Остерегайтесь апокалипсисов. Книга 6 (СИ) - "Holname" - Страница 47

Он склонил голову чуть вбок, не отводя от меня взгляда, в голосе вновь появилось притворное любопытство:

— А теперь скажи мне, человек, кто подарил тебе эту силу? Хронос, может быть? Или кто-то другой из тех, кто играет с вечностью? Один из тех старших богов, что всё ещё помнят, как время было жидким и текло вспять?

Уведомление от системы авторов!

⚠ Внимание: обнаружена аномалия в протоколе регрессии.

Стирание воспоминаний у божественных сущностей текущего мира оказалось невозможным. Просим воздержаться от разглашения сведений о природе Межмирья.

⚠ Любая утечка истины может повлечь за собой немедленную ликвидацию авторского мира вместе с его создателем.

Когда на границе зрения вспыхнул новый сигнал, я вздрогнул, будто кто-то коснулся моей кожи холодными пальцами. Уведомление от Системы Авторов — всего лишь несколько слов, но таких тревожащих, что это буквально выбивало землю из-под ног.

«Ликвидация мира».

Это словосочетание несколько раз пронеслось в моей голове. Разве система Межмирья не утверждала, что миры не могут быть уничтожены? Что каждый из них — как живой сосуд? Что авторы обязаны спасти свои миры из апокалипсиса?

И всё же — эти слова горели в воздухе, не исчезали. Я смотрел на уведомление и видел приговор.

Я медленно поднял взгляд. Он — тот, что стоял перед нами, с ленивой грацией зверя, проснувшегося от долгой спячки — уже не просто наблюдал. Он всматривался. Его золотые глаза сияли иначе. Как будто в глубине этих неестественных светил вспыхнул осознанный интерес, холодный, отчуждённый, но пугающе живой. И в этот миг я понял:

«Боги. Боги этого мира. Они были не просто очередными персонажами истории. Они были силой, способной разрушить саму систему. Я сам наделил их безграничной силой».

Кожа покрылась липкой испариной. Воздух стал вязким, как смола, лип к горлу, не давая выдохнуть.

«В Межмирье нет ничего невозможного, да? — подумал я, и внутри что-то болезненно щёлкнуло, как треснувшая кость. — Любой автор, даже самый обычный, всего лишь человек с клавиатурой и воображением, способен создать целый мир. Законы, людей, историю, боль. И если это способен сделать человек, тогда на что способны боги? Те, кто рождён не для того, чтобы сочинять, а чтобы воплощать? Кто владеет измерениями, управляющими материей, памятью и судьбой?»

Моя рука непроизвольно дернулась, будто хотела что-то достать — оружие, амулет, хоть что-нибудь, но пальцы сжались в пустоте. В это мгновение его голос прорезал пространство, как раскалённый металл режет ткань:

— Не нравится мне твой взгляд, — протянул он медленно, словно смакуя каждый слог. — Ты как будто разговариваешь с кем-то кроме меня.

Я почувствовал, как холод скользнул под одежду, по шее, вниз, к пояснице. Он как будто пытался читать мои мысли.

Он сделал шаг вперёд — быстрый, резкий, с хищной уверенностью, как будто вот-вот должен был сорваться в бросок, и воздух сразу взвился вокруг него, будто вспугнутый вихрь.

Но в этот миг Сириус оказался передо мной. Он не прыгнул, не взревел, не закрыл меня телом — просто молча встал напротив. Подняв руку, будто бы удерживая само пространство между нами и тем существом.

И только тогда, в этой напряжённой тишине, я увидел его лицо. Свет от камней играл на его скулах, но выражение не скрывалось. Он боялся. Настоящий страх. Не паника. Не инстинкт. А осознание происходящего. Сириус не знал даже половины того, что уже успел понять я, однако ему хватило этой пары минут для оценки ситуации.

Божество впервые за все это время посмотрело не на меня, а на него. Его взгляд, обычно рассеянный и полный высокомерного безразличия, вдруг стал цепким — как будто только сейчас оно увидело Сириуса по-настоящему. Лицо его на миг исказилось — не злобой, а чем-то более опасным.

— Я заметил это ещё тогда, — произнесло оно, распрямив плечи, будто вдруг вспомнив о собственной божественности. — У тебя удивительно сильный дар к водной магии. Сильнее, чем должно быть у человека.

Сириус стоял неподвижно. Даже бровью не повёл, как будто слова не достигли его вовсе.

— У кого-то дар к магии, — тихо ответил он, — а у кого-то к болтовне.

В тот момент всё рухнуло. Без предупреждения, без лишних слов — божество рвануло вперёд. В его движении было что-то нечеловеческое, почти резкое, как если бы хищная птица с силой сорвалась с небес, и всё пространство впереди дрогнуло, сжавшись под его тяжестью.

Сириус среагировал мгновенно: воздух вокруг него исказился, и из ниоткуда, словно из глубины сна, поднялась стена воды. Она ударила вперед с такой силой, что под потолком все задрожало.

Но существо прошло сквозь всю эту магию, словно сквозь иллюзию. Как будто вода сама уступила ему дорогу, растворившись в его присутствии.

Я не дал себе ни секунды. Мой голос сам вырвался наружу, будто не я говорил, а тело, отработанное до рефлекса:

— Клинок арканы!

Из воздуха передо мной вырвался огонь, яркий, обжигающий. Он не просто вспыхнул — он рванул вперёд с яростью, которая могла бы разрезать ночь.

Всё заволокло дымом. Сладким, горьким, пепельным. Он тут же проник в лёгкие, и каждое дыхание стало пыткой. Горло обожгло, в носу защипало, а во рту остался металлический привкус горелой магии и собственной крови. Я закашлялся, согнувшись, мир вокруг стал зыбким, как во сне, где всё идёт не так.

Мне показалось, что всё закончилось.

Но из тумана, прорывая его, как стрела, выскочила фигура. Дым разлетелся вокруг её тела, отступил, подчинился. Божество даже не остановилось, а скорее уверенным рывком подбежало к нам.

Я понял это сразу — мы ничего не сможем. Не спасемся.

До того, как разум успел испугаться, тело уже действовало. Я оттолкнул Сириуса назад — резко, со всей силой, которую смог собрать. Он не успел даже воспротивиться, и в следующую секунду я уже стоял перед ним, закрывая его собой.

Удар пришёл неотвратимо.

Рука существа — тонкая, с кожей, похожей на обсидиан, — прошла сквозь мою грудь, как нож сквозь воду. Без усилия, почти бережно. Ни звука, ни треска. Лишь тяжёлый, липкий момент пронизывающей боли. Как будто кто-то опустил в меня раскалённую иглу и начал медленно поворачивать её, нащупывая самое сердце.

Я не закричал. Воздух вылетел из лёгких, и всё, что осталось, это странный, захлёбывающийся хрип. Я почувствовал, как кровь заливает живот, стекает вниз по рубашке, по бокам, по внутренней поверхности бёдер. Колени подогнулись. Мир наклонился. Всё пошло под откос.

Боль была странно тихой. Она не колола, не жгла, а просто медленно гасила меня изнутри. Глаза застилала тьма, как чернильная вода.

«Если в этот раз я умер раньше, — пронеслось в моей голове, — тогда, может быть, в этот раз он…?»

И всё оборвалось.

Когда я открыл глаза, мир словно дрогнул — едва ощутимый сдвиг, но он сразу выдал себя во всем: в стоящей передо мной фигуре Сириуса, в странно искривлённом выражении его лица, будто эмоции запаздывали на полудыхание, в гулком пульсе у меня в висках, в том, как внезапно стало тяжело дышать, будто воздух был слишком свежим — только что вывороченным из небытия. Мгновение назад в меня вонзалась рука божества, а теперь я стоял целый и невредимый, а напротив был он, живой, и только ужас в его взгляде доказывал, что время действительно свернулось.

— Ты… — прошептал он, но не договорил.

В этот момент раздался мерзкий, рвущийся, как влажная ткань, звук. Громкий, дрожащий, живой. Мы не обменялись ни словом — просто одновременно, как единый организм, обернулись к источнику этого звука и вскинули руки. Тело отреагировало быстрее сознания, инстинктами, памятью, которую еще не успели стереть.