Измена. Между вчера и завтра - Коуст Дора - Страница 2

Снаружи мелькали огни рекламных вывесок. В одном из окон второго этажа мерцали желтые огни гирлянды. На соседнем балконе свет падал на влюбленную пару. Они целовались, пока в его руке тлела сигарета – яд для любого здорового человека.

Не сумев совладать с собой, я резко отвернулась и перевела взгляд на другую сторону улицы. Губы искривила горькая усмешка. На витрине свадебного салона красовалось пышное белоснежное платье. Пластмассовая модель в блондинистом парике также имела фату.

Свою фату на верхней полке в гардеробной вместе с платьем я хранила все эти пятнадцать лет.

– Ты уверена, что хочешь показать ему платье до свадьбы? – Мама поправляла фату, прикрепив ее заколкой к моим волосам. – Ты же знаешь примету…

Кружась перед зеркалом, будто сумасшедшая, я счастливо рассмеялась. Платье с кружевными рукавами облегало мою тонкую талию как вторая кожа.

– Мам, ну мы же в двадцать первом веке живем. Неужели ты до сих пор веришь в приметы? И потом, Максим точно не из тех, кто сбежит.

– Сбежит, не сбежит, – тихо ворчала мама с улыбкой. – Иди уже, зятек, посмотри на свою невесту.

Невестой я была самой прекрасной. Макс и правда от меня не сбежал. В день нашей свадьбы мы оба стояли в зале для бракосочетаний и принимали самое главное решение в своей жизни. Удивительно, но у него тогда дико тряслись руки, отчего подпись в свидетельстве о браке получилась корявой.

Но еще до того, как нам вручили первый общий документ, эффектная дама говорила длинную речь. На ее слова о болезни и здравии мой будущий муж ответил шепотом и так, чтобы его услышала только я.

Он сказал, что никогда меня не оставит.

Из ЗАГСа Макс выносил меня на руках. Пережив фотосессию в специально отведенной для этого комнате, мы были готовы на счастье получить в лоб рисом и монетками.

Впрочем, нашлись и те, кто бросал в нас лепестки роз. Спустившись по ступеням вниз, мой тогда уже муж закружил меня под ликование родственников и друзей и с улыбкой прошептал мне прямо в губы:

– Я буду любить тебя, даже когда мы станем двумя старыми пеньками. И знаешь, наши корни точно будут сросшимися.

Более романтичного признания в любви я больше от него не слышала никогда.

– Остановите здесь, – попросила я, заприметив центральную арку городского парка.

Оставив водителю щедрую оплату (кажется, сгребла всю наличку, что еще оставалась в кошельке), я вышла на пустынную аллею. Здесь, под этими старыми дубами, мы гуляли с коляской, когда Кате было три месяца. Максим тогда боялся даже прикоснуться к крошечной дочери – такой хрупкой и маленькой. Когда я впервые взяла ее на руки в роддоме, мне казалось, что она может сломаться от одного моего неловкого движения.

– Ты представляешь, – говорил Макс, осторожно проводя пальцем по щеке спящей Кати, – мы теперь навсегда связаны. Ты, я и эта малышка. Никто и ничто нас не разлучит.

Я шла по мокрым дорожкам аллей, не замечая, как холодная вода просачивается сквозь тонкую подошву туфель. Где-то впереди громко смеялись.

Увидев невдалеке молодую пару – ему на вид было лет двадцать пять, ей, наверное, двадцать, – я остановилась. Они кружились под фонарем, будто безумные, брызги от лужи летели во все стороны.

Вскинув руки, девушка так задорно хохотала. Ее вьющиеся рыжие волосы рассыпались по плечам водопадом. Но в один миг они остановились, парень подхватил ее за талию и осторожно поцеловал прямо в губы. Они замерли в этом поцелуе, не замечая ни дождя, ни прохожих, ни времени.

Идти вперед и дальше не получалось. Я будто наткнулась на невидимую стену, преодолеть которую не могла. А мы ведь тоже когда-то так гуляли. И тоже целовались на улице прямо у всех на глазах. Петляли по паркам и аллеям, занимали лавочки под фонарями.

Однажды Макс даже снял с себя джинсовку и расстелил на мокрой скамейке, чтобы я могла на нее сесть. Тот его жест я считала поступком благородного рыцаря.

– Когда-нибудь я построю тебе дом, – обещал он, обнимая меня за плечи, крепко прижимая к себе. – С большим садом, зеленым забором и качелями для наших детей.

– Обязательно. – Доверчиво прижавшись к его груди, я слушала уверенный стук его сердца. – Только будь со мной всегда, ладно?

Телефон в сумочке завибрировал, оповещая о новом звонке. Раскрыв ее, я достала мобильник. Крупные капли срывались с деревьев прямо на экран, пока на нем подсвечивалась Катина фотография. Дочка счастливо улыбалась, глядя на меня его глазами.

– Мам, а вы где? – голос дочери звучал сонно. – Вожатые выдали нам телефоны на полчаса. Я звонила папе, чтобы пожелать спокойной ночи, но он не отвечает.

Я сглотнула ком в горле и постаралась сделать голос нормальным:

– Мы не вместе, но я скоро буду дома. Встречалась с тетей Леной в кафе.

– Вы с папой опять поссорились? – спросила Катя пытливо.

Она с детства была прозорливой и всегда чувствовала, если что-то шло не так.

Дождь усиливался. Влюбленная пара убежала под зонтом, оставив после себя эхо смеха.

– Мы… поговорим завтра, солнышко. Люблю тебя. Ложись спать.

Опустив телефон, я скинула вызов. Была не способна сказать еще хоть слово, чтобы не выдать свое истинное состояние. Меня трясло не от холода, не оттого, что платье вымокло до нитки.

Меня трясло от боли предательства, из-за которой было трудно дышать.

Вернувшись к арке, я была удивлена, увидев все того же водителя. Его автомобиль стоял на парковке, а сам он, заметив меня, прицельно бросил окурок в урну и вежливо открыл для меня дверцу.

– Домой? – спросил он обеспокоенно.

Я молча кивнула и благодарно улыбнулась. В этот поздний час помощь абсолютно чужого мне человека пришлась как нельзя кстати.

Откинувшись на спинку заднего сиденья, я вновь устало закрыла веки. Не знала, как скажу дочери о разводе. Как объяснить ей, что ее папа больше не тот человек, каким я его знала?

В том, что развод неминуем, я не сомневалась.

Когда машина тронулась с места, я в последний раз взглянула на тот самый фонарь, под которым целовалась парочка. Там теперь никого не было.

Только дождь.

Только тени.

Только мои воспоминания, которые больше никогда не станут реальностью.

В офисе адвоката Семеновой Ирины Игоревны пахло черным кофе и дорогими женскими духами. Я сидела по другую сторону массивного дубового стола и сжимала в руках одноразовый бумажный стаканчик. Свой кофе этим утром я уже выпила, а потому попросила горячий чай. Он обжигал пальцы, но я не выпускала его из рук – эта боль казалась тем единственным, что еще удерживало меня в этой чертовой реальности.

– Вы понимаете, что без доказательств суд может затянуться? – эффектная, но строгая брюнетка по имени Ирина перебирала документы, время от времени бросая на меня оценивающие взгляды. – Фотографии, переписки, показания свидетелей…

Я отрицательно покачала головой, глядя на то, как солнечный луч медленно, но верно ползет по столу.

– Мне не нужны фотографии. Я видела все своими глазами, – ответила я, так и не взглянув на нее.

– Эмоции не доказательства. – Адвокат тяжко вздохнула, как если бы объясняла элементарное ребенку. – Ваш муж влиятельный человек. Если он захочет, то представит свою измену как вашу истерику, фантазии, даже психическое расстройство. Вы согласны отдать ему бизнес? Квартиру, машины, дом? А вашу дочь? Если вам не на что будет ее содержать, ее присудят ему.

Последний вопрос задел за живое. Поставив стакан с чаем на стол, я все же взглянула на Ирину. Симпатичная брюнетка примерно моего возраста была готова сражаться за мое безбедное существование на суде, но было ли это нужно мне самой?

Воспоминания вновь скользнули в мою голову, отряхнули шкатулку памяти. Мы сидели в небольшой кафешке у метро, где всегда встречались после работы. Максим только что получил уведомление от банка – его лицо светилось как начищенный самовар. Заказчик внес в качестве предоплаты пятьдесят процентов от общей стоимости объекта, который Максу только предстояло построить.