Конец времен. Огненная царица - Линь Мэй - Страница 14

Сяо Гу задрожал от ужаса. В бедовую его голову пришла дикая мысль: как только дверь откроется, броситься к ней, отшвырнуть в сторону полицейского и бежать, бежать прочь так быстро, как только позволят ноги.

Дверь открылась, Сяо Гу напрягся, готовясь совершить рывок, но тут вместо полицейского в подсобку вошел странный господин в черных очках и с совершенно красными волосами. Пока Сяо Гу и менеджер таращились на незнакомца, дверь за ним закрылась, и момент для бегства был упущен.

Красноволосый даже не посмотрел на Сяо Гу, а сразу подошел к менеджеру. Тот несколько оробел, почувствовав в нем важного господина: чиновника или даже фэйту, бандита из триад. Господин сунул руку в карман – менеджер испуганно сжался, – но вместо пистолета фэйту вытащил бумажник.

– Сколько он вам должен? – сухо спросил странный пришелец, кивнув на Сяо Гу.

Продавец начал быстро подсчитывать на калькуляторе, однако рыжий не дослушал его, просто вытащил из бумажника купюру в сто юаней и отдал менеджеру, после чего взял за шиворот Сяо Гу, поднял его и поволок вон, словно черт грешника.

– Здесь слишком много, господин! – крикнул ему вслед счастливый менеджер, страстно прижав купюру к животу.

Но дверь за ними уже закрылась…

Рыжий господин в черных очках очень быстро шел по улице, придерживая Сяо Гу за плечо стальными пальцами. Тот, спотыкаясь, с трудом поспевал за ним. Рыжий тащил его с такой силой, что Сяо Гу перестал что-либо чувствовать. Он понял, что умер, не знал только, куда его волокут – в кипящий ад к Яньловану или в небесный дворец на суд к Шан-ди.

Вскоре, впрочем, сознание вернулось к нему. Он пораскинул мозгами и понял, что, видно, все-таки он пока еще жив. Коли так, его, выходит, спасли от неминуемой тюрьмы. Это значит, что между ним и его спасителем теперь завязались связи-гуаньси. Эти связи бывают разные, но смысл их один: получил – отдай что-то взамен. После того как рыжий спас его от жадных лап полиции, что он потребует? Сяо Гу и рад бы ему отплатить, да нечем, даже сосиски у него отняли.

Тут Сяо Гу робко взглянул на своего спасителя и, наконец, решившись, слабым голосом сказал:

– Благодарю драгоценного преждерожденного за внимание к моей ничтожной персоне… Но не могли бы вы идти чуть помедленнее?

Рыжий покосился на Сяо Гу, однако шага не убавил. «Да кончится ли эта марафонская ходьба?!» – вознегодовал Сяо Гу. Он слегка кашлянул и продолжал, сбиваясь с ноги:

– К превеликому несчастью, я не могу идти так быстро…

– Это еще почему? – неожиданно спросил рыжий. – Что ты за цаца такая?

– Я не цаца, – сказал Сяо Гу довольно сердито: пусть знают, что и у него есть достоинство. – Я два дня ничего не ел. У меня нет работы…

– Я дам тебе работу, – прервал его рыжий.

И внезапно остановился. Остановился и Сяо Гу, испуганно оглядываясь по сторонам. Они стояли в пустынном дворе, со всех сторон их окружали четырехэтажные корпуса. Гостиница, понял Сяо Гу, но при чем тут гостиница, понять никак не мог.

– Слушай меня, сын черепахи, – сказал рыжий. – Сейчас здесь пройдет один заморский дьявол. Твоя задача – понравиться ему и войти в доверие. Лучше всего – стать его слугой.

– А сколько он мне будет платить? – поинтересовался Сяо Гу. Пусть знают, что он деловой человек, не бамбуком шит.

– Платить он тебе будет столько, сколько сам захочет, – отрезал рыжий. – Не захочет платить, будешь работать за еду.

– Э, нет, мне такие условия не подходят, – решительно молвил Сяо Гу.

– Если не согласен, так я тебя отведу обратно в магазин, пусть тебя посадят в тюрьму, – отвечал рыжий и для убедительности ткнул Сяо Гу пальцем в ребра. Так ткнул, что в глазах потемнело. Сяо Гу быстро смекнул, что церемониться с ним не станут, истыкают всего до дыр, объясняй потом доктору, что он родился цельным, а не дырявым, как заморский сыр-найлао.

– Хорошо-хорошо, драгоценный преждерожденный, – заторопился Сяо Гу, – согласен на все ваши условия.

– Ну, то-то же, – сказал рыжий и вдруг поднял кулак.

Сяо Гу не понял, при чем же тут кулак и даже поглядел на него: нет ли там ручки, подписать договор. Но кулак зачем-то опустился прямо ему на голову, и Сяо Гу провалился в полную темноту.

Нет, все-таки боги существуют на небесах, и бессмертные небожители тоже, и духи-гуй [11], и духи-шэнь [12], и Нефритовый император [13], и бодхисаттва Гуаньинь, и Будда Майтрейя. И все они покровительствуют Сяо Гу и следят за каждым его шагом. А если и отвлекутся невзначай, то по очень важным делам и совсем ненадолго, а потом сразу снова возвращаются к Сяо Гу, и созерцают его, и медитируют на него, и каждую секунду думают, как бы сделать его жизнь лучше и приятнее.

Все это Сяо Гу понял в тот момент, когда над ним склонился высокий светловолосый иностранец и спросил его:

– Ты жив?

Никогда еще мысль Сяо Гу не работала так быстро и так эффективно.

Притвориться мертвым в надежде на то, что заморский дьявол потеряет к нему интерес и пройдет мимо? Закричать во весь голос, чтобы прибежала полиция и его спасли? Но тут в затуманенном его мозгу возник рыжий бандит-фэйту, который погрозил ему кулаком и сказал:

– Твоя задача – понравиться заморскому дьяволу!

Легко сказать – понравиться, а как это сделать? Может быть, обнять его и расцеловать в обе щеки? Или просто пожать ему руку, как делают все иностранцы? Думал он, впрочем, недолго. Лучший китайский путь понравиться кому-то – это вызвать к себе сочувствие.

Сяо Гу слабо застонал для вящей жалости, а потом показал себе пальцем на рот и произнес на международном языке:

– Буль-буль, ням-ням…

Не прошло и получаса, как умытый и причесанный Сяо Гу сидел в отличном ресторане «Цзин каоя» [14] и уминал сразу четыре блюда – охлаждающий доуфу, курицу по-гуандунски, водоросли пяти ароматов и маринованную медузу.

«Это цзихуй! – восторженно думал Сяо Гу, переводя благоговейный взгляд с голов на своего нового благодетеля. – Определенно, это цзихуй, счастливый шанс, который судьба мне приготовила за все мои мучения».

Что думал об этом иностранец, понять было сложно. Физиономия у него была самая непроницаемая, как и положено заморскому дьяволу. Удивительные все-таки существа эти иностранцы! По их лицу совершенно невозможно ничего прочесть, чувства не отражаются на их бритых звериных мордах. Доходит до того, что иногда даже нельзя понять, кто перед тобой, мужчина или женщина, пока штаны не снимет.

Но поскольку иностранцы обычно не торопятся снимать штаны прямо на улице, большинство китайцев предпочитают обращаться к ним просто «щёр», то есть, в переводе с английского, «господин». И надо сказать, никто не обижается. Да и на что обижаться, всякий хочет быть иностранцем и щёром… Вот если бы можно было быть одновременно китайцем и щёром – о большем и мечтать бы не пришлось. Сяо Гу на это бы сразу согласился, но почему-то никто не предлагает…

Впрочем, Сяо Гу грех жаловаться, да, грех! Пять минут назад иностранец предложил ему как думаете, что? Он предложил ему работу, ни больше не меньше. И это уж верное дело, а не то, что раньше, будьте уверены.

– Как тебя звать? – спросил иностранец, распечатывая палочки.

– Как вам угодно, – отвечал Сяо Гу, разгрызая необыкновенно вкусные куриные кости. Конечно, он как культурный китаец не стал тратить время на палочки, а прямо сразу впился в курицу. Неизвестно ведь, как дальше дело пойдет, могут и на выход попросить. – Вы, мой спаситель, можете звать меня любым именем: Джеком, Майком или даже Обамой.

– Нет, Обамой я тебя, пожалуй, все-таки звать не буду, – отвечал на это иностранец, ловко, не хуже прирожденного китайца подхватывая палочками скользкий доуфу. – Хотелось бы знать, каково имя, данное тебе родителями.