Леди, охранник и кусочек ткани (СИ) - Началова Екатерина - Страница 3

Она помедлила, подыскивая слово. На ум приходили только неуместные «бесчестье», «позор», «стыд».

Фантазия об эффективном появлении на празднике рассыпалась на кучу осколков.

— Уверяю, мне не кажется это глупым или неважным, баронесса. Таким как я не нужно объяснять действие законов высшего света, — спокойно прервал девушку Алойзиус. — Костюм едва ли не важнее того, кто в нем находится. Я сам могу убить за хороший. И прекрасно знаю, куда могут втоптать за плохой костюм. Помню, один лорд надел костюм с воротником, вышедшим из моды, так его за глаза до сих пор фазаном называют. А уже четыре десятка лет прошло.

Чайные мужские глаза глядели с понимающей, одобрительной смешинкой. Ровена вдруг подумала, что раз мужчина одет настолько тщательно, что действительно может быть для нее идеальным спутником. Ей понравилась мысль.

— Надеюсь, вы позволите мне искупить вину. Клянусь когтем, я что-нибудь придумаю, — герцог понизил голос, демонстрируя удлиняющийся коготь. — Я найду вам симеолу.

Подушечкой пальца Алойзиус дотронулся до ворсинок пушистой шубки. Совсем небольшой жест, но много говорящий о прямом интересе. Ровена польщенно заулыбалась.

Алойзиус тоже улыбнулся, любуясь зелеными глазами своей цели. К этой минуте он знал о Ровене немало. Знал, что она не заводит разговоров с низкородными, что любит сладости и ненавидит рыбу; что предпочитает компании одиночеству; знал размер обуви, имя служанки, всю родословную. Что Ровена направлялась именно к вывеске «У Люсинды», герцог тоже знал. Ведь это он предоставил информацию ее подруге.

«Попалась», — подумал Алойзиус, помещая высокородную леди в папку «В активной разработке».

Все шло по его плану.

Глава 2. О том, что некоторые коварнее других

Несколькими днями ранее, Фадия

В воздухе пряно пахло дымом. Развалившись на куче мягких подушек, герцог Алойзиус еще раз с интересом оглядел обнаженные ноги темноволосой наложницы. Подчеркнуто скромно стоя у стола из ценнейшей черной древесины женщина не поднимала глаз. Высокая грудь откровенно просвечивала через полупрозрачную кисею, красная юбка была совсем коротка и не скрывала стройных смуглых ног. Алойзиус предположил, что женщину привели для него. Как агент, он работал на Фадию уже второй год — и успешно.

— От рождения не видит, не слышит, не говорит, — грохотнул низкий голос министра иностранных дел Хога Дария. Он кивнул на наложницу. — Можем говорить без опаски.

Ночной гость поднял его с кровати, поэтому министр был одет по-домашнему — тонкие черные штаны, да распахнутый халат из симеолы, окрашенной в оттенки цвета земли. Алойзиус кивнул, следя за тонкой косточкой, пульсом проявляющейся на женской голени. При такой наложнице можно обсуждать что угодно. Ощущая довольное тепло, исходящее от собственного обласканного самолюбия, герцог перевел взгляд на куратора.

В дипломатической приемной пышного фадийского дворца приветливо горел свет. Когда бы Алойзиус не появлялся — ранним утром до восхода солнца или глубокой ночью — вкрадчиво-мягкие огоньки свечей освещали просторную приемную, бликами играя на многочисленных коврах и настенной мозаике. За открытым огнем требовался присмотр. Алойзиус не понимал, почему Хог не распорядится поставить в приемную безопасные магические светильники. Этот вопрос герцог однажды задал и получил короткий ответ: «Мне нравится их контролировать».

«Нравится контролировать».

Алойзиус ещё не раз мысленно крутил эту фразу, бусиной нанизывая каждую букву на леску размышлений. Чем больше думал, тем больше понимал, что с Хогом надо быть осторожнее. И все же был уверен, что ситуацию контролирует он. Не Хог.

«Опасный... Но увалень», — снисходительно подумал стройный Алойзиус, держа за талию позолоченную ножку бокала. Ножка была провокационной — в форме обнаженной женщины с поднятыми руками. Алойзиус прищурился и потер золоченую грудь холеным пальцем. Ему нравился стиль Фадии, так непохожий на лаконичный Лисагор. Роскошь, излишества, многоцветье и нравы были ему милее приевшейся сдержанности родного края.

В свечах полуобнажённая фигура министра бронзовела; под распахнутым халатом был виден упругий выпяченный живот, мясистые грудные мышцы над ней, намечающийся второй подбородок. Все ясно указывало, что Хог Дарий склонен к перееданию при недостатке движений. Крупный, неспешный мужчина из рода Дракона, как и Алойзиус. Они говорили на равных и это льстило герцогу.

Небрежно подхватив чашу, в которой плескалась густая рубиновая жидкость, Хог запрокинул голову и осушил чашу одним махом. Затем громко крякнул, вытерся, перевернул сосуд вверх дном. Это означало, что больше министр пить не будет. Капли священного напитка украсили черную древесину и, не впитываясь, замерли, влажно отражая дрожащие свечи.

Алойзиус едва заметно поморщился. Хог пил священный напиток категорически неправильно, буквально напрасно тратил многолетний драгоценный нектар.

Сначала надо поднести чашу к носу, вдохнуть аромат, затем сделать крошечный глоток, покатать его по нёбу, после...

— Решено использовать рычаг, — смачно выдохнув, Хог неторопливо заговорил. Он вытер рот тыльной частью руки с острыми черными драконьими когтями.

Он говорил о рычаге воздействия. Переговоры Лисагора с Эльзасом крайне не нравились Фадии. Мирный договор и сотрудничество соседей усиляло обе стороны, что Фадию категорически не устраивало. По плану переговоры должен был сорвать ведущий дипломат Лисагора — барон Тиреннис из рода Пикирующих. К сожалению, на подкуп и сотрудничество дипломат не шел, времени не хватало, потому для несговорчивой цели было решено оперативно подобрать более жесткие методы.

— Все же «рычаг»? — чуть морщась, переспросил Алойзиус, откидывая размышления о верном вкушении напитка. — Может просто оставить этого барона и найти другого?

— На разработку нет времени. Рычаг, — коротко ответил Хог, чуть рыкнув, когда на зуб попал «рычаг». Он продолжал стоять к своему агенту спиной и по виду казалось, что министр борется со сном. На самом деле Хог Дарий был крайне сосредоточен. Он развернулся, щуря и так узкие глаза под тяжело нависшими веками.

— У него есть дочь. Молода, хороша собой... Жадная, честолюбивая, много не думает... А если думает, то только о тряпках. Привлечь ее просто... Я уже запланировал, чем.

— Так, — Алойзиус внимательно слушал.

Пока Хог говорил, в крови опять приятно забурлило: Алойзиусу доставляли удовольствия задания. Азарт будоражил, покусывал кровь.

— Она не прочь повертеть хвостом. Поэтому идеально подойдешь ты. Задача простая — увлеки, очаруй, все, как ты умеешь. Быстро. Чтобы, когда ты помашешь перед ее носиком приманкой, она пошла.

— Знатная драконесса? — смакуя фразу, произнес Алойзиус, что-то прикидывая. — А ветка?

— Средняя.

Герцог Алойзиус, представляющий изначальную — самую древнюю — родовую ветвь, фыркнул.

— Она побежит за мной на задних лапках, как ручная собачонка.

Он самоуверенно усмехнулся. Алойзиус был хорош собой настолько, что его можно было назвать смазливым, и знал о том. Правильные черты лица, бархатный взгляд с поволокой, всегда до булавки тщательно одетый и причесанный. Работал он в основном с дамами и в бумагах Фадии значился под кличкой «сахарок».

Оценивающе глянув на самоуверенного агента, министр иностранных дел только кивнул, ничего не сказав.

Наложница пошевелилась, едва звякнув ножными браслетами, и Алойзиус замолчал, не отводя взгляда от открытых участков ее кожи.

На круглом лице Хога появилась улыбка. Он знал слабости своего агента. Младший непутевый сын из древней ветки с любовью к роскоши, азартным играм, женщинам, власти; погрязший в долгах и рассорившийся с семьей, в безуспешных попытках достичь того же положения, что и старший брат.

— В деле тебе поможет второй агент, — добавил Хог. — Прямо сейчас его внедряют в дом к барону. Это будет новый охранник из низкородных нашего рода. Скинешь все на него.