Ральф 124С 41+. Роман о жизни в 2660 году - Гернсбек Хьюго - Страница 2

Ученый улыбнулся, а девушка продолжила:

– Ваша работа, несомненно, очень интересна. Как мне повезло, что я с вами познакомилась так необычно! Подумать только – знаменитый Ральф 124С 41+, который всегда избегает общества!.. – И после минутного колебания она вдруг решительно произнесла: – Вы не сочтете меня нескромной, если попрошу у вас автограф?

К своему удивлению, Ральф заметил, что ему понравилась эта просьба. Обычно он отвечал женщинам – охотницам за автографами вежливым отказом.

– С удовольствием, – сказал он. – Но хотелось бы, однако, узнать, кому я его даю.

– Вот как, – с некоторым смущением сказала она. – А для чего вам это нужно?

– Для того, – ответил Ральф со смелостью, удивившей его самого, – чтобы мне не пришлось потом разыскивать вас по всей Швейцарии.

– Хорошо… В таком случае, – проговорила она, краснея, – я, очевидно, должна назвать себя. Я Элис 212В 423, живу в Вентальпе.

Ральф подключил к своему телефоту телеавтограф, девушка сделала то же у себя. Когда оба прибора были соединены, ученый написал свое имя и увидел, как его подпись тут же появилась на аппарате в Швейцарии.

– Спасибо от всей души! – воскликнула Элис. – Как я горда, что получила ваш автограф! Ведь, насколько я знаю, вы впервые дарите его женщине, не так ли?

– Вы совершенно правы, и должен признаться, что для меня огромное удовольствие преподнести его именно вам.

– Как чудесно! – восторженно продолжала она, разглядывая автограф. – Мне еще никогда не приходилось видеть подлинной подписи с плюсом… Просто невероятно, что я вдруг сделалась обладательницей автографа одного из десяти…

Благоговение и восторг светились в ее темных глазах. Ральфу стало немного не по себе. Девушка почувствовала это и попыталась как-то оправдаться.

– С моей стороны просто бессовестно отнимать у вас время, – заговорила она снова. – Но видите ли, последние пять дней не с кем было словом перемолвиться и теперь до смерти хочется отвести душу.

– Продолжайте, пожалуйста, я слушаю вас с удовольствием. Почему вы одна?

– Дело в том, – объяснила она, – что мы с отцом живем на середине высоты горы Монте-Роза, и вот уже пять суток здесь бушует такая ужасная метель, что нашу виллу буквально засыпало снегом. И ни один воздухолет не смог приблизиться к ней. Я в жизни не видала ничего подобного! Мои отец и брат отправились в Париж, рассчитывая в тот же день вернуться, но в пути произошла авария и брат повредил коленную чашечку. Это заставило их задержаться вблизи Парижа, а здесь тем временем повалил снег. Телесвязь нарушилась – где-то в долине сошла лавина, и первый, с кем меня соединили за эти пять дней, были вы. Не возьму в толк, как это центральная соединила меня с Нью-Йорком. Прямо загадка!

– В самом деле, удивительно. А что с вашим радио?

– Обе мачты – силовая и передаточная – были сорваны одновременно, и я осталась вовсе без средств связи. Наконец мне с трудом удалось временно установить легкую магниевую силовую мачту; я вызвала телепередаточную станцию и просила снова направить сюда энергию, как вдруг оказалась соединенной с вами.

– Я так и подумал, что произошла какая-то авария, когда увидел в вашей комнате старомодный «Рэйдиаламп»[2], но не вполне уяснил себе, в чем дело. Вам стоит проверить энергию – полагаю, ее уже успели направить. Во всяком случае, люминор должен работать.

– Вы скорее всего правы, – ответила Элис и тут же громко и отчетливо скомандовала: – Люкс!

Чувствительный механизм детектофона люминора тотчас отозвался на ее приказание: комната наполнилась чудным холодным розоватым светом, исходящим от тонкого провода, протянутого под белым потолком вдоль четырех стен помещения.

Однако свет показался Элис слишком интенсивным, и она потребовала:

– Убавь яркость!

Механизм сработал и на этот раз: излучение проводов люминора ослабело, и комната погрузилась в приятный нежно-розовый сумрак.

– Теперь лучше, – улыбнулась девушка. – И калориферы стали нагреваться. Ведь я до костей промерзла! Только подумайте: пять дней без отопления! Право, я иногда завидую нашим предкам, которые, насколько мне известно, отапливали свои жилища печами, сжигая в них куски дерева или необычного черного камня.

– Да уж, попали вы в переделку! Просто ужасно оказаться отрезанной от всего мира, и это в наши дни, когда научились управлять погодой. Уникальный опыт, что ни говори. Но мне все же непонятно, что могло вызвать метель в середине лета?

– К сожалению, несколько месяцев назад губернатор нашего кантона не поладил с четырьмя инженерами погоды, и они объявили забастовку. Потребовали, чтобы власти значительно улучшили для них условия, а получив отказ, включили четыре метеобашни разом на максимальное повышение давления и скрылись, оставив ток высокого напряжения бесконтрольно излучаться со страшной скоростью. Это произошло вечером, а к полуночи весь наш кантон, окруженный четырьмя метеобашнями, был покрыт слоем снега толщиной в два дюйма. Эти инженеры специально установили на башнях дополнительные, обращенные вниз разрядники, с тем чтобы снег засыпал метеобашни. Они все предусмотрели. К башням нельзя было подойти в течение четырех дней. Наконец их пришлось разрушить при помощи энергии, направленной из сорока остальных метеобашен. Затрачено этой энергии было столько, что наши четыре башни расплавились и рухнули. Я полагаю, что скоро заработают запасные метеобашни и понизят давление в нашем кантоне. Но так как они расположены довольно далеко от нас, понадобится около суток, чтобы растопить снег и образовавшийся лед. Задача не из легких. Накопившийся в нашем кантоне снег вызовет метеорологические неполадки в примыкающих кантонах, так что с этих башен придется выправлять погодные условия не только у нас.

– Какое необычное происшествие! – проговорил Ральф.

Элис приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, как вдруг раздались удары электрического гонга. Такие сильные, что их звук долетел до лаборатории Ральфа – за четыре тысячи миль.

Выражение лица Элис мгновенно изменилось: только что весело блестевшие глаза наполнились ужасом.

– Что случилось? – встревоженно спросил Ральф.

– Лавина. Она только что стронулась и через пятнадцать минут доберется сюда. Что делать? О, что делать! Я беспомощна! Скажите, что мне делать?

Сознание ученого реагировало молниеносно.

– Отвечайте быстро! – воскликнул он. – Ваша силовая мачта на месте?

– Да, но разве это поможет?

– Не важно. Длина волны?

– 0,629.

– Частота?

– 491,211.

– Вы сможете ее направить?

– Смогу.

– А взять обломок вашей передаточной мачты длиной в шесть футов и прикрепить его к основанию силовой мачты?

– Конечно смогу, ведь мачта очень легкая, сделана из аломагния.

– Отлично. Действуйте быстро! Бегите на крышу, прикрепите к основанию силовой мачты обломок передаточной и направьте его концом к лавине. Затем поверните директоскоп точно на юго-запад, а антенну силовой мачты на северо-восток. Идите – остальное я беру на себя.

Ральф видел, как девушка повесила трубку и убежала от телефота. Он тотчас по стеклянным ступеням лестницы взобрался на верхнюю площадку и повернул установленную там большую антенну на юго-запад.

Затем ученый настраивал директоскоп, пока не зазвонил миниатюрный звонок. По этому сигналу он определил, что прибор отрегулирован в унисон с аппаратом в далекой Швейцарии – стрелка директоскопа повернулась точно на северо-восток.

– Ну что ж, пока все идет нормально, – проговорил он с удовлетворением. – Пора пускать ток!

Ральф бегом спустился в лабораторию и повернул рубильник. Затем ногой перекинул другой и одновременно руками в резиновых перчатках крепко зажал уши. Раздался ужасающий вой, потрясший все здание. Это голосила сирена на крыше дома, ее можно было услышать в радиусе шестидесяти миль. Она предупреждала население о необходимости держаться подальше от больших металлических конструкций или по крайней мере изолироваться от контактов с металлами.