо.

Боже, я надеюсь, она не слышала моего крика, когда выходила из машины. Оставалось надеяться, что она все еще была в безопасности за рулем, когда Вирджил прикусил мое все еще пульсирующее плечо и вошел в меня.

Трудно не оглянуться в сторону моей спальни, где он в данный момент одевается.

— Привет, мам, — говорю я, улыбаясь и делая шаг вперед, чтобы обнять ее за плечи.

Она такого же роста, как я, такого же телосложения, но волосы у нее прямые и длинные, а глаза голубые, в отличие от моей гетерохромии.

— Слоан, — бормочет она и сжимает меня в объятиях крепче, чем это строго необходимо. — Ты в порядке? Я боялась, что ты станешь развалиной после того, как этот мудак пришел повидаться с тобой. Кстати, пошел он нахуй. Я связываюсь с нашим адвокатом, и он сообщил об этом в суд и своему надзирателю по условно-досрочному освобождению. Это не нормально для него...

Она замолкает, ее глаза в замешательстве сужаются. Мне не нужно оборачиваться. Со слухом у меня все в порядке, и я знаю, что Вирджил вышел из моей спальни и направился на кухню, как будто он тоже здесь живет.