И тут я увидела чудовище (СИ) - Началова Екатерина - Страница 32

Улыбнувшись, Ингренс легко постучал пальцем по моему виску и даже облизнулся. Выглядел он как кот, почуявший мышь.

— Но я думаю, что ее можно перехитрить.

— Как? — вопросила я, удивлённо взирая на Дракона. Новость о том, что я сошла с ума, давно была для меня не новостью, но с такой точки я ее не рассматривала. Ход его мыслей оставался для меня непостижимо многоуровневым.

— Ее же логикой, — Ингренс продолжал, с исследовательским любопытством вглядываясь мне в глаза, словно действительно намереваясь рассмотреть там спрятавшегося ребенка. — Если ты безумна, опасность потерять разум тебе не грозит. Понимаешь, что это значит, девочка Кларисса?

Вопрос был строг и обращен не ко мне. У «девочки» идей не было. Ингренс ответил за нее.

— ...что удерживание от превращения тебя не спасло. Все кончено: самое страшное произошло, ты сошла с ума и можешь делать, что хочется. Это первое, что тебе нужно осознать. Делала ли ты в последнее время безумные вещи, Ри? — Ингренс, наконец, обратился ко мне.

— Делала... — смущенно признала я, пряча глаза.

«Полюбила тебя, пришла к тебе. Конечно, я сошла с ума», — чуть не выпалила я, но благоразумно промолчала.

— Хорошо. Думаю, шанс победить у тебя есть. Безумие — и есть лечение. Ты должна продолжать делать то, что считаешь безумным. Цель — расшевелить и обмануть собственный разум, пусть он думает, что ему больше нечего терять. Возведи безумие в высшую, в абсурдную степень. Тогда ты сможешь позволить себе выпустить когти — точнее, девочка потеряет контроль и позволит тебе это.

Ингренс говорил равнодушно, а я все больше расширяла глаза. Каждое его слово казалось мне откровением, а он говорил так легко, будто читал по бумажке.

— Откуда ты... Как ты можешь так думать? — вырвалось у меня.

— Я изучал собственного врага, — Дракон постучал пальцем по своему виску и улыбнулся. — Гораздо дольше, чем ты живёшь.

— И чем закончилось? — я тоже улыбнулась.

— Договорился, — проговорил спокойно. — И у тебя может получиться. Раз ты боишься выпускать когти, потому что боишься сойти с ума — сойди с ума. Что было бы безумием прямо сейчас?

— Э-э... — я растерянно порылась на поверхности дремлющего воображения. — Безумие... Это сейчас выйти в коридор, чтобы папа все понял.

Ингренс издал звонкий смешок. Он уже сбросил с себя всю задумчивость, и смотрел на меня с улыбкой.

— Да, безумие, — согласился. — Со сложными последствиями, которые расхлебывать нам обоим. Придумывай безумие благоразумнее.

— Откусить свой палец? — благоразумное на ум не шло.

— ...может сразу руку оторвать? Дальше.

— Не знаю... Встать на голову.

— Ты считаешь безумием гимнастику?

— Может растерзать кровать?

— Пойдет для начала. Вставай.

Гибко поднявшись, Ингренс крепко обнял меня со спины за пояс одной рукой, а второй — сплел мои пальцы со своими, задно выпустив из указательного пальца длинный коготь.

Полупрозрачное лезвие сверкнуло, отразив расширившиеся глаза звезд.

— Воспользуйся моим. Ну же. Соверши свое первое маленькое безумие, крошка Ри, — соблазнительно шепнул коварный голос за плечом.

Неуверенно шевельнув сплетенными руками, я медленно провела когтем про простыне. Тот распорол ее легко, оставив за собой длинную темную расщелину и топорщащиеся волокна ткани.

— Ещ-щё... — сладко протянул Ингренс, долго, почти по-змеиному вытягивая «щ». Пользуясь положением, он обнял меня за грудь, шевеля пальцем вершинку.

Ощущая нарастающий азарт, смешивающийся с возбуждением, я воткнула лезвийно-острый коготь в живот подушки.

В следующие полчаса мы растерзали кровать в клочки, хохоча как сумасшедшие. Насквозь вспороли матрас, уничтожили и развеяли все подушки, вместе разорвали надвое одеяло. Белый пух парил по комнате, присыпав поверхности, словно снег. Затем Ингренс потянул меня к окну, и там, прихватив за шею сзади, заставил вскрикивать его имя в черные зрачки неба. Звёзды подмигивали, наблюдая за нами, но не слышали — магически запечатанная комната хранила в себе все звуки. Решетки больше не было — он помог мне ее выломать.

***

Уже глубокой ночью я с трудом подняла голову, проследив за подтянутыми ягодицами белеющими в темноте — Ингренс поднялся с останков матраса. Сил у меня уже не было, но не хотелось, чтобы он уходил. До смерти не хотелось.

— Ты уходишь?

— Еще нет. Лежи, — он велел, не оборачиваясь. Спина над узкими бедрами была сухощавой, но по-мужски широкой. Обеспокоенно нахмурившись, я уронила голову на выживший кусок одеяла — подушек больше не существовало. Ингренс невозмутимо пододвинул к кровати кресло, ночник, и сел. — Вообще-то я пришел, чтобы почитать своей леди перед сном. И намереваюсь читать.

— То есть изначально ты явился читать? — я хихикнула.

— Я держал это в голове.

Как ни в чем не бывало, Дракон опустился в кресло и раскрыл на бедре «Слово о докторе».

— Встречаются редкие особи с даром, — неспешно говорил старый Змей. — Но в наше время популярны разные союзы или альянсы. А такая стадность — убежище бездарностей. Все равно, служат они Порядку или Хаосу, своему роду или целой стране. Ворота бессмертия узки и в них способны пройти только одаренные одиночки.

Я заулыбалась, ощущая как тяжелеют веки.

— Люблю, когда ты читаешь...

«Я люблю тебя», — еще раз, уже мысленно сказала я и закрыла глаза, впитывая выразительный голос. Я все еще точно не знала, о чем повествуется в шедевре змеиной литературы, но точно знала, что это теперь моя самая любимая книга на все времена.

Ингренс читал вслух, пока я не уснула.

Закрывая глаза, я планировала рано встать, незаметно вышмыгнуть из комнаты и найти Ингренса. Но планы усложнило одно маленькое обстоятельство — я благополучно проспала до обеда. Разбудил меня оглушительный гром. Когда я подняла голову и разлепила ресницы, то поняла, что гром — это настойчивый стук в дверь. И еще один.

— Клари! — прозвучал из-за двери нетерпеливый голос мамы. — Сколько можно спать? Нас ждут.

— Давно пора встать, — поддержал ее хмурый голос отца.

— Помочь вам одеться, леди? — это уже Стинира.

Пытаясь понять, что происходит, я медленно оглядела комнату, оценила сочащееся светом окно и с ужасом соскочила с кровати. Полдень. Полдень!

Проспала!

Еще и комната выглядела так, будто в ней похозяйничал медведь. И этот медведь явно что-то искал.

— Не входите! Никто! Я проспала! Дайте мне пару минут! — выпалила я, кубарем перебираясь в комнату для омовений, на ходу вытаскивая из волос белые перья. Требовалось срочно убрать с себя запах Ингренса, который могли почувствовать чуткие носы моих родителей. К счастью, на этот случай имелась специальная эссенция — носить на себе чужой запах у драконорожденных считается неприличным.

Через рекордные несколько минут, я ухитрилась совершить все гигиенические процедуры, засунуть себя в платье, смотать волосы в относительно приличную шишку на затылке, и открыть дверь. Я стремилась просочиться в узкую щель, чтобы незаметно выскочить наружу, но удачно встретилась лицом к лицу с поджидающим меня на пороге отцом.

— Наконец... Это что такое?! — воскликнул он, углядев поверх моей головы спальню, щедро украшенную ночным безумием. Сделав шаг вперед, он распахнул дверь, оценивая разрушения. Внутрь немедленно уставились мама и, стоящая за ней, Стинира. Обе приоткрыли рты.

Пошевелившись от влетевшего в комнату воздуха, перья, пух и клочки тканей обеспокоенно качнулись с облюбованных за ночь мест. Сиротливая наволочка, оставшаяся от подушки, безжизненной тряпочкой лежала на белом ковре. Вторая наволочка тихо колыхнулась с люстры, беззвучно призывая на помощь.

Молчание зрителей отчетливо начало отдавать вопросами. Я сглотнула, собираясь сообщить, что у меня было плохое настроение. Избалованная высокородная драконесса вполне может позволить себе растерзать постель. Правда, в моем случае легенда была слабой, особенно для родителей — они-то знали, что уничтожение вещей не в моем характере, к тому же отсутствие когтей...