Умоляй меня (ЛП) - Джессинжер Джей Ти - Страница 71

Он отключается, оставляя меня тупо пялиться на лужайку, а его слова эхом отдаются в моей голове.

«Ты была лучшим, что когда-либо случалось со мной».

Не «являешься» лучшим. «Была» – это самое лучшее, что можно сказать в прошедшем времени.

Я не думала, что этот день может стать еще более дерьмовым, но он точно стал.

Меня только что бросили.

37

КАРТЕР

София перезванивает мне сразу же после того, как я вешаю трубку, но я отправляю звонок на голосовую почту. Затем вскакиваю с кресла и выхожу из кабинета в такой ярости, какой не испытывал уже много лет. Я так зол, что у меня трясутся руки.

Эти ублюдки из TriCast угрожали моей женщине.

Дело близится к развязке.

Не обращая внимания на секретаря Каллума, я врываюсь в его кабинет и громко объявляю: — У нас проблема. Это насчет Софии.

Каллум сидит за своим большим дубовым столом и изучает кипу бумаг, даже не поднимая глаз. В его голосе звучит скука, и он говорит: — Похоже, это твоя проблема, Картер. Как видишь, я занят. Иди и раздражай кого-нибудь другого.

Я пересекаю кабинет, вырываю бумаги у него из рук и отбрасываю их в сторону. Они разлетаются по полу в беспорядке. Опираясь руками о край стола, я наклоняюсь над ним и говорю сквозь стиснутые зубы: — Они шантажируют ее, чтобы получить информацию обо мне. Мы должны что-то сделать!

Откинувшись на спинку кресла, мой старший брат складывает руки на животе и смотрит на меня со своим фирменным выражением лица, полным раздражения и крайнего презрения.

Я не принимаю это на свой счет. Он на всех так смотрит. За исключением своей жены, Эмери, на которую он смотрит тревожно, не мигая, как серийный убийца, зациклившийся на своей следующей жертве.

— Ну и ну, — саркастически произносит он. — Шантажируют? Шокирующе. Кто бы мог подумать, что наш главный конкурент в бизнесе захочет воспользоваться твоими романтическими отношениями со своим главным операционным директором? Это просто невообразимо, правда. Никто и предположить не мог, что они решатся на что-то настолько коварное.

Я люблю своего брата, но иногда он становится настоящей занозой в заднице.

— Да, ты говорил, что встречаться с Софией будет сложно. Поздравляю, Нострадамус. Если ты закончил хлопать себя по плечу, давай перейдем к той части, где мы решаем, что с этим делать.

— Я никогда не говорил, что это будет сложно. Я сказал, что это будет гребаная катастрофа. До сих пор нам приходилось покупать таблоид, увольнять фотографа и тратить уйму времени и денег на то, чтобы все эти кристально чистые цифровые снимки вас и твоего эдипова комплекса, занимающихся извращенным сексом в вашей гостиной, были полностью стерты с лица земли.

— Порка – это не извращение.

— Не извращение, когда она сама тебя шлепает. Но это было сделано кухонной утварью.

Мы сверлим друг друга взглядами, пока Каллум не сдается и не вздыхает.

— Отлично. Что происходит?

Я встаю, скрещиваю руки на груди и прохаживаюсь по его просторному офису со стеклянными стенами, передавая информацию, которую София рассказала мне о менеджере по персоналу и ее требованиях.

Когда я заканчиваю, он спрашивает: — Ты когда-нибудь разговаривал с ней по незащищенному каналу?

— Нет. Все наши разговоры были зашифрованы.

— А в ее доме все чисто?

— Да.

— Ты уверен?

— Я только что сказал «да», придурок.

— Так и есть. — Его тон становится кислым. — А еще ты забыл задернуть чертовы занавески, прежде чем позволить ей сделать из тебя маленькую игрушку на полу в твоей гостиной, так что не веди себя так, будто ты Джейсон, блядь, Борн, ладно? Господи Иисусе, Картер, это предупреждение об угрозе 101. Убедись, что никто не может заглянуть в твои окна, когда ты – известная общественная фигура, которой вот-вот надерут голую задницу, как непослушному школьнику.

Я ухмыляюсь ему.

— Ты просто завидуешь, что не можешь заставить Эмери сделать это с тобой.

Его темные глаза становятся жестче. Он рычит: — Убери имя моей жены из своих уст, пока я не вытер тобой пол.

Этот гребаный пещерный человек.

Я опускаюсь в одно из кожаных кресел напротив его стола и наклоняюсь вперед, положив руки на бедра.

— Я проверял дом Софии, когда был там в первый раз. Сканирование радиочастотного спектра, тепловизионное сканирование, сканирование с помощью детектора нелинейных переходов, пассивные анализаторы для анализа трафика Wi-Fi. Я использовал все забавные игрушки, разработанные для моего телефона. И не получил ни одного подтверждения. У нее дома чисто.

Каллум, похоже, сомневается.

— А как насчет лазерного обнаружения микрофонов? На расстоянии прямой видимости от соседних зданий?

Я сделал и то, и другое, но мне надоело перечислять детали. Ему просто придется поверить мне в этом.

— В доме чисто, хорошо? Оставь это.

Он сердито смотрит на меня мгновение, затем переводит взгляд на беспорядок, который я устроил на полу из-за его бумаг, и его взгляд становится еще мрачнее.

— Пусть твой секретарь разберется с этим, Каллум. Сосредоточься. TriCast перешел все границы. Каков будет наш ответ?

Брат снова обращает свое внимание на меня, приподнимая брови.

— Наш ответ?

— Я думаю, мы дадим им почувствовать вкус их собственного лекарства. Фальшивки, кампании по дезинформации, какой-нибудь пикантный внутренний скандал, который обрушит их акции и заставит отступить. Они будут слишком заняты пиар-зачисткой, и у них не будет времени беспокоить Софию. — Мой голос срывается на рычание. — А Хартман и менеджер по персоналу – первые в очереди на расстрел.

Каллум долго смотрит на меня оценивающим взглядом.

— Ты готов начать войну ради этой женщины?

Я отвечаю без колебаний.

— Война – это только верхушка айсберга. Цель – полное уничтожение.

Я могу сказать, что он удивлен горячностью в моем голосе. Неприкрытая ярость. Он никогда раньше не слышал, чтобы я так говорил.

Но я никогда раньше не был влюблен, так что ему, черт возьми, придется к этому привыкнуть.

— И что потом? — спрашивает брат. — Потому что, если ты думаешь, что угрозы и манипуляции прекратятся, ты ошибаешься. Они перегруппируются и начнут все сначала. Пока вы двое встречаетесь, она будет мишенью.

Я опускаю взгляд на свои руки, заставляя себя не думать о том, каким голосом говорила София до того, как мы закончили разговор. Уверен, позже, когда я буду лежать один в постели, я буду прокручивать в голове каждую секунду нашего разговора и ругать себя за свой идиотизм.

Но так будет лучше для нее. Я могу только расстроить ее.

Более здравомыслящим тоном я говорю: — Мы больше не будем видеться. Я имею в виду, я все равно буду встречаться с ней, потому что… ну… «преследую», я думаю, самое подходящее слово для этого. Я никогда не смогу оставить ее в покое. Я и так это знаю. Но она об этом не узнает. Это будет просто одностороннее решение, как и раньше. Я буду присматривать за ней и убеждаться, что она в безопасности, но не буду вмешиваться в ее жизнь.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — Сердито спрашивает Каллум. — Ты сейчас под кайфом?

Он такой драматичный.

— Ты же знаешь, что я не употребляю наркотики.

— Я ни черта в этом не понимаю! У тебя невменяемый голос! Твой план состоит в том, чтобы порвать с ней, отомстить людям, которые угрожали ей, а затем преследовать бедную женщину всю оставшуюся жизнь, скрываясь в тени и тоскуя по ней, но никогда не приближаясь, как какой-нибудь эмо-вампир, страдающий от любви?

Я обдумываю это, затем киваю.

— Я имею в виду, это звучит плохо, когда ты так говоришь, но да. В принципе.

Каллум закрывает глаза и бормочет: — Ты приемный ребенок. Мы не можем быть родственниками.

И это говорит парень, который преследовал свою жену буквально несколько лет, прежде чем они встретились, придумывая макиавеллиевский план, чтобы заставить ее согласиться выйти за него замуж за деньги, чтобы он мог спасти ее книжный магазин – магазин, который разорялся, потому что он купил ее крупнейшего конкурента и намеренно разместил их прямо по соседству.