Рожденный, чтобы жечь! 2 (СИ) - Лим Дмитрий - Страница 36

Мама не замечала ничего — ее глаза оставались приклеенными к экрану, а голос телевизора звучал монотонно и отталкивающе. Но я продолжал свое маленькое героическое дело. Каждый раз, когда тьма пыталась спрятаться глубже, я снова рулил на свет, вытягивая ее наружу.

В этом поручении не было ни легкости, ни быстроты — все длилось долго, очень долго. Но меня не перехватишь. Я маленький, но мощный. Я маг, как говорил себе.

И вот, когда последний клочок черноты был, наконец, выдран, я почувствовал дикую усталость. Ручки задрожали, а спинка предательски согнулась. Но я сделал это! Я победил!

«Надо об этом переговорить с Борей. То, что эта чернота опять появилась — ненормально!»

И в этот момент, как назло, мой многострадальный памперс решил напомнить о себе. Что-то булькнуло, хлюпнуло и… ой. Кажется, произошла небольшая авария. Да что ж такое! Только тьму победил, а тут такая подстава.

Я сидел, обтекая своим маленьким триумфом, и с досадой смотрел на расползающееся пятно под собой. Мама, как ни в чем не бывало, продолжала смотреть РынТВ.

Ну вот как так можно? Ладно, рептилоиды, ладно, теории заговора, но тут же ребенок героически сражается со злом, а потом еще и… эээ… удобряет ковер! Ну хоть бы взглянула одним глазком!

Собравшись с духом, я попытался отползти от места происшествия. Но не тут-то было! Подгузник, разбухший от победы над гравитацией, теперь мешал двигаться. Я больше походил на маленького тюленя, выброшенного на берег, чем на великого мага. Вот уж точно, героизм — штука грязная. И вонючая, чего уж там скрывать.

И тут, словно почувствовав что-то неладное (или просто закончилась реклама рептилоидов), женщина повернула голову. Ее глаза расширились, а на лице появилось выражение, которое я видел не раз — смесь умиления, легкого отвращения и беспомощности.

— Ой, Божечки, — прошептала она. — Что тут у нас случилось?

И тут я понял, что моя битва только начинается. Битва с подгузником, с умилением этой женщины и, самое страшное, с перспективой что тебя помоет она, которая, возможно, опять не в себе…

Эх, и зачем я только с этой чернотой связался? Лежал бы себе спокойно в корзинке…

Дверь поддалась с противным скрипом, словно старая карга, недовольная, что ее разбудили среди ночи. Боря ожидал увидеть за ней если не окровавленный алтарь, то хотя бы козлиную голову, но вместо этого его встретила стандартная советская прихожая, заваленная старыми газетами, банками и прочим хламом. В нос ударил спертый запах пыли и чего-то кислого, напоминающего прокисшие щи.

«Да уж, этика им точно не помешает, — подумал Боря, морщась. — Блин, в прошлый раз здесь было посветлее.»

Он осторожно шагнул внутрь, стараясь не наступить на разбросанные повсюду предметы. В полумраке коридора виднелись двери, ведущие в другие комнаты. Боря прислушался. Тишина. Напряженная, зловещая тишина.

«Может, все-таки свалили?» — промелькнула мысль.

Но тут он заметил в щели одной из дверей тусклый свет. Решив, что удача улыбается ему, он двинулся в направление комнаты.

Боря, стараясь ступать как можно тише, прокрался к двери, из-под которой лился свет. Приблизившись, он прильнул глазом к щели.

То, что он увидел, заставило его подавить смешок, чтобы не выдать себя раньше времени. На ковре, усыпанном лепестками роз, вальяжно раскинулась дама в леопардовом трико, которое, казалось, вот-вот треснет по швам.

Вокруг неё горели десятки свечей, отбрасывая причудливые тени на стены, увешанные коврами с оленями. Рядом с женщиной, прямо на коленях, стоял мужчина в мешке из-под картошки, с прорезями для глаз и рта. Он что-то тихо бормотал, раскачиваясь из стороны в сторону. Боря не мог разобрать слов, но интонация была явно молитвенная.

Обстановка в комнате была сюрреалистичной. Казалось, что в советскую квартиру, затерянную где-то в спальном районе, телепортировали декорации из эротического фильма категории «Б» и ритуальные атрибуты забытой секты. На столе, покрытом цветастой клеенкой, стояла початая бутылка водки «Столичная», тарелка с солеными огурцами и недоеденный бутерброд с колбасой.

Рядом с водкой лежала какая-то потрепанная книжка в мягкой обложке. Боря попытался разглядеть название, но безуспешно. Запах в комнате был еще более странным, чем в прихожей. К запаху пыли и кислых щей примешивался сладковатый аромат дешевых благовоний и отчетливый запах мужского пота.

Боря, испытывая сложное сочетание любопытства и брезгливости, тихонько приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

Мужчина в мешке, казалось, не заметил его появления. Он продолжал монотонно бубнить свою молитву, склонившись над леопардовой богиней. Женщина лениво почесывала живот и с явным удовольствием наблюдала за происходящим.

Боря закашлялся, привлекая к себе внимание. Мужчина вздрогнул и резко обернулся. В его глазах, проглядывающих сквозь прорези в мешке, читался неподдельный ужас. Женщина в леопарде приподнялась на локте и уставилась на Бориса с нескрываемым раздражением.

— Это еще кто такой? — прорычала она, оценивающе оглядывая Бориса с головы до ног. — Ты чего тут забыл? Или тоже на духовные практики записался? Мешок принес?

Мужчина в мешке, запинаясь, пролепетал:

— Маргаритушка, я же говорил, нужно дверь запирать…

— Да ладно тебе, — отмахнулась женщина. — В наше время духовность — это тренд. Может, он тоже хочет просветления? Ну, чего молчишь, парень? Говори, кто ты и что тебе надо? Только быстро, у нас тут, между прочим, сеанс.

Боря, окончательно придя в себя после увиденного, выдавил улыбку:

— Э-э… здравствуйте. Я, собственно, по поводу долгов. Ваши соседи жалуются, что вы их топите. И музыка у вас громкая по ночам… Очень громкая.

Женщина в леопарде нахмурилась, словно ее только что вырвали из объятий нирваны.

— Какие еще долги? Какая музыка? Ты о чем вообще, милок? Мы тут, между прочим, занимаемся высшими материями, а ты со своей прозой жизни лезешь. И вообще, кто тебя пустил?

Мужчина в мешке, все еще заикаясь, пропищал:

— Маргаритушка, это же… это же… тот мальчик… который нашего малышка забрал!

Маргаритушка вскинула брови, и в ее глазах, еще недавно полных раздражения, мелькнуло что-то похожее на панику. Она резко села на ковре, прикрыв леопардовым трико наиболее выдающиеся части тела.

— Ты… ты про Аркашу говоришь? — запинаясь, спросила она. — Так он… ты что забыл здесь, выродок?

— А за такие слова можно и в бубен получить, — добродушно заметил Боря, не удержавшись от легкой угрозы.

Он демонстративно хрустнул пальцами, и, воспользовавшись замешательством сектантов, отвесил смачный подзатыльник мужчине в мешке. Тот жалобно заскулил.

— Так, ладно. С долгами и потопами потом разберемся. Меня вот что интересует: как простой человек может стать… ну, магом? Или кто вы тут друг другу приходитесь? У вас тут что, курсы повышения квалификации для домохозяек и неудачников?

Маргаритушка, окончательно выйдя из состояния прострации, сверкнула глазами.

— Ты, сопляк, вообще понимаешь, куда попал? Мы тут, можно сказать, элита эзотерического сообщества! А ты со своими дурацкими вопросами… А ну, выкини его отсюда!

Мужчина в мешке нерешительно попытался приблизиться к Боре, но тот лишь угрожающе приподнял бровь. «Папашка» моментально отступил, продолжая жалобно скулить. Боря же, чувствуя себя все увереннее, уселся на краешек дивана, с любопытством оглядывая собравшихся.

— Ну же, не стесняйтесь, рассказывайте, — подбодрил он, — А то я сейчас участкового вызову, и он вам расскажет, как надо духовностью заниматься. Кстати, а где у вас тут туалет? А то от ваших благовоний меня что-то мутит.

Маргаритушка, поняв, что перевес сил явно не на ее стороне, вздохнула и смягчила тон.

— Ладно, мальчик, чего уж там. Вижу, любопытство тебя распирает. Только учти, это все очень серьезно. Мы тут, можно сказать, открываем порталы в другие измерения, общаемся с духами предков…