Смех лисы - Идиатуллин Шамиль - Страница 3

Валентина сопроводила прогнозный план взглядом лазерной мощи. Серега ответил таким же исподлобья. Валентина кивнула и почти строевым шагом двинулась прочь. По пути к калитке она довольно ловко воспроизвела движение аэробики. Рекс, робко наблюдавший из конуры, поднял голову и просительно повел ушами, но тут же сник под строгим взглядом Валентины. Он еще не освоил грозный семейный арсенал Викуловых.

В комнате Серега мрачно перевел взгляд с окна на пустой зеленоватый экран и попытался передразнить мать. Отражение в экране беспощадно подтвердило, что попытка не удалась. Серега сместился к зеркалу и принялся злобно кривляться, пока не зацепил глазами рамку с нечетким черно-белым фото бравого майора. Фото стояло на комоде возле портрета юной Валентины с ребенком на руках.

Серега подхватил портрет майора и, держа его возле уха, попробовал найти сходство. Преуспел он в этом, лишь когда пригладил лохмы и чуть выпятил челюсть. Серега гордо улыбнулся и вернул портрет на место, а рядом водрузил пластмассового индейца с выставленным копьем. Серега выменял его в третьем классе на кляссер с вьетнамскими космическими марками у Стасяна, одноклассника, у которого этих индейцев, ковбойцев и солдатиков была огромная коллекция, потому что он приехал из ГДР. Серега полгода опасался, что Стасян передумает и затребует индейца обратно, и, когда тот вместе с отцом отбыл на другой конец страны, ревел не только горько, но и с облегчением.

Накрыв макушку левой ладонью, правой Серега козырнул портрету и коротко свистнул. Рекс, едва не снеся конуру, рванул к дому, звучно распахнул дверь и, мотая хвостом, набросился на братана с ликующим порыкиванием.

Валентина взяла с места в карьер уже за калиткой, но почти сразу пришлось затормозить. Дорогу преградила хорошо организованная группа бабок, которые от ласковых приветствий без заминки перескочили к жалобам на различные недомогания и просьбам посмотреть тут, пощупать там и подсказать правильное лечение.

Валентина слушала их нетерпеливо, но доброжелательно и со старательным сочувствием, при этом руки держала при себе и упорно советовала каждой обратиться к настоящему врачу.

— Дак к нему двадцать верст ехать! Фершала-то сократили! Да Валюшка лучше всякого фершала в наших недугах понимат! — наперебой галдели бабки.

Валентина клятвенно заверила, что лично примет каждую в госпитале и, если надо, покажет лучшим врачам, и поспешно сбежала.

Старикам немного надо: чтобы суставы гнулись, дети были здоровыми, а еда мягкой — ну и маленько внимания. Валентина это помнила и пыталась не отказывать хотя бы в том, что есть.

Так что бабки продолжили обсуждать ее в самом одобрительном ключе.

Идиллию разрушила Антоновна, подковылявшая с пустой трехлитровой банкой в авоське:

— Подлизывается она к вам, сю-сю-сю, вы и рады, дуры старые.

Бабки замерли, со свистом набирая в легкие воздух для отповеди. Первой успела Галина Владленовна, матриарх и моральный камертон:

— Ты, Антоновна, главно дело, язык не прикуси, ядом своим отравишься насмерть.

— Д-да?! — радостно воскликнула Антоновна, готовясь к развернутой полемике.

Но бабки уже расходились по домам, сочувственно поглядывая на Райку. Та поспешно шагала прочь под выкрики переключившейся на нее Антоновны:

— Из школы сразу домой, рассаду высаживать будем!

Райка на выкрики не реагировала. Она нервно, не глядя, довязывала на ходу куколку из веревочных узелков.

Рекс был страшным врагом, хитрым, изворотливым и безжалостным.

Нападающим команды соперников он был тоже ничего, танком — чуть похуже, а боевым слоном просто никаким, потому что норовил удрать из-под седла и чуть не порвал Сереге штанину. Но Серега все равно победил в каждом раунде, кроме последнего, в котором поскользнулся на крашеной половице, а скорее просто поддался, чтобы Рекс не очень переживал.

Рекс и правда не стал переживать, а мгновенно облизал братану лицо и игриво скакнул из стороны в сторону так, что задребезжали полки с посудой.

— Э, поаккуратней давай! — рявкнул Серега, садясь и испуганно оценивая размах ущерба.

Некоторый кавардак присутствовал, но не бедственных размеров. А вот длинная стрелка встала между ерзающими глазами клоуна почти вертикально.

До восьми, времени первого сбора летнего лагеря, осталось две минуты.

Серега, испуганно выдохнув что-то неразборчивое, вскочил и кинулся обуваться, едва не растянувшись опять на скользкой половице. Рекс, решив, что начинается новый раунд, с ликующим гавканьем бросился следом. Объясняться времени не было, поэтому Серега просто выполз за порог и похромал к калитке, на ходу вбивая ступни в раздолбанные, но любимые кроссовки. Рекс, впавший в полное счастье от перспективы совместного забега по поселку, вывернулся из калитки, отпихнув Серегу. Вдавить его обратно оказалось не проще, чем вернуть излишек зубной пасты в тюбик. На это ушел десяток драгоценных секунд, по истечении которых Рекс принялся громко страдать, перемещаясь вдоль забора. А Серега вчесал по главной, она же единственная, если не считать переулков, она же Мира, улице поселка.

За неполную неделю, прошедшую с начала каникул, школа вроде бы не изменилась: то же двухэтажное бревенчатое здание посреди вытоптанного двора, чуть менее утоптанное футбольное поле позади, почти уткнувшееся в опушку леса, а справа подсобное хозяйство: две цепочки грядок, сарайчик и несколько теплиц. А вот горки реек, сложенной рядом с теплицами, раньше не было.

Перед крыльцом маялся десяток школьников, оставленных в июне без пионерлагерей, курортов и ссылки к бабушкам, — в большинстве своем выросшие из пионерского возраста старшеклассники. Они подкалывали друг друга, а заодно Людмилу Юрьевну Романову — подпольная кличка Ромашка, — пригожую и отчаянно юную, но не по возрасту замотанную учительницу, поставленную надзирать за лагерем. Трио младшеклассниц следило за юношеской дерзостью с опасливым восторгом. Райка, в одиночку представлявшая среднюю ступень, тоскливо накручивала веревочку поодаль ото всех. Заслышав топот Сереги, она просветлела лицом.

Людмила Юрьевна подколы игнорировала. Недовольно взглянув на подлетевшего Серегу, который, тяжело дыша, тщетно пытался затеряться за чьими-нибудь спинами, она отметила:

— Викулов, как всегда, замыкает строй. Спасибо, что удостоил. Повезло тебе сегодня: будешь с Ереминой приводить в порядок книги. Там от шефов посылочка пришла, полкузова, из библиотеки после ремонта, все в пыли и известке. Протрите и расставьте поаккуратней.

— По авторам, тематике или жанрам? — деловито уточнила вдруг Райка.

Людмила Юрьевна явно хотела ответить неласково, но почему-то сдержалась:

— На твое усмотрение. Хоть по цвету корешков.

Старшеклассники заржали и принялись предлагать более интересные варианты. Райка молча кивнула и покосилась на Серегу. Тот был явно недоволен распределением, но протестовать не решился. Райка нахмурилась, чтобы сдержать улыбку.

— Мальчики из одиннадцатого… — начала Людмила Юрьевна и замолчала, чтобы переждать взрыв восторга: старшеклассники радовались тому, что они всё еще мальчики, но куда сильнее — тому, что из девятого класса перешли сразу в одиннадцатый. За неделю этот извив школьной реформы, дотянувшейся до области, успел позабыться, а теперь наполнил сердца везунчиков новым ликованием.

Особенно буйным был, как всегда, Андрюха, чувствовавший себя вольготно, поскольку последний год вместе с корефанами и Миланой проучился в Первомайском, соседнем райцентре: михайловская школа была неполной средней и выпускные классы не готовила.

— Успокоились? — осведомилась Людмила Юрьевна, когда буря подыссякла. — Надеюсь, не меньший энтузиазм проявите в столярном деле.

Видите рейки?

— Где?! — спросил Андрюха, приставив ладонь ко лбу козырьком. — Ой, не вижу. Рейки — это же про пиратов что-то? Реи, мачты, это самое…

— Такелаж, — подсказал ему корефан Димон, не отрываясь от коробочки с «Игрой 15».

— Рангоут, — сказала Людмила Юрьевна. — Это деревянные части, а такелаж — веревочные снасти, как у Ереминой вон.