Остерегайтесь апокалипсисов. Книга 6 (СИ) - "Holname" - Страница 46

Я не думал и не чувствовал. Всё внутри сжалось до одной единственной мысли:

« Перемотать время. Сейчас. Немедленно».

Инстинкт сработал быстрее, чем логика. Я резко опустил взгляд на груды сокровищ, которыми была усыпана вся платформа подо мной, и среди ярких драгоценных камней, кольчуг и украшений заметил короткий кинжал, инкрустированный кристаллами. Он лежал так, будто его нарочно оставили именно здесь, ожидая того, кто осмелится схватить его в отчаянном броске.

Моё тело двигалось само. Я сжал рукоять, пальцы мгновенно покрылись холодным потом, и лезвие тут же оказалось у моего горла. Металл касался кожи, будто умолял не медлить.

Я поднял глаза. Сириус всё ещё был в воздухе, а бог уже повернулся ко мне. В его взгляде мелькнуло нечто странное — лёгкое, почти человеческое изумление. Возможно, он не ожидал того, что я собирался сделать дальше.

Все произошло мгновенно. Сквозь горло пронеслась жгучая, разрывающая боль, словно по моей плоти прошлись раскалённым проволочным лезвием. Воздух тут же заполнился запахом крови — резким, металлическим, удушающим. Я захлебнулся ею. Тёплая, густая жидкость хлынула по подбородку, по груди, заливая ладони, заполняя всё вокруг. Мир раскачивался, словно подо мной дрожала сама земля. Я четко ощущал отвращение к своей же крови, но не чувствовал страха смерти. Страх был лишь один — не успеть.

В следующее мгновение я уже стоял на ногах. Всё вокруг застыло в зловещей, нереальной тишине — настолько плотной, что, казалось, само время перестало дышать. Прямо передо мной находился Сириус — живой, невредимый, спокойный. Его лицо выражало суровую решимость, и, хотя ничего ещё не произошло, он смотрел на меня так, будто предчувствовал беду.

Он строго, почти холодно прищурился, и голос его прозвучал как хлесткий удар по воздуху:

— Я теперь с тебя глаз не спущу.

Я стоял, будто вкопанный, даже дышать получалось с трудом. Всё происходящее казалось настолько невероятным, что я не мог сразу понять — это было сном, отголоском прошлого или всё же реальностью. Слишком живой был этот страх, слишком свежа боль в горле, которую я всё ещё будто чувствовал, несмотря на то, что раны больше не было. Я умер. Я точно помнил, как резал себе горло. Я видел, как Сириус висел в воздухе с рукой божества, пронзившей его насквозь. Это всё действительно произошло. Но сейчас — он стоял передо мной. И это означало только одно: регрессия прошла успешно.

Сириус внимательно посмотрел на меня, и в его взгляде появилось подозрение. Он резко спросил:

— Что случилось?

Я моргнул, не сразу поняв, что он говорит со мной.

— Что? — выдавил я.

— Почему ты так смотришь? Ты сам на себя не похож. Что случилось?

Я взглянул на него внимательнее. Его лицо выражало искреннюю тревогу, но не было ни малейшего намека на то, что он помнит. Ни следа ужаса, через который мы только что прошли. Он был совершенно спокоен. Как будто тот момент, та смерть, никогда не происходила.

— Ты… ничего не помнишь?

Он нахмурился.

— Помню что?

Я тяжело вдохнул, чувствуя, как воздух будто режет лёгкие изнутри. Мысль, что он не знал, не чувствовал, не переживал то, что только что произошло, обрушилась на меня с неожиданной ясностью. Почему? Почему он ничего не помнит? В прошлый раз он знал. Он говорил со мной о перемотке. Тогда мы были вместе в этой петле. А теперь — он стоял, глядя на меня, как на сумасшедшего.

И в этой пустоте вдруг вспыхнуло осознание. В прошлый раз умер я. Только я. А в этот раз — он.

И, как только эта мысль обрела форму, Сириус резко схватил меня за ворот рубашки. Его движения были быстрыми, нервными, пальцы сжались с такой силой, что я едва не потерял равновесие. Он встряхнул меня один раз, сильно, словно пытаясь вытрясти из меня смысл происходящего.

— Что случилось⁈ — его голос был полон раздражения, он выглядел так, будто считал, что я просто издеваюсь над ним или устроил какой-то дурной розыгрыш. Но мне было не до оправданий. Всё внутри меня кричало: времени нет.

Я схватил его за плечи обеими руками, уцепившись так, будто только это держит меня в настоящем. Встретившись с ним взглядом, я заговорил, стараясь, чтобы голос звучал как можно более ясно и убедительно:

— Слушай очень внимательно. В той комнате, прямо сейчас, нас ждёт бог. Настоящее божество из этого мира. И если мы не сделаем что-то немедленно — он убьёт нас обоих.

Сириус замер. На его лице отразилось замешательство, граничащее с неверием. Он шагнул назад, вырываясь из моей хватки, и снова заглянул мне в глаза — как будто искал в них хоть тень лжи, хотя бы след наигранности. Но, увидев только панику и искренний страх, нахмурился и спросил с заметной неуверенностью:

— А как же остальные? Боги. Они ведь всё слышат и всегда следят. Разве не…

— Сейчас это не имеет значения, — перебил я его резко. — Если мы не придумаем план прямо сейчас, он нас просто уничтожит.

Сириус на мгновение задумался, потом вдруг прищурился и пробормотал:

— Хочешь сказать… снова?

Я кивнул. Без слов. Просто медленно, отчётливо. И в этом молчаливом движении было всё, что он должен был понять.

Внезапно тишину, нависшую над коридором, как плотный саван, разорвал до боли знакомый голос — глухой, таящий в себе опасность. Он словно возник из пустоты, заставив моё тело вздрогнуть прежде, чем я успел осознать услышанное.

— Так вот оно что…

Сердце сжалось в груди, и, как по команде, я резко обернулся в сторону, откуда донесся звук. Где-то далеко, на границе тени и тусклого света, вырисовывался силуэт. Тот самый. Он стоял, прислонившись к стене, будто беззаботно наблюдал за нами уже некоторое время, словно эта сцена была для него театром, а мы — лишь актёрами в пьесе, которую он знал наизусть.

Он не спешил приближаться. Его поза оставалась лениво-расслабленной, но в этой расслабленности было что-то пугающее — вялое изящество хищника, который знает, что добыча уже никуда не денется. Пальцы его медленно скользнули по грубой каменной кладке, взгляд был полуопущен, но я чувствовал, что он следил именно за мной. Уголки его рта дрогнули, и он негромко хмыкнул, как будто что-то вспомнил.

— Надо сказать, я был впечатлён, когда увидел, как ты вонзаешь себе в горло клинок, — протянул он с ленивой иронией, отталкиваясь от стены и начиная медленно двигаться в нашу сторону. — Передо мной бывало разное. Люди умоляли, кричали, пытались сбежать. Но чтобы вот так — сразу к самоубийству… это ново.

Каждое его слово будто ложилось мне на грудь холодным камнем. Он шёл неторопливо, шаг за шагом приближаясь, и с каждым этим шагом воздух становился тяжелее, как будто насыщался страхом и обречённостью. Мне не нужно было видеть его глаза, чтобы понять — он всё помнил. Он тоже пережил регрессию.

— Я всё ломал голову, — продолжал он, словно разговаривая сам с собой, — откуда у тебя такое количество знаний, эта странная способность предугадывать, избегать. Как будто ты заранее знаешь, где упадёт молния, куда ударит меч, когда придёт смерть. А теперь всё встало на свои места. Ты умеешь перематывать время.

Он остановился в нескольких шагах от нас, и в его глазах, этих пугающе золотых и чуждых человеческому миру, впервые вспыхнул не интерес, не насмешка — а настоящая, неподдельная настороженность.

— Что ж, ничего не сказать, сила и впрямь опасная.

Я чувствовал, как в груди бешено колотится сердце. Оно стучало так яростно, что, казалось, вот-вот вырвется наружу. Всё пошло не так. Этого не должно было быть. Он не должен помнить. Никто не должен был помнить.

Даже сами боги, те, кто живёт вне времени, не ощущали регрессии. Система всегда работала чётко — возвращала меня одного, не оставляя следов в сознаниях других. Так почему сейчас это существо здесь? Почему оно сохранило воспоминания и пришло за нами в другой виток времени?

В голове зазвенело, как от удара. Ответов не было. Только ужас.