Большое изменение – Книга 2. Перед рассветом - Прокудин Александр - Страница 9

Отчего-то, когда директор Морпус это говорил, он сильно потел и нервничал. Глаза его бегали, словно застигнутые в амбаре мыши, а руки без конца переставляли предметы на письменном столе. Ещё один вопрос? Вероятно, да. Но благодаря ему теперь было понятно, с чего Теренсу следует начать после установленного им самим срока для битья тревоги.

Два дня пролетели быстро. Теренс Фаулз заявился в кабинет своего школьного начальства, мистера Талбота Морпуса, без предварительной договорённости, просто подловив его на месте. Не слушая директорского лепета о его «занятости» и просьб «перенести встречу на более удобное время», Теренс плотно закрыл за собой дверь, после чего произнёс краткую, но весьма экспрессивную речь. В ней он твёрдо заявил, что сыт по горло враньём любого сорта и готов, презрев правила школьной субординации и корпоративной этики, отволочь мистера Морпуса за шиворот в полицейский участок – если тот немедленно не расскажет ему хотя бы часть чего-то, на чём не стоит яркое, светящееся всеми цветами радуги клеймо «Наглая Ложь!».

Пугливый от природы Талбот Морпус сопротивлялся недолго. Таинственным шёпотом он рассказал Фаулзу, что ему «звонили из правительства» и дали «определённые рекомендации по поводу мисс Флоренс». И что в последний раз он видел Оливию, когда она садилась в машину с правительственными номерами – в сопровождении двух явно имеющих отношения к государственной безопасности громил.

Было видно, что директор до чёртиков боится того, что разболтал слишком много и связанных с этим последствий.

– Теренс, я вас умоляю! Никому ни слова, не поднимайте скандала. А вдруг она – одна из этих… которые имеют отношение к Церкви!.. Например?.. И вообще – я уверен, что надо просто подождать. Всё образуется!.. – попросил директор на прощание.

Предположение о связи Оливии с Церковью Теренс всерьёз не принял – слишком это было нелепо, учитывая всё, что он о ней знал.

С другой стороны: а что он о ней знал на самом деле?

По утверждению директора, Оливия уехала с правительственными агентами. Куда? Учить истории администрацию Белого дома? Членов Конгресса? Самого президента? Вместо ответов его засыпало ещё большим количеством вопросов. Фишка маджонга, на которой стояло имя Оливии Флоренс, скрылась из вида окончательно, погребённая под новыми, только что выясненными фишками-обстоятельствами.

Теренс сидел в гостиной своего небольшого (на две спальни), но уютного домика на окраине Стивенс-сити и продолжал размышлять о том, что ему делать с поисками пропавшей невесты. В руках он держал кольцо, которое собирался вручить Оливии вместе с предложением руки и сердца. Мужчины передавали его своим невестам в их роду уже несколько поколений. Кольцо было довольно дорогое: золотое, с двумя сапфирами – розовым и прозрачным, – уместившимися между парой искусно переплетённых, украшенных миниатюрными серебряными лепестками стеблей роз. Два цветка, слившихся в единое целое силами любви, фантазии и мастерства ювелирного мастера.

Два.

«Я еду к тебе. Жди!..» – вновь прозвучали в памяти последние слова Оливии, сказанные в их коротком телефонном разговоре.

Вопросы. Сплошные, чёрт бы их побрал, вопросы…

В дверь неожиданно позвонили, оборвав воспоминания об этом последнем, одновременно самом тревожном и самом счастливом их разговоре.

Теренс поднялся с дивана и поспешил к двери, на ходу пряча кольцо в карман. На пороге стоял незнакомый высокий мужчина, в весьма идущем ему строгом костюме с галстуком.

– Мистер Джей Теренс Фаулз? – спросил мужчина с улыбкой примерно такого размера, что было непонятно: есть она на его лице или нет.

– Это я. Чем могу быть полезен?

Мужчина добавил улыбке полсантиметра ширины:

– Я хотел бы передать вам привет от мисс Оливии Флоренс.

Это было неожиданнее раввина на мексиканском дне рождения.

Теренс искренне обрадовался, но тут же сам себя остановил. Не слишком ли это было подозрительно? Времени после разговора с мистером Морпусом, по секрету рассказавшим о неких правительственных агентах, прошло совсем немного, и вот на его крыльце стоит некто, больше всего своим видом напоминающий именно агента правительства, и заявляет, что принёс привет от Оливии…

Как конфеты из порванной пиньяты, из Теренса посыпались полные тревоги вопросы:

– Серьёзно? Но кто вы? И где она? Почему и куда она уехала, вы знаете? Я могу с ней связаться? Вы можете мне объяснить, что вообще происходит?

– У неё неприятности, если честно, – мужчина погасил улыбку до минимума, теперь она выражала участие и озабоченность. – Я собираюсь ей помочь, но и мне, в свою очередь, нужна помощь. За ней я к вам и явился, мистер Фаулз!

С каждым словом незнакомца Теренс приходил во всё большую тревожность.

– Неприятности? Какие? – спросил он. – И всё-таки… Кто вы такой, сэр? Я не расслышал.

Мужчина вынул из внутреннего кармана пиджака служебное удостоверение сотрудника государственной службы безопасности.

– Меня зовут Томас Райли, – в удостоверении Теренс прочёл те же фамилию и имя. – Можно просто Том. Я работаю на правительство. Позвольте мне войти? Обещаю, я отвечу на любые ваши вопросы!

Громила с документами агента безопасности? Мистер Морпус, похоже, не врал. Теренсу ничего не оставалось, как, посторонившись, впустить в дом мужчину, представившегося Томасом Райли. Который, впрочем, был с ним совершенно откровенен: и Оливия, и кто угодно другой из Предтеч подтвердили бы – Томас Райли, или как они привыкли его называть, «агент Том», был вторым из пары приставленных к профессору Бенджамину Лаймсу государственных агентов. Первым же был «агент Майкл», и именно он пытался взорвать президента страны вместе с доброй половиной правительства и всеми обитающими на «Розе» Предтечами – включая разыскиваемую Теренсом Фаулзом мисс Оливию Флоренс.

Фишки маджонг определённо двинулись навстречу друг другу.

Агент Томас Райли уселся в предложенное хозяином кресло, с трудом уместив в него свои внушительные габариты. Сам Теренс cел сбоку – на низкий уютный диванчик, с которого обычно смотрел висящий напротив телевизор. Пространство между собеседниками занимал небольшой журнальный столик, заваленный непроверенными школьными работами, счетами, рекламными буклетами и другим бумажным мусором.

Теренс подумал было извиниться за беспорядок, но не стал. Какого чёрта? Сейчас не до этого. Он даже не предложил гостю ни чаю, ни кофе, никаких других обычных для выражения гостеприимства напитков. Впрочем, агент их, кажется, и не ожидал.

– Для начала расскажите мне, что вы знаете об Оливии, – сказал он, едва уселся в кресло.

Фаулз нахмурился.

– В каком это смысле? Вы обещали ответить на мои вопросы, но начинаете со своего?

Агент беззлобно усмехнулся:

– Хорошо. Тогда позвольте начать с самого главного. Оливия Флоренс – внучка Иуды Пилата. Наверняка вам, как человеку образованному, известного. Вы знали?

Это было всё равно что сказать: «Твой брат – Супермен, ты в курсе?» или нечто подобное. Конечно, Теренс этого не только не знал – он предположить подобного не мог.

Томас Райли, наблюдая, как лезут на лоб глаза хозяина дома, вкратце рассказал основное:

– Оливия – единственный оставшийся в живых потомок первого изменившегося. Вся остальная её семья, увы, на том свете. Были убиты, если выражаться точнее. До её матери, Клары, Церковь добралась во время третьей Ночи Проклятых. С тех пор она одна.

Теренс слушал Томаса Райли и волосы сами собой шевелились у него не только на макушке, но по всей поверхности тела. Оливия, его Оливия была внучкой внесённого во все учебники истории мира Иуды Пилата! Боже… Сколько же всего она вытерпела… Неудивительно, что она не отвечала ни на один из его дурацких вопросов.

– Правительство дало ей документы, образование, место работы, – продолжил рассказ агент. – Насколько я знаю, и имя, и место жительства ей пришлось менять не единожды – всякий раз, когда появлялись опасения, что к ней снова близко подобрались.