Развратный (ЛП) - Мерлин Эй Джей - Страница 28

Он собирается поцеловать меня. Этот факт доходит до меня, когда я, насколько могу, устраиваюсь у него на коленях, мои руки на его плечах, а он обнимает меня свободной рукой за талию. Он собирается поцеловать меня прямо здесь, когда мы говорим о том, что он убивает людей, и о том факте, что он никогда меня не отпустит.

— Я собираюсь поцеловать тебя, — говорит он, вторя моим мыслям. — Так что потрать это время, чтобы решить, как ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, принцесса. Потому что, как только я закончу с твоим ртом, у тебя будет около четырех секунд, прежде чем я сорву с тебя всю одежду.

— Мне потребуется больше четырех секунд, чтобы раздеться, — выдыхаю я, когда его рот опускается на мой, губы изгибаются в жестокой улыбке.

— Я знаю, — сладко и насмешливо воркует он. — Мне просто нужен предлог, чтобы быть грубым с тобой.

Я больше ничего не могу сказать. Не тогда, когда его губы впервые находят мои, и он заставляет мои губы приоткрыться своими. Я мгновенно сдаюсь, позволяя его языку вторгнуться в мой рот и исследовать его, как будто он ждал этого весь день.

И, возможно, так и было. Возможно, у меня тоже.

Но вскоре исследование превращается в пожирание. Он крепче прижимает меня к себе, запуская пальцы в мои волосы, и его язык отступает, чтобы он мог прикусить мою нижнюю губу до тех пор, пока ее не начнет покалывать.

Тем не менее, он не отстраняется. Он тянет и дразнит всерьез, впиваясь зубами в набухшую плоть с рычанием и моим ответным стоном. Мое тело дергается от острой боли, но его язык следует за ней, когда он облизывает маленькую ранку, которую он нанес, втягивая мою кровь себе в рот. И только потом отстраняется.

— Четыре секунды, — напоминает мне Вирджил. — И у меня всегда была дурная привычка считать слишком быстро.

Закрывая за собой дверь каюты, я останавливаюсь и вдыхаю. Мой взгляд падает на Вулкана, который целеустремленно обходит каюту, а затем я бросаю взгляд на Аргуса.

Пахнет так, словно я разжигаю костер, и от мысли, что он будет гореть в яме для костра всю ночь, у меня неприятно сжимается желудок.

«Это было бы невозможно, Слоан» - мысленно напоминаю я себе. Костер не смог бы гореть всю ночь на одних только ветках. Единственный способ, которым он мог гореть, только в том случае, если бы лес загорелся. И поскольку деревья все еще раскачиваются на ветру надо мной, шелестя листьями, я почти уверена, что это тоже не обсуждается.

Я не жду дальнейших рассуждений, в этом нет смысла. Поэтому я подхожу к перилам, которые отделяют мою хижину от маленькой площадки для костра, и останавливаюсь, когда подхожу достаточно близко, чтобы разглядеть, что находится за ними.

Огонь. В яме для костра.

Но, пожалуй, более шокирующим является Вирджил. Он сидит на столе для пикника, не отрывая глаз от телефона, а рядом с ним в сплющенном пластиковом пакете из продуктовых магазинов лежат ингредиенты для "Сморс" и две новенькие блестящие длинные палочки для запекания.

Хорошо, что он отвлекся, потому что я просто стою там как идиотка, пока Вулкан нюхает мои ботинки, и пытаюсь заставить свой мозг обработать то, что я вижу. Мой взгляд скользит к огню, и я рассеянно отмечаю, что все хорошо приготовлено, а не просто куча палок и сучьев, брошенных в огненное кольцо, как будто он просто бросил их туда с такой самозабвенностью. Там даже есть несколько предварительно нарезанных бревен, которые я не помню, чтобы покупала, а это значит, что он действительно пришел подготовленным, хотя сейчас только половина девятого утра.

Когда я снова смотрю на Вирджила, я вижу, что его глаза прикованы прямо к моему лицу, и я не могу не подпрыгнуть.

— Доброе утро, соня, — дразнит он, указывая пальцем в мою сторону.

— Доброе утро? — я не могу удержаться от того, чтобы сформулировать это как вопрос.

Прежде всего, я не ожидала, что он будет здесь. Во-вторых, просто все это так...

По-домашнему, я полагаю, это то слово, которое я ищу. По-домашнему, как будто мы встречаемся, и он знает меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что это определенно то, чем я бы наслаждалась и ценила его.

Черт, возможно, преследование меня дало ему больше информации, чем я предполагала. Если это так, то он молодец, и поздравляю с преданностью своему ремеслу, которую он так ярко продемонстрировал.

Или, может быть, он просто очень хорошо угадывает.

— Тебе нравятся сладости, и ты любишь огонь.

Ни то, ни другое не вопрос, и он снова манит меня к себе, пока я не сажусь на скамейку у стола для пикника, а не наверху, как он. Почти сразу же он двигается, скользя по грубому дереву, пока не может обхватить меня ногами, а его колени не оказываются для меня на уровне плеч. Я вопросительно смотрю ему в лицо, но Вирджил только усмехается и ничего не отвечает.

— Да, — соглашаюсь я. — Но нравятся ли они тебе?

— На самом деле я делал это не для себя.

Я смотрю на него, ожидая честного ответа, а не уверток, которые у него так хорошо получаются. Наконец, Вирджил вздыхает и откладывает телефон, его руки вытягиваются вперед, чтобы он мог провести пальцами по моим распущенным волосам.

— Мне нравятся костры, — признается он. — Мне не очень нравятся Сморсы. Хотя я уверен, что, если бы ты прямо сейчас положила в рот зефир, я был бы счастлив подраться с тобой за это.

Я фыркаю и бросаю взгляд на сумку у его бедра.

— Я думаю, этого достаточно, чтобы нам не пришлось действовать в стиле гладиаторов, — сухо сообщаю я ему, прислоняясь к дереву и V-образной форме его ног. — Я просто... удивлена. Я бы подумала, что у тебя есть дела поважнее, чем ждать, пока я проснусь с костром и с'морсом, готовым к употреблению.

— Мне больше нечем заняться.

— Да. Я... я поняла.

Так странно сидеть здесь, как будто мы встречаемся. Как будто он знает меня и все обо мне, и что мы ближе, чем почти незнакомые люди.

Хотя не совсем такое чувство, что мы знаем друг друга всего несколько дней. Не из-за того, как уютно я таю рядом с ним.

Что определенно проблематично, учитывая, что он серийный убийца, и я не вижу, чтобы я кого-то лишала жизни в ближайшее время.

Но, как говорится, все возможно благодаря хорошему сексу и извращениям. Так кто я такая, чтобы указывать, что я буду делать, а чего нет в будущем, если он будет продолжать приходить в мою каюту и совращать меня по ночам?

— Расскажи мне что-нибудь о себе, — меня немного беспокоит, что он знает обо мне больше, чем я о нем, и я хочу это исправить.

— Что, принцесса? — мне нравится, как он произносит это прозвище, и то, что при дневном свете оно кажется немного неуместным.

— Как...— я пытаюсь что-то придумать в своем мозгу и изо всех сил пытаюсь не выдать пустоту. — Какой твой любимый цвет?

— Пурпурный.

— Странно специфично, но ладно. — я втягиваю воздух. — Любимое животное?

— Собаки.

— Любимое блюдо?

— Сосиски с чили.

— Правда?

Его улыбка становится шире, и он ерошит мне волосы.

— Да, правда. Почему это так удивительно, если я почти уверен, что твое любимое блюдо - зефир?

Он не ошибается.

— Я не знаю. "Сосиски с чили" просто так скучно. Я бы подумала, что ты настоящий Ганнибал Лектор новой эры и наслаждаешься только лучшим стейком и красным вином, которые напоминают тебе о…ты знаешь, — я замолкаю, мои слова переходят в шепот.

— О крови моих многочисленных жертв, которых я убивал о-о-очень творческими способами?

— Да. Я просто не хотела говорить это вслух.

Его ногти царапают мне кожу головы, и я вздыхаю, не в силах сдержать легкую дрожь.

— Почему? Здесь, наверху, нас никто не услышит. Если только собаки не проболтаются, — его слова заставляют меня поднять глаза, и я вижу, что обе собаки обнюхивают опушку леса. — Ты можешь спросить меня об этом, если хочешь. О чем угодно. Я ничего от тебя не скрою.