Хозяин антимагии 4 (СИ) - Базаров Миф - Страница 18
- Предыдущая
- 18/55
- Следующая
Я молча кивнул, сжимая в руках ножны «Дыхания огня». Клинок казался несоразмерно тяжёлым. Слишком тяжёлым для того, чтобы отдать ребёнку.
Мы шли в сторону города по бескрайнему морю белого пепла. Он хрустел под сапогами как снег, поднимаясь лёгкими облачками при каждом шаге.
Небольшой ветерок подхватывал пепел, кружил в призрачных вихрях, унося в сторону.
Из-за пепла ночь казалась не тёмной, а светлой, как бывает зимой, когда снег отражает лунный свет.
Вокруг, в этом пепле, словно драгоценные камни на ковре с большим ворсом, лежали макры. Их были десятки, сотни. Разного размера, пульсирующие угасающим светом трофеи из испепелённых монстров.
Они мерцали в лунном свете, звали, манили нас невероятным богатством.
Я пнул ногой один размером с кулак. Кристалл покатился и затерялся в пепле.
— Чёрт, — пробурчал я.
Никто даже не наклонился, чтобы поднять хотя бы парочку.
Ценность умерла вместе с другом.
Мы шли, неся свою ношу.
Вокруг тишина.
Ни шелеста, ни шороха.
Ни одного монстра.
Даже привычный далёкий вой тварей стих.
Будто вся нечисть в радиусе сотни километров исчезла, оставив нас наедине с мыслями.
Полная луна плыла по небу холодная и безразличная.
Звёзды зажигались одна за другой, усыпая чёрный бархат неба бесстрастными точками. Говорить не хотелось. Только молчать и идти вперёд.
Лишь изредка бросались вынужденные фразы:
— Смена, — хрипло говорил Митя, когда его ноги начинали заплетаться.
Амат или я молча подходили, брали Сергея за плечи, а Романов переходил на ноги. Или наоборот.
— Тяжело? — спросил я Амата, когда он нёс ноги уже больше часа.
Друг лишь мотнул головой, не глядя на меня:
— Легче, чем слушать его трёп в академии.
Жимин резко кашлянул, поправил ношу.
Митя шёл рядом, его глаза были прикованы к горизонту.
К тому месту, где должен находиться лагерь.
У него больше не было защиты, но монстров тоже не было.
Будто смерть Сергея создала вокруг нас священную запретную зону. Словно сама природа скорбела.
— Он знал, что делает, да? — вдруг тихо спросил Митя, не оборачиваясь.
Его слова были обращены скорее к луне, чем к нам:
— Не просто… бахнулся, а рассчитал? Чтобы спасти нас?
— Знал, — твёрдо сказал я, хотя не был уверен, но Митя нуждался в этом ответе. — Он всегда знал, что делает. Даже когда казалось, что несётся сломя голову. Это был его выбор. Последний выбор воина.
Амат хмыкнул, но в его хмыканье не было насмешки. Только горечь:
— Выбор дурака. Но… он наш дурак.
Мы шли.
Благодарные Качалову за то, что остались живы.
За то, что друг дал шанс сделать в этой жизни то, что мы наметили.
Сделать, потому что Сергей пожертвовал своей жизнью, чтобы мы добились целей.
Часы сливались в монотонное движение под ногами, в хруст пепла, в мерцание звёзд.
Усталость от схватки валила с ног, но останавливаться нельзя.
Остановиться — значит позволить горю настигнуть нас, значит предать жертву друга.
Через несколько часов после начала пути время просто перестало иметь значение.
Я уже не чувствовал, сколько прошло минут. Только боль в мышцах, хруст пепла под ногами и тяжесть в груди.
Амат, который нёс Сергея, держа его за плечи, резко остановился.
— Смотрите!
На самом краю горизонта, там, где очередная вершина встречалась с чуть менее чёрным небом, замелькали огни.
Не звёзды, не мираж. Жёлтые неровные точки, которые двигались, вырисовывая причудливый узор поиска. Светляки. Много светляков. Они были близко.
— Отряд… — выдохнул Митя, но в его голосе не было радости. Только глубокая нечеловеческая усталость и капля горького облегчения.
— Нас ищут.
Мы не ускоряли шаг.
Напротив, медленно, словно в такт уходящему времени, двинулись навстречу свету.
Романов направил арбалет в небо и выстрелил.
Стрела взорвалась ослепительной звездой, рассеивая тьму.
Мы пошли к огням.
Вскоре стало возможным различить лица людей, спешащих к нам.
Над некоторыми из них висели магические светлячки, освещая путь.
Пешая группа: светлейший князь Белов, Долгорукий, маги, имперские гусары. Андрей Николаевич был бледен, лицо его казалось спокойным, но глаза выдавали тревогу.
Взгляд князя метнулся от нас к разрушенному миру позади.
— Жив! — его голос сорвался.
Облегчение тут же сменилось ледяным ужасом: взгляд упал на Сергея и бескрайнее пепелище вокруг.
— Князю броню! Маскировку! Сию секунду! — крикнул он гусарам.
Те бросились выполнять приказ.
Один из магов уже начал формировать защитный барьер, но Митя резко прервал:
— Сначала… его, — хрипло произнёс Романов, кивнув в сторону Сергея.
Гусары осторожно приняли тело и уложили его на расстеленный плащ.
Светлейший князь шагнул вперёд и схватил Митю за плечи:
— Что ты натворил⁈ — шёпот был резким, полным ярости и страха. — Потерять тебя дважды! Твой отец… Император… Он…
Белов сглотнул, словно пытаясь сдержать эмоции.
— Объясни. Что это? Почему вы оказались здесь?
Взгляд снова упал на Сергея. И застыл.
— Сергей Качалов, — голос Мити был пустым. — Уничтожил угрозу. Пятерых снегтов и всё, что пришло следом… Он отдал свою жизнь. За нас. За будущее. Отдал всё.
Тишина.
Подошедший Долгорукий медленно снял фуражку.
Белов закрыл глаза, а когда открыл, в них была только стальная решимость.
— Внимание! — его голос прогремел в ночи. — Государственная тайна высшего уровня! Ни слова о снегтах! Ни слова о масштабе!
Взгляд князя, острый, как клинок, скользнул по лицам отряда.
— Вы видели следы ожесточённого боя с тварями. Барон Качалов пал героем, прикрывая отход разведгруппы адъютанта Жданова. Его подвиг будет отмечен лично Императором.
Белов повернулся к сопровождавшим его магам:
— Вы принесли присягу. Молчание — ваш долг. Нарушение — измена. Ясно?
— Так точно, ваша светлость! — ответили сопровождающие.
Князь повернулся к нам. Его взгляд был тяжёлым и предостерегающим:
— Молодцы. Безумцы, но молодцы. Качалов заслужил все почести. Но помните: только официальная версия. Ни слова о снегтах.
— Понятно, — ровным голосом ответил Митя, глядя ему в глаза. — Сергей погиб как герой, прикрывая группу. Точка.
— Понятно, — кивнул я.
— Ага, — хрипло бросил Амат.
Белов развернулся.
Мы пошли следом, окружённые молчаливыми гусарами.
Лагерь встретил нас тишиной. Солдаты, вышедшие из палаток, смотрели на наши закопченные лица, на тело под плащом, на саблю в ножнах в моей руке. В их глазах — вопросы, страх, смутное почтение.
Они не знали.
И не узнают.
В дальнем углу лагеря стоял небольшой каменный дом. Внутри ровными рядами расположились десятки деревянных ящиков. В воздухе витал искусственный холод и запах спирта. Мы уложили Сергея в гроб.
— Что теперь? — Амат сплюнул в угол, глядя на неподвижное лицо друга. — Надо сообщить родственникам. А кому? Мы же о нём ничего не знаем. Вообще.
Митя прислонился к холодной стене и закрыл глаза.
Усталость была написана на его лице.
— Даже мои связи… — Романов открыл глаза, в них читалось бессилие. — … ничего не дали. Сергей Качалов человек-загадка. В академии я ничего не нашёл, когда проверял его. Родители? Поместья? Ноль. Только Лиза… — он замолчал.
Да и тут было всё понятно: письмо с ответом от неё сможет дойти лишь через месяц, не раньше.
— И даже если Лиза… — начал я, сжимая рукоять «Дыхания огня». — … что она скажет? Где искать его родных? Если они вообще существуют…
Дверь приоткрылась с лёгким скрипом. В комнату вошёл лысый мужчина. Высокий, худой, с впалыми щеками. Он поклонился, его взгляд словно прилип к лицу Сергея, в котором теперь трудно было узнать девятнадцатилетнего юношу.
— Лев Уваров, — представился он тихо, но чётко. — Слуга… покойного князя Всеволода Пожарского.
- Предыдущая
- 18/55
- Следующая