Серп и меч на краю империи (СИ) - Бадевский Ян - Страница 22

— Кому он подчиняется? — наверное, этот вопрос следовало задать первым.

— Выявить изначального хозяина не удалось, — сказал Бродяга. — Сейчас я перенастроил гончую. Она воспринимает исключительно твои приказы, Сергей. Цели тоже задаёшь ты.

Уже интересно.

— А если я хочу, чтобы гончая меня охраняла?

— В теории такое возможно, — голос Бродяги не изменился ни на йоту. — Гончих во все времена использовали для охоты, но если ты отдашь приказ — она будет следовать за тобой. И убивать всякого, кто проявит агрессию. Попытается тебя атаковать.

— Как отдавать команды?

— Гончая настроена на голосовое управление.

— И она знает русский?

— Теперь — да.

Я стоял в нескольких метрах от кальмара. За условной «спиной», если быть точным. Тварь не шевелилась и не прилагала видимых усилий для удержания высоты.

— Развернись, — приказал я.

По логике вещей, приказ мог быть адресован другому человеческому существу — Матвеичу, например. Однако гончая послушалась. То ли среагировала на тон, то ли ещё как догадалась, что распоряжение адресовано ей.

Щупальца плавно изогнулись.

Тварь изменила положение в пространстве.

Два рубиновых глаза уставились на меня. Беспристрастно, равнодушно. Ни агрессии, ни желания убить. Биомеханическая гончая — отчасти живой организм. Хоть убейте, не понимаю, как сочетаются древние технологии и обычная биология. И как вообще определить, что эта хрень — не только машина. Просто факт.

— Ты можешь отвечать? — вкрадчиво поинтересовался я.

Красные глаза дважды мигнули.

— Утверждение, — пояснил Бродяга. — Если мигнёт один раз, это будет означать «нет».

— Мысленных команд не предусмотрено?

— Я над этим ещё поработаю в ближайшие дни, — Бродяга, как мне показалось, немного смутился. — Тонкие настройки.

— Нужно дать тебе имя, — я посмотрел на биомеханическую тварь в упор. — Как насчёт… Хорвена? Скандинавы так называли кракенов.

Гончая дважды мигнула.

Я посмотрел на Матвеича:

— Насколько это легально?

— Ты о чём? — не понял каббалист. — Если о том, чтобы разгуливать по городу с гончей… сомневаюсь, что это понравится инквизиторам. Хотя точной информации у меня нет. Если о факте владения…

— У меня есть текст Кодекса, включая Закон Меча, — встрял Бродяга. — Согласно этому источнику, напрямую владеть гончими никто не запрещает. Однако, эти артефакты подпадают под категорию «смертельно опасные устройства, подлежащие обязательному лицензированию». Лицензию консистории выдают по собственному усмотрению. Часто отказывают соискателям. При этом опасное устройство может быть конфисковано.

— Так я и думал, — на моём лице появилась ироничная ухмылка. — Жаль, конечно. Заявиться в сопровождении такой штуки на приём было бы эпично.

Никто шутку не оценил.

Матвеич так и вовсе напрягся, когда речь пошла об инквизиторах.

— Вот что, — вынес я окончательный вердикт. — Пусть Хорвен поживёт в этой комнате. Я хочу, чтобы Бродяга настроил восприятие мысленных команд. Тебе, Матвеич, придётся подумать знаешь о чём? Можно ли встроить в моего боевого товарища иллюзион.

Брови каббалиста полезли на лоб.

— Не переживай! — я хлопнул подчинённого по плечу. — Сейчас всё уладим.

Повернувшись к гончей, я произнёс:

— Всех, кто живёт в моём имении, трогать нельзя. Матвеичу я разрешаю к тебе прикасаться. Приказ понятен?

Двойное мигание.

Как и было задумано, мы организовали званый ужин через несколько дней, причём Махмуд Шестой таки отсутствовал. По причине того, как он сам выразился, что не желает привлекать к своей персоне лишнее внимание. Что ж, человека можно понять. После всех этих дворцовых заговоров и интриг враги мерещатся за каждым кустом.

На ужине собралось около дюжины гостей.

Мы специально не обсуждали вопросы обороны, отдав предпочтение самому вечеру. Знакомились, присматривались друг к другу. Обсуждали последние новости, погоду, интересы и прочую ерунду. После ужина я устроил гостям небольшую экскурсию по нижнему этажу. Показал библиотеку, бильярдную и додзё, в котором на стойках хранилось разнообразное оружие. Разрешённое, полностью соответствующее хотелкам инквизиторов. Гости восхитились коллекцией, но ещё больше — разнообразием тренажёров и манекенов. Далеко не все приглашённые знали, что я живу в домоморфе, поэтому искренне удивились, когда я заявил, что время от времени меняю конфигурацию додзё и расширяю его по своему усмотрению. В общем, вечер прошёл довольно мило. А главное, Джан понемногу расцветала. Я видел, что турчанке очень не хватало светской жизни, к которой её приучали с детства.

Семнадцатого декабря, как и было запланировано, мы с Кучерой забили на Московский арбитражный суд. Вместо себя я отправил проекцию Феди, которая достаточно быстро вернулась с сообщением, что заседание перенесено. Раевский был вне себя от бешенства. Но сделать ничего не мог — арбитражники отказались нарушать процессуальный кодекс. Ещё через три дня «Молнию» официально ликвидировали. Я выдохнул с облегчением — приближался Йоль, во время которого вся жизнь в Фазисе замирала и добиться от людей исполнения своих обязанностей не представлялось возможным.

У детей начались каникулы.

Наш дом ожил — по нему носилась орава мелкоты, тяжело ухали големы, Кефир атаковал свои когтеточки, а иногда попросту висел на шторах или носился по перилам главной лестницы, ведущей из холла в зону отдыха на втором этаже. Дождь прекратился, и многие восприняли это как добрый знак. У колхов существовало огромное количество примет на все случаи жизни. Как Йоль встретишь, так весь год и проведёшь. Дожди на Йоль — тёплой весны не видать… Ну, и всё в таком духе.

Постепенно всю городскую жизнь парализовало.

Общественный транспорт ещё кое-как ходил, но частные, не сетевые, магазины массово закрывались. В кинотеатрах отменяли сеансы, театральный сезон тоже был прерван на традиционные две недели. Про чиновников и банки говорить не приходится. Хаосу героически противостояла одна лишь Ганза, но я давно подозреваю, что в «Транскапитале» работают приглашённые из Европы и западных регионов России сотрудники.

Двадцать четвёртого декабря в Москве состоялось второе судебное заседание, которое завершилось для Раевского ещё более плачевно. Проверка показала, что предмет разбирательства перестал существовать. Иными словами, дело закрыли по причине его абсурдности. А подконтрольный Раевскому истец «попал» на судебные издержки. Копеечные, но больно бьющие по репутации.

Первый раунд мы выиграли.

Но я понятия не имел, каким будет следующий удар.

Хорошие новости на этом не закончились. Плотниковы наконец-то достроили головной офис моего холдинга, и сейчас с площадки убирался разнообразный мусор. Я делал заказ «под ключ», вместе с мебелью, техникой, подведёнными коммуникациями и полной отделкой. Как только поступил звонок от Плотникова-младшего, сразу сел в «Танк» и отправился на осмотр объекта. По традиции, за рулём сидела Ольга.

Что сказать.

Подрядчики сделали всё на совесть.

Даже Матвеичу, проверявшему каббалистические вставки, было не прикопаться. Джан, составившая мне компанию, сделала несколько критических замечаний по интерьеру, но в целом осталась довольна.

Начну с того, что здание было выстроено очень хитроумным образом. С одной стороны, я не мог обойти требование по малоэтажной застройке и загородить соседям кошерный вид на озеро. С другой стороны, меня никто не ограничивал в площади, глубине, играх с рельефом. Поэтому в качестве участка был выбран поросший лесом холм высотой что-то в районе ста двадцати метров. Вблизи холма протекал горный ручей, впадающий в озеро. Плотниковы выстроили уступчатое здание, сплошь состоящее из террас, которое примыкало к холму и, если смотреть с воздуха, имело форму подковы. Подковы, расположенной со стороны озера и укрытой упомянутым холмом от моих соседей. Дополнительными бонусами выступили арочный мост через ручей, подземная парковка и шикарный ландшафтный дизайн. Холм снабдили прогулочными дорожками, деревянными террасами для релаксации, беседками, обзорными площадками и уличными тренажёрами. У меня была концепция простая — пусть сотрудники воспринимают рабочее место как нечто приятное. Устал от цифр — иди к турникам. Или поброди среди сосен, подыши свежим горным воздухом. Джан ворчала из-за столь высокой расточительности, но я твёрдо решил, что буду заботиться о благополучии своих людей.