Спасите меня, Кацураги-сан! Том 18 (СИ) - Аржанов Алексей - Страница 6

— Спасибо за советы, Рэйсэй-сан. Я буду внимательно следить за ним.

Всё-таки смерть пациентов в мои планы никогда не входила. За хирургическое отделение я не отвечаю, но туда часто попадают мои больные. Не хотелось бы, чтобы их жизнь обрывалась по вине этого человека.

После разговора мы с Рэйсэем разошлись, и я направился домой, чтобы отоспаться перед следующим рабочим днём. Когда я вернулся, Сайка уже спала. Но она начала привыкать к моему режиму работы. Поначалу она постоянно названивала мне, спрашивала, когда вернусь, но уже перестала это делать. Смирилась, что работа отбирает у меня чуть ли не всю жизнь.

Но ничего. Я уже принял решение. Осталось потерпеть совсем немного. Всего лишь месяц или два. Как только я достигну последней поставленной цели, можно будет и остепениться немного.

Утром, пока ещё палящее солнце не поднялось над Токио, я отправился на пробежку. Форму терять совсем не хочется. Она мне ещё пригодится.

Я принял душ и отправился на работу. Около моего кабинета уже сидел человек. И лишь приблизившись к двери, я понял, что это — Эитиро Кагами.

Выглядел он напряжённым.

— Доброе утро, Кацураги-сан, есть разговор, — сразу перешёл к делу он.

Я поклонился и провёл заведующего в свой кабинет.

— Что случилось? — поинтересовался я. — Выглядите так, будто призрака увидели.

— Увидел, — заявил он. — Призрака тех проблем, которые мы уже пережили в прошлом году. Кацураги-сан, меня снова привлекли к работе в корпорации как клинического фармаколога. Они хотят закончить «его». Ямамото Ватару принял окончательное решение.

— Вы это о чём? — не понял я.

— Об «онкокура», — сказал Эитиро. — Лекарство от рака. И на этот раз корпорация хочет, чтобы вы тоже участвовали в создании этого препарата. Меня просили передать, что вас ждут в отделе доклинических исследований. Туда приехал фармаколог, который очень хорошо с вами знаком.

Снова «онкокура»… Я думал, что «Ямамото-Фарм» уже успокоились и поняли, что продолжать производство этого препарата бессмысленно. В прошлый раз это очень плохо кончилось. Я чудом спас пациента, на котором испытывали этот препарат. А в то время режимов «анализа» у меня было чрезвычайно мало. И сама лекарская магия была едва ли способна вылечить насморк.

Но отказываться от встречи с создателями нового лекарства я не буду. Раз мне хотят дать доступ к препарату ещё на доклиническом этапе, лучше этим воспользоваться. Тогда, если что-то пойдёт не так, я смогу остановить их. Или, наоборот, помочь в производстве.

Эитиро Кагами тоже был встревожен. Мы шли с заведующим поликлиники в сторону небоскрёба корпорации молча. Я чувствовал, что он разделяет моё мнение на тему «онкокура». Но выводы нам обоим пока что делать рано.

Сейчас меня интересовало ещё кое-что, кроме готовящегося препарата. Эитиро упомянул фармаколога, с которым я знаком. Интересно, о ком идёт речь?

Мы прошли через фойе здания к лифту и поднялись к средним этажам небоскрёба, где находился офис, отвечающий за доклинические исследования. Разумеется, осмотреть там сам препарат мне никак не получится. В небоскрёбе находятся только офисы. В отделах, связанных с лабораторией, могут работать учёные и фармакологи, но они занимаются обработкой данных, высланных из основной лаборатории, находящейся далеко за пределами территории небоскрёба. Если память мне не изменяет, она как раз где-то на окраине города, куда и перенесена большая часть предприятий и прочих зданий, загрязняющих воздух за счёт выброса химикатов.

Как только Эитиро Кагами завёл меня в конференц-зал, где уже проходило собрание фармакологов, я тут же заметил, что среди них сидит сам генеральный директор — Ямамото Ватару. Раз он здесь, значит, корпорация всерьёз взялась за производство. Все, кто был причастен к созданию некачественного и крайне опасного «онкокура», уже уволены. Возможно, новая команда попытается создать действительно хороший препарат.

Надеюсь, теперь они действуют осторожно. Ведь лекарство от рака — это не шутки. Нельзя давать таким пациентам ложную надежду, а затем убивать их раньше токсичным веществом.

— Кацураги-сан! — услышал я чей-то голос из числа фармакологов. — Вот так встреча! Вас всё-таки пригласили сюда по моей просьбе?

Знакомый голос. Женский. И говорит она с небольшим акцентом, будто японский — это не её родной язык.

Смуглая кожа. Красная точка на лбу. Сложно не вспомнить этого человека. Профессор Ритика Банзаль. Фармаколог из Индии, которая работает в одном из филиалов «Ямамото-Фарм», но за рубежом — в Нью-Дели.

Я видел её всего два раза. В первый раз — в Индии. Тогда я помог ей разобраться с производством нового антибиотика и подтвердил руководству, что этот препарат можно допустить до испытаний на настоящих пациентах.

Второй раз, когда мы пересеклись, она выступала с лекцией на олимпиаде врачей в Австралии. Правда, тогда нам даже не удалось пообщаться.

Она — очень хороший специалист. Насчёт её профессионализма у меня нет никаких сомнений. Её присутствие здесь — это хороший знак. Раз Ритика Банзаль будет участвовать в создании нового «онкокура», значит, ситуация развивается не так уж и плохо.

— Намасте, профессор Банзаль, — исполнив традиционное индийское приветствие, произнёс я. А уже после этого поклонился всем остальным присутствующим в конференц-зале. — Не знал, что это было именно вашей идеей — пригласить меня в команду.

— Вообще-то, и моей тоже! — крикнул Ямамото Ватару. — Многие здесь хотели, чтобы человек, тестировавший «Онкокура-1», занялся исследованием и нового препарата — «Онкокура-2».

Даже название менять не стали. Любопытно… Надеюсь, что там другой состав. В прошлый раз уничтожением злокачественных клеток занимались специально запрограммированные вирусные частицы. Именно из-за них у пациентов часто развивались побочные эффекты вроде пневмонии или других вирус-ассоциированных заболеваний. А для онкологических больных такие побочки смертельно опасны.

Надеюсь, что они поменяли состав. Иначе я сразу же откажусь от участия. Либо придумаю, как переубедить их. А если не получится переубедить — устрою саботаж. Сотру все имеющиеся вирусы в главной лаборатории и сделаю так, чтобы они не смогли их произвести заново. Задача сложная, но что-нибудь придумаю.

Не хватало ещё, чтобы в «Ямамото-Фарм» случайно создали очередной «Фебрис-12», только искусственным путём.

Мы с Эитиро Кагами заняли свои места за столом, а профессор Ритика Банзаль вышла к большой интерактивной доске, на которой отображалась её презентация.

— Итак, уважаемые коллеги, — произнесла она. — Раз все участники собрания в сборе, теперь я могу рассказать вам о своей идее…

— Ах да! — перебил её Ямамото Ватару. — Простите, профессор Банзаль, не хотел вас прерывать, но вынужден уточнить для всех, что информация, которую вы получите здесь, не должна выйти за пределы этого зала. На всякий случай каждый из вас на выходе из зала подпишет договор о неразглашении. Если не хотите в этом участвовать — лучше сразу покиньте кабинет, пока мы не продолжили обсуждение.

Ох, сколько же я за этот год подписывал таких договоров… В последнее время мне приходится держать слишком много тайн. Но мне к этому не привыкать.

Из конференц-зала так никто и не вышел. Все приглашённые фармакологи решили идти до конца.

— Итак, раз мы продолжаем в том же составе, тогда я продолжу, — произнесла Ритика Банзаль. — Как вы уже поняли, Ямамото-сан и его отец — бывший генеральный директор — настояли на том, чтобы производство лекарства от рака возобновилось. И пару месяцев назад попросили меня придумать концепцию нового препарата. В руки ко мне попали все документы. И те отчёты, которые готовила лаборатория, и заключения Кацураги Тендо, который осматривал единственного, не побоюсь этого слова, подопытного.

Бьякуя Шино. Очень хорошо помню этого пациента. Как сейчас стоит у меня перед глазами. Рак толстого кишечника терминальной стадии. Казалось, что спасти его уже невозможно. Долгое время «онкокура» ему помогал, но вскоре начались осложнения и мне пришлось вытаскивать мужчину лекарской магией.