Царство бури и безумия (ЛП) - Дарк Люсинда - Страница 18

Они смотрят на нее так, словно она — лакомый кусочек для их глаз, все они. Студенты. Другие Терры. Даже Нарелль, я замечаю, решительно старается не смотреть в ее сторону. Черная одежда, которую она носит, резко контрастирует с серой униформой позади нее. Серая форма других Терр делает свое дело, заставляя их сливаться с фоном, но, к несчастью для Кайры, сейчас она подобна злобному темному маяку. Привлекая всеобщее внимание гораздо больше, чем раньше.

Я не могу сказать, то ли это храбрость, которая заставляет ее вздернуть подбородок, то ли чистое упрямство. Вероятно, немного того и другого.

Я резко вдыхаю через ноздри, пытаясь убедить себя не реагировать. Однако, как будто у моей способности есть собственный разум, и она больше не подчиняется моему контролю, завитки тьмы перетекают через стол передо мной и тянуться по полу. Обвившись вокруг ножек стула, она подымается ко Второму Уровню — имени которого я даже не потрудился запомнить — и скользит ему на спину.

Несмотря на то, что я знаю, что не должен, мои губы растягиваются в улыбке, когда он напрягается. Иллюзия, которую я посылаю ему, жестока. Отвратительна. Он дергается от этого зрелища, его лицо бледнеет, на лбу выступает пот. Твердый золотистый взгляд Теоса остается прикованным к моему лицу. Я не оглядываюсь на него, когда разжимаю кулаки и вращаю пальцами в воздухе, управляя иллюзией теперь, раз они выскользнули на свободу. Теперь уже слишком поздно.

Второй Уровень тут же сгибается пополам, его голова ударяется о парту, он давится, а затем отворачивается от друга, сидящего рядом, и его рвет в проход. Нарелль, наш преподаватель этого класса и Низшая Богиня Писцов, стоящая в передней части класса, морщится от отвращения. Тело любопытного засранца тяжело вздымается, когда он выплескивает свой завтрак на ступеньки. Пахнет яйцами и прокисшей какой-то гнилью.

Указывая костлявыми пальцами на мальчика, она ворчит. — Кто-нибудь, уведите его отсюда, — рявкает она с явным отвращением на лице и в голосе, когда она оттягивает верхнюю губу при виде того, как его снова тошнит, новая волна желчи и блевотины извергается из его губ. — Сейчас же! — лает она еще настойчивее.

Один из Терр у стены — я заметил, что он дальше всех от Кайры — отскакивает от камня и спешит ко Второму Уровню. Подхватив под руку Второго Уровня и помогая ему подняться, Терра, мальчик со сжатыми губами и шрамом на шее сбоку, поднимает своего хозяина и поспешно выводит его из комнаты.

Нарелль щелкает пальцами, и блевотина, покрывшая ступени, перестает существовать, испаряясь в небытие, как будто ее никогда и не было. Я откидываюсь на спинку стула, мои плечи опускаются от небольшого облегчения, которого я не испытывал уже несколько дней.

Она быстро возвращается к карте на стене и снова начинает говорить. — Первые из Великих Богов спустились в это царство, рожденные на горе Бримстоун у побережья Ортуса, — утверждает она. — Трифон, наш Царь, а затем его жена Данаи, Богиня Материнства. За ними последовали многие другие, благословив землю Анатоля своими силами и дарами.

— И распростронив свое семя повсюду, — говорит Каликс.

Несколько голов поворачиваются, губы кривятся, когда другие смеются. Нарелль замолкает, прищурившись, смотрит на моего брата. Он просто пожимает плечами в ответ на отвратительный взгляд, который она посылает в его сторону. Его это не беспокоит. Тем не менее, я благодарен за комментарий, поскольку те немногие ученики, которые заметили мои действия со Вторым Уровнем, утратили свой интерес и посмеиваются над грубостью Каликса.

— Ты часть этого семени, Каликс Даркхейвен, — чопорно фыркает Нарелль. — Твои дары исходят от одного из наших Величайших Высших Богов, самого Бога Силы.

— Если он такой чертовски сильный, — отвечает Каликс, — тогда почему он никогда не может удержаться от того, чтобы не оплодотворить стольких смертных женщин, сколько попадаются ему на глаза? — Каликс выгибает бровь, и на похожем на клюв носу Нарелль появляется характерная морщинка при его словах.

— Как Бог Силы, Азаи также является Богом Мужественности, — огрызается она. — Если бы не он, тебя бы не существовало, мальчик.

— О, мадам Нарелль, — отвечает Каликс, откидываясь назад и вытягивая ноги, проводя рукой по всей длине своей туники, прямо к своей гребаной промежности, как последний идиот, которым он и является, — я не мальчик. — Я стискиваю зубы и сопротивляюсь желанию ударить его головой об стол, чтобы заставить остановиться. Вся моя благодарность иссякла.

Нарелль приподнимает одну бровь, выгибая ее дугой, несмотря на то, что веселье берет верх над ней. — Только мальчики считают себя мужчинами до того, как они ими станут на самом деле, — заявляет она, — но если ты так настойчиво хочешь сорвать мой урок, возможно, ты сможешь закончить урок за меня?

Каликс стонет и убирает руку от брюк. — Какой, блядь, в этом смысл? — он ворчит. — Все знают, что Боги пришли с горы Бримстоун на юге. Мы знаем, что это место расположения первой Академии и что оно считается самым священным местом на нашем континенте. У меня нет интереса преподавать такой предмет. Я бы предпочел фехтование.

— Что ж, тогда я предлагаю тебе держать рот на замке на время занятий и позволить мне вести этот предмет. Ты достаточно скоро будешь учиться владеть мечом.

Каликс жестом просит ее продолжать, на его лице явно читается незаинтересованность. Нарелль, однако, больше ничего ему не говорит, снова поворачивается к карте и продолжает. Как только внимание всех вновь сосредотачивается на занятии, а вспышка моего брата заканчивается, я наклоняюсь к нему.

— Если ты еще раз провернешь такое, — предупреждаю я его, — я, блядь, перережу тебе подколенные сухожилия перед тренировочным боем.

Каликс сидящий с права от меня посмеивается. Я прищуриваюсь на него, и он одаривает меня ухмылкой. — Не собираешься поблагодарить меня за то, что я прикрыл твою задницу?

Напряжение сковывает мои мышцы, превращая их в камень. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — холодно говорю я. Однако я точно знаю, что слишком сильное оскорбление в адрес Нарелль привело бы к тому, что она забила бы палкой не Каликса, а нашу гребаную Терру. Еще одна травма и еще один период выздоровления, который она, вероятно, не вынесет.

Вопреки здравому смыслу, мое внимание переключается в сторону, за плечо Каликса, где она стоит, ее лицо не тронуто открывающейся перед ней сценой, когда она напряженно смотрит на стену напротив нее поверх всех наших голов.

Каликс не упускает из виду мой взгляд и одобрительно кивает. — Есть какой-нибудь способ заставить тебя играть так чаще, брат? — он тихо спрашивает. — Потому что, если так, я, конечно, готов рискнуть перерезанными подколенными сухожилиями.

Я выгибаю бровь. — Это правда?

Слева от меня вздыхает Теос. — Я все еще зол на тебя, — бормочет он достаточно тихо, чтобы никто за пределами нашего маленького кружка, вероятно, не услышал. — Тебе еще предстоит по-настоящему извиниться перед ней.

— Смертные Боги не извиняются перед людьми. — Однако, даже когда слова покидают меня, я чувствую, что они неправильны. Желание обернуться и посмотреть на человека, о котором идет речь, обрушивается на меня со всей яростью шторма. Это происходит так быстро, что я уже полуоборачиваюсь на своем сиденье, прежде чем понимаю, что происходит, и мне приходится снова повернуться лицом вперед, прежде чем я закончу вращение. Я скрещиваю руки на груди.

Мое внимание останавливается на Нарелль, когда она машет рукой над доской во главе класса, и начинает появляться карта. Длинные линии тянутся вокруг Анатольского континента, а затем звезды появляются в трех отдельных местах. Одна на северных утесах, другая на восточных горах и последняя, на острове на юге.

Каликс поворачивает шею в сторону и откидывается на спинку сиденья, отрывая две передние ноги от пола и шатаясь, словно на острие ножа. — Я действительно верю, что этот наш маленькая смертная — самое интересное, что я видел за долгое, черт возьми, время, — рассеянно говорит он.