Берта сдаваться не умеет (СИ) - Началова Екатерина - Страница 21

Я тоже усмехнулась.

Понесет, конечно, если самому нож в пасть не загонят. К примеру, если Быка убил кто-то из Волков, обиженный род мог отомстить ему ещё до официального наказания. В этом смысле преступнику завидовать было нечего.

— А про тебя бычок спрашивал. Новенький красавчик, — поменяв тему, Фэа небрежно стянула ботинки и с блаженным вздохом откинулась на кровати, прикрыв глаза.

Я мигом забыла про происшествие, ощущая как торжествующая улыбка растягивает мне губы.

«Спрашивал! Значит, я все хорошо сделала! Правильно, что терпела, я ему понравилась!»

— Что спрашивал? — я старалась говорить без эмоций, но они все равно звенели в голосе как блюдца в буфете.

Фэа сделала паузу, открыла желтоватые волчьи глаза, повернулась на бок и неторопливо заговорила:

— Отвёл он меня, значит, в сторонку, глазками своими красивыми всю обсмотрел, приобнял и нежно так на ушко спросил...

— Чего? — я оскорбленно подпрыгнула, от души шибанув по кровати.

Волчица откровенно расхохоталась.

— Шучу я, Берта.

Я выдохнула, останавливая накатывающую Силу.

— Ты осторожнее, а то я и рассердиться могу. Потом поздно будет про шутку говорить, — предупредила.

— Знаю-знаю, — она весело оскалилась. — Ты бы видела, как тебя перекосило. В общем, подошёл он чинно, поздоровался аккуратно, спросил, давно ли ты здесь, есть ли у тебя кто, где ты живёшь, когда я дежурю...

Она прервалась и хохотнула.

— Зачем ему знать, когда ты дежуришь? — я опять ощетинилась.

— Ой, Берта, давай уже соображай, а...

А, точно. Я почувствовала, как краснею. В запале не сразу удается сообразить...

— Парень-то глаз на тебя крепко положил, — констатировала она. — Симпатичный, жуть. Не обидишься, если я его заберу на вечерок? — непринужденно спросила Фэа.

— Обижусь! — мрачно сообщила я, уже понимая, что она глумится.

— Тогда не буду. Вижу как ты ради него собственный зад рвешь и не жалеешь.

Она расхохоталась. Я недовольно прикрыла глаза. С Фэа у нас был как бы пакт о ненападении: она не трогает меня, а я не трогаю ее. Так-то она Волчица задиристая, спуску никому не даёт, но мы ладим.

К тому же длинные восьмичасовые смены на карауле позволяют нам не так часто встречаться.

— Ладно, ладно, хе-хе-хе. Только все непотребства, чур, на твоей кровати, — предупредила она. — Знаешь, что делать-то?

— Угу, — буркнула я, не собираясь посвящать Фэа в свои планы и тем более спрашивать у нее инструкций.

«Знаю, что тебя надо меньше слушать. Наслушалась уже. Сама разберусь».

Крис

«Сто сорок пять, сто сорок шесть...» — утром Крис отжимался в своей комнате, стараясь не обращать внимание на легкое чувство голода.

Всего полтора дня без еды, и что с того? Мелочь для Змея.

Да только он больше не Змей. Когда в Крисе проявился маг, свойства Змея начали исчезать: уходила привычная ловкость, уходило тепловое зрение, уходил острый нюх... Что-то оставалось и все это можно было стерпеть, но еда...

Тело активно напоминало о потребностях, требуя регулярного питания, мышцы слабели, а голодный желудок выворачивало в агонии.

«Сто шестьдесят восемь, сто шестьдесят девять...» — руки предательски затрясло. Крис стиснул зубы.

«Еще не дошел до двух сотен, а уже устал?! Работай, змеиная кишка!»

Он смог отжаться еще только десять раз и с руганью упал на холодный камень.

Слабость выводила из себя.

«Похоже, перед дежурством придется посетить столовую».

В его новом положении питаться неожиданно оказалось самым сложным.

Выходцы рода Змей могли есть всего два раза в месяц, тщательно выбирая блюда, совмещая в редких приемах пищи самые изысканные вкусы. Высокородные Змеи, к которым принадлежал Крис, занимались своими нечастыми трапезами еще более придирчиво. Крис привык к деликатесам. Раньше еда была для него редкой радостью, теперь же превратилась в ежедневное наказание.

Всовывать в себя пищу стало пыткой.

Во-первых, есть Крис не привык. Элементарно забывал. Змей, который годами вспоминал о еде раз в две недели, не мог сразу приучить себя думать о ней каждый день. О приемах пищи несколько раз в день пока даже и не думал.

Во-вторых, питание в Эгиде было отвратительным. Привыкшего к лучшему, просто выворачивало от яств, которые предлагались защитникам крепости. Повар был талантлив: однозначно нужен редкий дар, чтобы из простого набора продуктов ежедневно варганить совершенно непригодное ни по консистенции, ни по вкусу. То переваренное, то недоваренное, то пересоленное, то несовместимое.

«Если перерезать горло этому повару, интересно, найдут ли хуже?» — отвлеченно думал Крис, пытаясь отстраниться от вкуса очередного кулинарного шедевра. Мысли, каким именно способом можно забрать жизнь готовящего, приятно отвлекали от вкуса пищи. Идеальной ему виделась возможность скормить Айвару его же дрянь и продолжать до тех пор, пока желудок Быка физически не треснет. Жаль, на этот способ требовалось время. Быстро убивать такого талантливого повара Крису не хотелось. Возможно, поэтому тот был всё ещё жив.

В-третьих, чтобы есть, требовалось тащиться в столовую и давиться гнуснейшими блюдами при всех. Опять отвратительно. Общество — важнейшая часть трапезы. О каком удовольствии от приема пищи может идти речь, когда рядом с тобой находятся грубые, неопрятные отбросы без манер и воспитания? Они совершенно не умеют себя вести: обсуждают то, что не стоит обсуждать за столом, воняют, вытирают жирные руки об себя же, рыгают... Невыносимое соседство.

Крис даже не мог точно определить, что было хуже: общество в столовой или вкус блюд? Одно усиливало другое. В последние дни он принуждал себя ходить в столовую раз в день, заставлял себя жевать невообразимую бурду. Всё, чтобы жить.

Одевшись, хмуро двинул на завтрак, собираясь с силами, как на битву. Сражаться тяжело, когда побеждать приходится самого себя.

Но сегодня на раздаче опять стояла Берта, и Крис мысленно снисходительно хмыкнул, ощущая, как улучшается настроение.

«Отлежалась, значит, покорительница лестниц и недогадливых Быков».

Отчего-то приятно.

Более того, он испытывал необычное удовольствие от короткого обмена взглядами при встрече. Да, Берта максимально выводила из себя, но одновременно странно интересовала. Конечно, Крис предполагал, что это связано с событием, который он именовал в голове «почти секс».