Случайная истинная для бескрылого (СИ) - Шатз Ардана - Страница 21

Но больше всего я завидовала его кожаной куртке. Несмотря на середину дня, в лесу становилось прохладнее с каждой минутой, будто мы приближались к горам, хотя все горы остались в Фергане. А до тех, что проходили по границе Эрнарии, было еще далеко.

На месте привала Рейвен устроил такой огромный костер, что я пожалела, что не выстирала рубашку. Ну, подумаешь, покраснела бы полчаса, сидя у костра наполовину обнаженной, зато рубашка точно успела бы высохнуть. Да и сам дракон занялся разделыванием кабана, сидя поодаль от костра и почти не обращая на меня внимания. Но возвращаться к ручью без его ведома было бы самоубийством. Второе неповиновение дракон вряд ли потерпит.

Так что я просто села у огня, стараясь отогреться впрок, и ждала, когда мой спаситель и надсмотрщик в одном лице прикажет двигаться дальше.

Но Рейвен не спешил. На минутку я даже подумала, что он специально оттягивает момент, когда нужно будет идти. Слишком уж тщательно он разделывал мясо, а потом долго раскладывал тонкие куски на плоских камнях, принесенных от ручья. Но тени не так далеко сдвинулись, когда мы поели и пошли дальше.

Чем дальше мы шли, тем мрачнее становились взгляды, которые Рейвен время от времени бросал на меня, проверяя, не отстала ли я. А мне становилось все холоднее, так что, когда солнечные лучи, еще пробивавшиеся сквозь плотную стену стволов, окрасились оранжевым, я шла, зябко потирая себя за плечи.

Дракон вдруг остановился, снова недовольно взглянув на меня, а потом снял куртку и подошел ближе. Я едва не шарахнулась в сторону от его быстрого движения, но даже дернуться не успела, когда тяжелая кожаная куртка опустилась мне на плечи.

– Спасибо. – Тихо поблагодарила я его, чувствуя, как куртка, хранившая тепло его тела, начинает меня согревать. Дракон ничего не ответил и снова пошел вперед. А я сжала руками ворот куртки, запахивая ее поплотнее, и невольно вдохнула полной грудью, ощутив знакомый, пряный аромат. На мгновение показалось, будто Рейвен обнял меня, делясь теплом, но через секунду порыв ветра распахнул полы куртки, и запах улетучился, а вместе с ним и видение.

Лес все не кончался. Куда ни кинь взгляд – кругом сплошная стена высоких деревьев. Лишь изредка нам попадались какие-то подобия просек, посреди которых в густом ковре палой листвы то и дело встречали каменные плиты. То ли остатки древних могил, то ли каменный пол давно разрушенных зданий.

Я шла, не отставая от Рейвена ни на шаг, но старалась держаться чуть в стороне. И постоянно поглядывала на него, потому что дракон начал вести себя странно.

Возможно, дело было в том, что он шел босиком и натыкался на холодные камни, скрытые листвой, но временами он замирал на какие-то доли мгновения, будто перед ним вырастала невидимая преграда. И после каждой такой заминки он смотрел на меня так странно, будто не узнавал меня. А иногда, когда мы ненадолго останавливались выпить воды или перекусить куском жареного мяса, дракон смотрел сквозь меня, словно в этот момент находился не здесь. Потом опускал взгляд на свою правую руку и делал медленный, глубокий вдох.

И каждый раз от этого меня продирало морозом, будто на плечах и не было теплой куртки, от которой до сих пор исходил слабый запах пряных трав.

Каждый шаг в этом про́клятом лесу был похож на погружение в вязкую трясину. Тяжесть древней магии давила на меня, как надгробная плита, проникала под кожу, заползала в разум, извращала мысли, заставляла видеть то, чего не было. То, что я едва не совершил.

Я понимал, что это просто виде́ния. Морок. Возможный только потому, что во мне самом жила такая же темная магия, как и та, что пронизывала лес и остатки древнего храма. Но это понимание ничуть не облегчало ужас от увиденного, не делало виде́ния менее реальными, менее мучительными.

Каждый раз, когда я закрывал глаза, даже чтобы просто моргнуть, когда позволял хоть на секунду погрузиться в себя, перед внутренним взором возникала Лили. И… ее смерть.

Иногда это было похоже на всполох, проплывший перед глазами. Всего секунда, но мне хватало и ее, чтобы увидеть, как я вонзаю кинжал в грудь девушки, стоявшей передо мной. А порой виде́ние затягивалось. Я понимал, что стою, оперевшись на обсыпавшуюся от времени стену храма, а Лили сидит поодаль, растирая уставшие ноги. Но в то же время я видел, как подхожу к ней, занося клинок, а она смотрит на меня с невыразимым ужасом и отчаянием, безмолвно задавая один и тот же вопрос: «За что?».

А потом кровь, горячая и липкая, заливает ее грудь, окрашивая все вокруг алым цветом. Лили удивленно и растерянно смотрит на меня, потом переводит взгляд на грудь и медленно оседает на землю, снова глядя мне в глаза с мольбой. Пытается что-то сказать, но с ее губ слетает только тихий вздох, а взгляд затухает.

Каждый раз, выныривая из этого кошмара, я чувствовал, как дрожат мои руки, покрытые липкой, горячей кровью. Кровью моей истинной. Но когда я смотрел на свои ладони, они были чистыми. Только внутри все горело ядовитым огнем, словно я действительно только что совершил самое ужасное – убил ее. А в голове звучал тихий шепот: «Ты ведь сам этого хочешь…» Мой собственный шепот.

Я не хотел убивать ее. Ни тогда, ни сейчас. Но той ночи, той мнимой готовности сделать это хватило, чтобы сейчас чужая воля продолжала снова и снова мучить меня кошмарами наяву.

Эти виде́ния словно хотели напомнить мне, как близко я подошел к самому краю пропасти. К черте, после которой нет возврата. Что еще один неверный шаг, еще один момент слабости – и я упаду в эту бездну и стану тем, кого всегда презирал – наемником, что слепо подчиняется чужим приказам. Бездушным и беспощадным.

В самой Лили я не заметил никаких изменений. Чужая магия не могла повлиять на нее, потому что в ней самой не было ни капли магии. И я был рад, что ей не приходится видеть подобных кошмаров. Хотя я понимал, что она замечает, что со мной что-то не так. Уж слишком настороженными были взгляды, которые она бросала на меня, когда виде́ния меня покидали. И эта настороженность отличалась от того, как она смотрела на меня еще пару дней назад.

Я старался делать меньше остановок, чтобы быстрее выбраться с про́клятой земли, но понимал, что девчонке нужен отдых. Да и мне самому он был просто необходим. Ведь чем сильнее было физическое напряжение, тем легче виде́ния овладевали моим сознанием.

На третий день пути по лесу мы наткнулись на очередные руины. Здесь когда-то возвышался храм, святилище или замок – кто знает? Время стерло все следы, превратив величественные сооружения в груды камней, поросших мхом и плющом. Теперь это место казалось заброшенным, покинутым и забытым богами и людьми. Каменные стены заросли изумрудным мхом, а пол устилала толстая, мягкая подушка из опавших листьев, скрывающая под собой древние тайны. Здесь пахло сырой землей, гнилью и чем-то настолько древним, что у меня мурашки бежали по телу. Если бы у меня был выбор, мы бы остановились на ночлег в любом другом месте. Но выбора не было. Разве что идти дальше всю ночь и надеяться, что мы выберемся из обитания чужой магии быстрее, чем она меня добьет.

Лили сидела у костра, укутавшись в мою куртку. После скудного ужина она не торопилась уснуть. То ли сама попала под влияние атмосферы, то ли боялась теперь даже сомкнуть веки рядом со мной. То, чего я добивался, ее страх передо мной, достиг наивысшей точки. Вот только сейчас это казалось неправильным. Я надеялся, что преграда из страха заставит ее не смотреть на меня, не говорить со мной. И это поможет мне ничего не чувствовать к ней. Но приступы морока вытаскивали из глубины души все мои потаенные чувства и желания, а затем выворачивали их наизнанку.

Все навыки наемника, способность отключать эмоции, игнорировать боль или страх, оставались при мне. Но это не помогало отключить беспокойство за девчонку и неумолимое желание обнять ее, прижать к себе, согревая дыханием замерзшие пальчики, погладить по голове, успокаивая. Ответить, наконец, на ее вопрос: «За что?». И терпеливо дожидаться, когда она изольет на меня свой гнев и свое разочарование.