Леди, охранник и кусочек ткани (СИ) - Началова Екатерина - Страница 8

Глава 6. О том, что если нельзя, но очень хочется, то можно

После обеда оглушенная Ровена ушла в свою комнату и просидела там как минимум час. Пытаясь разобраться и с соловьями, и с собственными чувствами, она буравила взглядом собственное отражение.

В овальном зеркале, обрамленном блестящей посеребрённой рамой, отражалась высокородная дочь барона с ярко алеющими щеками, одетая в дорогое, специально для нее пошитое платье цвета сливочного масла. Знатная драконесса средней ветки с заранее известным будущим, в котором она однажды принимает руку равному себе и живет примерно так же как ее мать, мать ее матери и все до нее.

Разве можно разрушать свое будущее и будущее своих детей из-за соловьев? Ровена уже предвидела, что будет дальше. Глупо не предвидеть.

«Если это всерьез... Если я буду с ним, я... Допустим. Тогда... Тогда... Я потеряю все. Я буду считаться низкородной и буду общаться с такими же. Наш круг больше меня не примет, его не примут тем более. Отец может дать какое-то количество денег, но сумеет ли такой как Кэйлус сохранить и преумножить их? По виду, у него ничего нет. Он может быть из тех, кто проигрывает все, что зарабатывает. А то и отдает долг, может и родительский, кто знает... Бывают вековые.... А папа может и не дать нам ничего, рассердится... Бабушка то уж точно не примет, не станет со мной общаться, не сможет... Я потеряю свой круг, свою семью, будущее. Разве это счастье? Разве это то, чего я хочу?»

Представив как через сто лет живет в двухэтажной рассыпающейся лачуге, как вынуждена принимать деньги, которые из жалости присылает мама, как штопает наряды из мешковины и надевает чулки с дырками, Ровена содрогнулась.

«Нет. Так нельзя, решительно невозможно, неправильно. Порядок ошибся, назначив мне соловьев на этого мужчину, это однозначно. Мы — не пара. Это нелогично, неразумно, нежизнеспособно!»

Еще она думала, что могут быть правы те фанатики, что кричат, будто Порядок ослабевает. Выбрать себе спутника неравного, того, кто не сможет обеспечить тебе привычную жизнь и условия, не поддержит интересы, вдребезги рассорит с семьёй — гарантированный путь к несчастью.

А направляться к несчастью — глупо.

Через час знатная драконесса вышла из своей комнаты с гордо поднятой головой, целеустремленно дефилируя к комнате матери. Она только что написала герцогу Алойзису, что соглашается на завтрашнюю прогулку. Письмо Ровена оставила в специальном ящике на окне, чтобы его унес и доставил по адресу ворон-вестник.

Ровена приняла единственное разумное решение.

«Я не какая-нибудь там сумасшедшая. Я — Дракон. И жизнь я выбираю ту, что у меня есть. Не бедную, а в достатке! Среди таких как я! С цирюльниками! Приемами! Обеспеченным будущим! И без мешковины!»

— Кому пишешь? — вскользь поинтересовалась Ровена у матери, найдя ее за столом. Сидя с прямой спиной на мягкой темно-синей банкетке в семейной гостиной, баронесса что-то усердно писала.

В ответ мама с небольшой досадой сжала губы, и некоторое время водила ручкой по бумаге, дописывая.

— Составляю план вылетов на неделю, — она сосредоточенно смотрела на бумагу. — Бэр Кэйлус сказал, что нам пока нельзя летать без его сопровождения.

Стараясь не обращать внимание на то, что при упоминании имени екнуло сердце, Ровена преувеличенно презрительно фыркнула. О Кэйлусе девушке решила больше не думать и не спрашивать. Совсем. Никогда больше вслух не произносить его имя. Соловьев требовалось срочно переориентировать на другой объект.

— А если мы улетим в разные стороны? Он разорвется? — съязвила дочь.

— Вот именно. Нельзя летать одновременно, — вздохнула Дездрона. — Кто-то всегда должен оставаться дома. Так как он один, мы не должны покидать дом все вместе. Тебе тоже нужно написать свой список.

Ровена фыркнула еще раз, отчетливо выражая презрение к указанию, охраннику, его пятну на мешковине и списку.

— Тогда имей в виду, что завтра утром я обещала герцогу прогулку, — заявила Ровена, заглянув к маме через плечо.

— Хм, — задумалась Дездрона и дописала в листок. — Хорошо, гуляй. Как думаешь, бэр Кэйлус не обидится, если я предложу ему сменить... куртку? У отца есть несколько старых, которые он уже не носит.

— Думаю... — начала Ровена.

Она хотела высокомерно сказать, что очень глупо кидать в пыль хорошую одежду, когда услышала за собой мужской голос.

— Леди Ровена, ваша очередь. Я должен осмотреть вашу комнату.

«Моя очередь?»

Голос без предупреждения влетел Ровене прямо в спину, мгновенно впитался под платье и остался там приятным жаром. Она резко обернулась и опять провалилась в голубые глаза.

Кэйлус.

Глаза у него цепкие, умные, серьезные, прохладные... Ровена застыла, чувствуя, как кожу неумолимо затягивает поволокой сладкого озноба.

«Как так? Будто идешь-идешь, а потом под тобой исчезает дно... Какой же он оборванец... Серьезный... Интересно, он вообще улыбается? Какая у него улыбка?»

Щеки вспыхнули снова — тоже против воли. Мысли против воли повторили его имя много раз. Сердце вообще хозяйку ни о чем не спросило: в груди ходуном заходило так, что Ровена судорожно хватанула воздух губами.

— Леди Ровена, — повторил Кэйлус, и по его взгляду Ровена осознала, что пропустила несколько секунд.

Разум выдал рекомендацию: вести себя холодно, отстраненно и сказаться занятой.

— С-сейчас осмотреть? — мгновенно с надеждой произнес язык, который отказался подчиняться солидарно со всеми остальными частями тела. Голос сел незапланированно.

— Да. Ведите, — мотнул головой охранник так, будто отдавал приказ.

Поняв, что битва с собственным телом проиграна, Ровена обреченно опустила глаза и шагнула в коридор. Кэйлус пропустил ее вперед.

Шли молча. Охранник не говорил ни слова, у Ровены язык вовсе прилип к нёбу. Ни о какой вежливой беседе не было и речи. И куда только делась ловкость, которой она так гордилась? Руки и ноги по изяществу движений стали напоминать пластику куклы.

Они дошли до ее комнаты на третьем этаже. Странно робея, Ровена следила от двери, как охранник смотрит по сторонам. Вот он обошел комнату по периметру, сосредоточенно меряя площадь шагами. Развернулся, бросив мимолетный взгляд на широкую застеленную кровать. Всего лишь поворот шеи, от которого на мужской шее проявилась широкая мышца, а Ровену тут же бросило в жар.

Вот Кэйлус отодвинул штору — девушка дрогнула, видя, как его пальцы, касаются ткани, убирая ее в сторону. Красивые мужские пальцы, развитые... Такие без усилий придержат, если... О, она уже планировала. Кэйлус открыл окно, рванул подмороженную раму — Ровена заметила, как напряглись мышцы на спине, а охранник чуть приподнял верхнюю губу. Десятки маленьких деталей приливом пробегали по коже волна за волной, и, пронзительно покусывая, впитывались в поры.

«Ну раз так... Пусть», — со злым азартом подумала Ровена, откладывая пока недостижимое «больше никогда не думать и не упоминать». — «Пусть низкородный. Значит просто возьму его на время. Позабавиться. Что он, слаще герцога? Вот уж вряд ли охранник меня удивит!»

Чтобы не думать, как много потеряла, надо просто соблазнить Кэйлуса, всласть натешиться, наесться... Нет, даже переесть! И тогда уляжется... Сладко только запретное, а от разрешенного и приевшегося отдает пресным вкусом бесконечных будней. Ровена знала, была уверена, что Кэйлус ее обязательно разочарует. Стоит лишь возложить на него побольше ожиданий и выдать шанс.

Драконесса подсобралась, с проявляющимся охотничьим азартом следя за мужчиной. Она стояла у входной двери, но на нее уже не опиралась, не прижималась. Теперь Ровена дверь загораживала.

— Другие выходы есть? — спросил Кэйлус, выходя с балкона. — Скрытые.

Снег с его ботинок остался на каменном полу и медленно таял. Кэйлус опять огляделся, и Ровена улыбнулась — поняла, что этот вопрос он задал по привычке, формально.