Спасите меня, Кацураги-сан! Том 18 (СИ) - Аржанов Алексей - Страница 7

И я смог. Довёл его до конца. И излечил от злокачественной опухоли. Правда, заслуга здесь не только моя. Бьякуя боролся до последнего. Каждый раз приходил ко мне с улыбкой, хоть и понимал, что шансов у него нет. Потому он и согласился на участие в клинических испытаниях. Ему уже нечего было терять. Однако воля к жизни победила. К сожалению, такое происходит далеко не всегда. Но в тот раз мы оба прошли через все испытания и выиграли эту войну за одну-единственную жизнь.

— Что скажете насчёт Бьякуи Шино, Кацураги-сан? — спросила Ритика Банзаль. — Он является единственным пациентом, который избавился от онкологии на столь поздней стадии.

— Если не все читали мои отчёты, тогда объясню кратко. Честно говоря, со стороны может показаться, что «Онкокура-1» его излечила. Но это не так. Он чуть не погиб из-за этого препарата. А если мы бы начали использовать это лекарство на других пациентах, им бы так не повезло. В случае с Бьякуей Шино сыграла свою роль удача. Он не должен был пережить клинические испытания, но это всё же произошло. Я бы сказал, что это — ошибка выжившего. Обстоятельства сложились так, что ему удалось выйти сухим из воды. Но на его месте девяносто процентов пациентов совершенно точно погибли бы.

— И я полностью с вами согласна, Кацураги-сан, — кивнула Ритика Банзаль. — Поэтому я полностью изменила состав препарата. Общего у «Онкокура-1» и «Онкокура-2» — только в названии. Больше никаких генно-модифицированных вирусов. Я нашла другой способ. Решила использовать обычный белок.

— Белок? — удивился я. — Что вы под этим подразумеваете?

— Смотрите, — она открыла следующий слайд презентации, на котором было подробно расписано, какие последовательности ДНК и РНК кодируют образование этого белка. — Не стану лгать, я позаимствовала это из предыдущего препарата. Точно такие же белки выделял вирус, убивающий опухоли. Но я всё же решила, что это слишком опасно. Микроорганизм может дать сбой и начнёт действовать так, как ему вздумается. Поэтому я выделила белок, который подходит к большинству известных нам злокачественных опухолей. Другими словами, это — сыворотка. Как иммунологи создают сыворотки, действующие против инфекций, так и я создала белок, который заставляет иммунную систему организма самостоятельно уничтожать появившуюся опухоль.

А вот это уже интересно! Совсем другое дело! Она абсолютно права. Вирус может распространиться, а вот белок — нет. Обычное элементарное органическое вещество не должно выйти из-под контроля.

Хотя…

Стоп, есть один нюанс.

Ведь существует условно инфекционная болезнь, которая вызывается не живым существами. Не бактериями, не вирусами и даже не грибами.

А прионами — белками, которые быстро делятся и распространяются по организму. Я уже сталкивался с таким заболеванием в Австралии. С фатальной семейной бессонницей.

— Профессор Банзаль! — вмешался я. — Нужно исключить ещё один риск. Убедиться, что белок не будет использовать клетки человека для собственного бесконтрольного деления.

— Вы имеете в виду, что он может действовать, как прионы? — тут же поняла она.

— Именно. Тогда, даже если всё получится и лекарство уничтожит опухоль, мы одарим пациентов не менее «приятным» заболеванием, — объяснил я.

— На этот счёт не беспокойтесь, Кацураги-сан. Когда поедем в лабораторию, я покажу вам результаты своих исследований. Я уже проверила на животных. Белок не способен к такому «размножению». Однако я собираюсь ещё раз прогнать все данные, чтобы окончательно в этом убедиться.

В течение следующего часа Ритика Банзаль рассказывала тонкости воздействия препарата на опухолевые клетки. И мне эта концепция пришлась по душе.

Да чего уж тут говорить? Когда проводились клинические испытания «Онкокура-1», мне даже не позволили ознакомиться с механизмом действия. Фармакокинетика и фармакодинамика препарата были полностью засекречены. Никакой информации — полный ноль!

Новый план внушает мне гораздо больше доверия, чем старый.

Как только Ритика Банзаль закончила свою речь, инициативу взял генеральный директор. Ямамото Ватару вышел из-за стола и произнёс:

— Доклинические испытания почти закончились. Мы планируем начать тестировать препарат на человеке с онкологией. Но перед этим мы позволим вам лично ознакомиться с отчётами и формулой препарата. Вся эта документация хранится в лаборатории, куда мы сейчас и отправимся. Однако я заранее уверен, что профессор Банзаль нас не подвела. Вся её документация оформлена безупречно. Лично у меня вопросов к препарату совсем нет. Поэтому можно спокойно перейти к организационным вопросам. Кацураги-сан, это ещё одна причина, почему мы вас позвали сюда. Вы с Эитиро-сан возьмёте на себя пациента.

Мы с заведующим переглянулись.

— Вы считаете, что уже нужно приступать к клиническим испытаниям? — поинтересовался я.

— И сразу же на людях? — добавил Эитиро Кагами.

— Мы не можем вечно тестировать «Онкокура-2» на крысах. Как только проверите мои отчёты и дадите добро, сразу же приступим к испытаниям. Пациент, к слову, уже найден, — произнесла Ритика Банзаль. — И он дал своё согласие на проведение клинических испытаний.

— Какой у него диагноз? — спросил я.

— Рак печени. А точнее — гепатоцеллюлярный рак, — ответил Ямамото Ватару. — Пациент долгое время наблюдался у нашего терапевта и онколога. У Фукусимы Ренджи и Кишибэ Банджо.

— Стадия? — продолжил расспрос я.

— Точно такая же, как и у вашего прошлого пациента, Кацураги-сан. Четвёртая, — вздохнул Ямамото Ватару. — Метастазы уже в костях и даже в головном мозге.

— Пациент лежачий? — спросил Эитиро Кагами.

— Нет, метастазы хоть и попали в головной мозг, но двигательные функции не повредили. Есть несколько отклонений, но они не столь заметные, — объяснил Ямамото Ватару.

На некоторое время в конференц-зале повисла тишина. Вернее, пока мы с Эитиро Кагами молча принимали решение каждый для себя, другие фармакологи продолжали засыпать вопросами Ямамото и Банзаль, но мы с заведующим этого будто бы не слышали.

Вскоре я взглянул на Эитиро и уверенно кивнул, дав понять, что я уже принял решение. Он ответил тем же жестом.

— Хорошо, Ямамото-сан, — обратился к генеральному директору я. — Мы с Эитиро-сан готовы приступить к работе. Я бы съездил в лабораторию уже сейчас, но проблема в том, что мой рабочий день ещё не завершён.

— Не проблема, — отмахнулся Ямамото Ватару. — Я позвоню Акихибэ-сан. Он найдёт вам замену.

Замену для двух заведующих поликлиники… Да главный врач волосы на себе рвать начнёт, когда осознает, что бросаем его на полдня. Но ничего. Один день клиника без нас переживёт.

Вскоре мы спустились вниз и поехали вместе с Ритикой Банзаль в лабораторию. Там профессор, как и обещала, представила нам все свои отчёты.

Но мне этого было недостаточно.

— Профессор Банзаль, а могу я лично увидеть сам препарат? — спросил я.

Мой вопрос явно её удивил.

— Не совсем понимаю, а что вам это даст? — переспросила она. — Все формулы перед вами. К чему эта дополнительная проверка?

Хороший вопрос. Придётся солгать, и я даже знаю, как мне это сделать, чтобы выглядеть убедительным.

Я подключил «харизму», воздействовал феромонами на Ритику Банзаль, после чего произнёс:

— Это — не проверка, профессор Банзаль. Просто представьте себя на моём месте. Мы стоим на пороге переворота в медицинской сфере. Это — историческое событие. Мне просто хочется увидеть препарат, подержать колбу с ним в своих руках. Не ради эксперимента, но ради того, чтобы получить от этого эстетическое удовольствие.

Ритика Банзаль искренне рассмеялась, а затем одобрительно кивнула.

— Понимаю вас, Кацураги-сан, — ответила она. — Как-то мне тоже приходилось изучать чужие отчёты по новому препарату, но хотелось при этом хотя бы одним глазком взглянуть на то, как выглядит это вещество. И ведь по сути ничего необычного! Как правило, это либо белый порошок, либо прозрачная жидкость — обыкновенный раствор. Даже не знаю, с чем это связано. Наверное, обычная прихоть учёного. Так что я могу это устроить, Кацураги-сан. Пройдёмте в соседнюю комнату. Один из образцов препарата как раз остался там после испытания на животных.