Тень на жатве (ЛП) - Уивер Бринн - Страница 33

Кровь, горячая и насыщенная, наполняет рот. Я никогда не испытывала такого вкуса раньше. Сладость нежная, но не чрезмерная. Пряная, но не жжет. Ашен остается неподвижен, пока я втягиваю его кровь, наслаждаясь звуком и ощущением потока из его тела в свое. Когда чувствую, что раны на лице начинают затягиваться, замедляюсь, чтобы отпустить. Отодвигаюсь, кладу ладонь на ранку, и мы сидим неподвижно друг перед другом, лишь тяжело дыша.

Когда кровотечение с наших ран замедляется, Ашен встает и поднимает меня вместе с собой. Он выворачивает черный пиджак наизнанку и набрасывает мне на плечи, чтобы скрыть темные пятна, проступившие на моей рубашке.

— Лучше? — спрашивает он.

Я киваю и нежно касаюсь щеки — все еще чувствую боль, но рана уже затягивается.

«Спасибо», — шепчу беззвучно.

Ашен берет меня за подбородок и приподнимает лицо к солнцу, чтобы осмотреть зажившую кожу. На губах появляется легкая улыбка, когда он смотрит на заживающую кожу. Даже в этой улыбке я вижу облегчение и гордость.

Наши взгляды встречаются. Его большой теплый палец ласково касается моей челюсти, скользя к краешку губ. Сердце бешено колотится, тянет меня к нему, и тело поддается этому притяжению. Его кровь будто взывает в моих жилах.

Часть меня так сильно хочет наклониться и коснуться губами Ашена. Я хочу почувствовать жар его дыхания на коже. Мечтаю запомнить его черты лица прикосновениями пальцев. Но страх сдерживает меня, словно порыв ветра.

Я сглатываю комок в горле. Пальцами обвиваю его запястье, медленно опускаю его руку со своего лица. Делаю шаг назад, еще раз смотрю на Ашена и отворачиваюсь. Сердце бьется бешено, эхом отдается в ушах. Оно не знает, что я стараюсь его защитить.

Молча идем обратно к Серапеуму, забрав термос аптекаря и направляемся к нашим мотоциклам. К тому времени, как я надеваю шлем, рана лишь розовыми полосами проступает на коже. Мы трогаемся в путь, я следую за красными фарами мотоцикла Ашена сквозь утреннее движение машин.

«Asallah libakkunu», — снова и снова прокручиваю в мыслях по дороге обратно в Каир, повторяя слова заклинания. Я повелеваю твоим сердцем. Но боюсь, что мое уже сдалось.

ГЛАВА 23

Я сижу на скамейке в тени двора и переписываюсь с Эдией, пока Жнец ходит по дому в поисках одежды. Мы общаемся эмодзи, чтобы я не раскрывала свое местонахождение, но она понимает — со мной все хорошо.

Я отправляю ей сердце.

Она присылает череп с вопросом.

Я - лицо, закрытое рукой.

Она - дьявольский смайлик.

Я - закатывающие глаза.

Она - баклажан и кота.

— Нашел это, — неожиданно говорит Ашен, и я вздрагиваю, чуть не роняя телефон на каменный пол, но неуклюже ловлю его. Жнец протягивает черное платье, и я беру его, стараясь не испачкать своей грязной одеждой. Он переоделся в черные джинсы и темно-синюю рубашку — не такую строгую, как раньше, но все еще идеально сидящую по фигуре.

«Спасибо», — шепчу беззвучно, отворачиваясь. После случившегося в Саккаре у меня на душе странное чувство. Не только из-за ангела, который казался слишком любопытным и осведомленным о нашей тайне, но и из-за Ашена.

В его крови скрыта огромная сила и многовековая история. Это словно колодец тайн, который я могу почувствовать, но не могу увидеть или услышать. Его сущность все еще струится во мне, и хоть это едва заметно, я ощущаю его как искрящийся поток в своих жилах.

Ашен отворачивается, и я переодеваюсь прямо во дворе. Платье довольно милое, и я не могу представить, чтобы Жнец носил что-то подобное. Помимо темного цвета, оно совершенно не в их стиле. Мягкий хлопок едва касается колен, лиф облегающий, но не стесняющий движений. По вырезу и по бретелькам-голубям тянутся золотые бусины. Я снимаю бюстгальтер — белое кружево уже испачкано и совсем не подходит под такой вырез. Кладу его сверху на одежду — пусть Ашену будет неловко.

Он молчит, пока я завязываю пояс сзади и иду мимо него к фонтану, набираю в ладони воду и обрызгиваю лицо. Темные капли крови падают на мозаичный пол и быстро смываются.

— Когда вернемся в Царство Теней, уже будет ночь, — говорит Ашен. Он старается выглядеть спокойно, бросая мой бюстгальтер и рубашку в котел, где они мгновенно исчезают в огне, но я замечаю, как он сглатывает, глядя на меня. Привлечение и уничтожение.

Джинсы еще целы, поэтому он протягивает их вместе с моим дневником и ручкой.

Пишу: «Вот это ты даешь — сжигаешь лифчик».

— Я продвинутый Жнец, — отвечает он, и его сухой тон вызывает у меня еще более широкую улыбку.

«Да, я это поняла, когда ты сказал, что Энди Картрайт хочет стать мои избранником».

Улыбка медленно исчезает с моих губ, когда его лицо становится мрачным и угрожающим. В глазах Ашена вспыхивает яркое пламя, но он отводит взгляд то на фонтан, то на пол, то на котел. В общем, куда угодно, только не на меня.

— Пойдем, — говорит он. Черный дым клубится внизу и поднимается вверх, обвивая ноги. Ашен протягивает руку, прежде чем ее полностью окутывает туман, но не смотрит мне в глаза. Я подаю руку и иду за ним к котлу.

Паника все еще нарастает внутри, голоса из деревни звучат в ушах, сердце бьется все быстрее, дыхание сбивается. Я прикрываю уши, и Ашен крепко обнимает меня. Объятия кажутся сильнее, чем раньше, и когда мы оказываемся по ту сторону, я восстанавливаю дыхание и понимаю, что он не хочет отпускать меня. Но отпускает — и весь путь до своей комнаты не поднимает взгляд.

Когда мы приходим, Ашен ненадолго уходит за едой, возвращается с бутылкой вина и двумя бокалами. Мы долго сидим молча, изучая книги из библиотеки. Он дал мне книгу об оборотнях, а сам держит книгу о вампирах.

Я читаю о предках Семена в России. Ничего удивительного — он первородный, проливал кровь, чтобы обрести власть. Оборотни хоть и бессмертны, но часто гибнут в жестоких драках между собой. Семен необычен — он древнее большинства. Первые упоминания о нем относятся к моему времени, еще до римлян и греков, когда шумеры правили в долине Тигра и Евфрата.

Я тянусь за бокалом вина на столике рядом с креслом. Этот день меня вымотал, хотя кровь Ашена все еще пульсирует в моих венах. Когда я поднимаю взгляд, он внимательно смотрит на меня со своего кресла, книга лежит у него на коленях, он сидит так же, как и прошлой ночью.

«Что?» — пишу я, поворачивая блокнот на столе, чтобы он мог прочитать.

— Ангел сказал, что оборотням нужна такая, как ты. Как думаешь, что он имел в виду?

«Не знаю. Кто-то крутой и классный?»

— Нет, не думаю.

«Может, кто-то с ангельским бешенством?»

— И это тоже нет.

Похоже, шутками я не добьюсь ничего. С тех пор как я упомянула Энди Картрайта, Ашен стал мрачным и серьезным, так что пора сменить подход.

«Ты, кажется, многое знаешь, так почему бы ТЕБЕ не рассказать МНЕ?»

Ашен вздыхает, закрывает книгу и кладет ее на столик, потом делает долгий глоток вина и убирает бокал.

— Ты явно из древних. Ты не знаешь, кто твой создатель.

«И что с того? Спасибо, что напомнил, какая я старуха».

— Все вампиры знают, кто их создатель.

«Я не такая, как все вампиры», — пишу я, поворачивая записку к нему и бросая смертоносный взгляд, когда он смотрит на меня. Он наклоняется вперед, будто провоцируя.

— Именно об этом я и говорю.

Я вскакиваю с кресла, будто оно горит, хотя идти мне некуда. Черт с ним, посижу в ванной, если придется. Спрячусь там, пока не придумаю, как сбежать, словно герой «Побега из Шоушенка» — смоюсь в унитаз и обрету свободу. Ашен упорно копается в моей истории, и я знала, знала, что рано или поздно он начнет рыть глубже. Я обманывала себя, верила, что он заботится обо мне и оставит это.

Ошибалась.

Я смахиваю ручку и блокнот со стола и уже направляюсь к ванной, когда Ашен хватает меня за руку.