Бремя власти II (СИ) - Ладыгин Иван - Страница 17

Он знал. Он, конечно, всё знал. Его сеть покрывала всю империю. Я встретил его взгляд без тени смущения.

— Выводы, Юрий Викторович, делают те, кто боится. Я же действую. Верные люди не растут на дворцовых клумбах меж роз и астр. Их ищут там, где пахнет потом, кровью и реальностью. Там, где понятия «долг» и «честь» еще что-то значат. А не в салонах, где истина измеряется толщиной кошелька и близостью к регентше.

Рябоволов медленно кивнул без тени возражения. Он просто принял к сведению. Чертов беспристрастный аналитик!

— Недоверие к дворянским группировкам… мне понятно. Ко мне — тоже. Все это вполне рационально. — он сложил пальцы домиком. — Однако ресурсы Тайного Отдела могли бы облегчить ваш… поиск. Компромат есть на всех. На Меньшикову. На Верейского. Даже на крымского любителя темных экспериментов. Информация — ведь тоже оружие. И очень эффективное, знаете ли…

Искушение было велико. Получить рычаги давления на всех этих змеев… Но я покачал головой.

— Благодарю, Юрий Викторович. Но я не хочу быть обязанным. Особенно Тайному Отделу. Долги такого рода… имеют свойство обрастать крючками. Власть нужно брать самому. Ярко. Эффектно. Демонстративно. Чтобы все сословия — от черни до князей — увидели и поняли, кто теперь здесь хозяин. С помощью переворота, если вам так угодно. Но маленького. И красивого.

В глазах Рябоволова мелькнула искорка уважения.

— Амбициозно. — констатировал он сухо. — И рискованно вдвойне… Хорошо. — Он поднялся. — Я не буду вам мешать. Пока. Но слежка будет усилена. И… — он сделал паузу. — для вашей новой… уличной инициативы. Я имею в виду клан… Полагаю, вам пригодится человек с опытом. И связями. Орловская Валерия! Идеальный кандидат!

Я фыркнул:

— Та самая, что вчера мечтала отправить меня к праотцам на дуэли? Отличный выбор. Ничего не скажешь! Только пусть сначала сменит серебряную пулю на медную. А то вдруг ее опять соблазнит идея прикончить меня во имя империи?

— Этот вопрос решим, — Рябоволов почти незаметно улыбнулся. — Она будет полезной. И под контролем. Я гарантирую… Спокойного обучения, ваше высочество.

Он щелкнул пальцами. Звуковой барьер рассеялся. Он вышел так же бесшумно, как и появился. Я взглянул на Артемия Сергеевича. Он крякнул, протер глаза и уставился на меня с туповатым удивлением.

— Ваше высочество? Я… я, кажется, задремал? Где мы остановились?

— На том, Артемий Сергеевич, — сказал я строго, поднимаясь, — что сон — вещь полезная, но на рабочем месте — непозволительная роскошь! Вы проспали весь урок. Как вам не стыдно? Подумайте над своим поведением!

Я вышел, оставив его ворочаться в чувстве вины и недопонимания.

Но дорогу к покоям мне преградила Анна. Она стояла посреди коридора, как разгневанная нимфа рассвета… Ее глаза горели холодным огнем.

— Пройдемся? — бросила она сквозь зубы, кивнув в сторону ниши с колонной, подальше от ушей гвардейцев.

Мы отошли. Она вплотную придвинулась, запах лаванды и гнева ударил в нос.

— Как? — прошипела она, и в этом шипении был весь ее яд. — Какого черта мы оба живы? Что ты сделал? Что я сделала⁈

Я посмотрел на ее перекошенное злобой и страхом лицо, на дрожащие губы, и старая усмешка сама собой наползла на мои губы.

— Сила любви, Анна… — прошептал я пафосно, нарочито сладко. — Она спасла нас. Твоя любовь ко мне не дала яду убить меня до конца. А мой поцелуй… — я наклонился чуть ближе, видя, как она напряглась, — он передал тебе частичку этой силы. Навек скрепив наши сердца и души в единое целое! Это была магия. Самая сильная в мире!

Ее глаза округлились от невыразимой ярости.

— Ты… мерзкий… лжец! — она занесла руку для пощечины. Быстро. Резко. По-кошачьи.

Я поймал ее запястье на излете. Легко. Сила, пусть и подорванная, все же еще была со мной. И прежде чем она успела вырваться или крикнуть, я притянул ее к себе и поцеловал. Не как вчера, а в порыве страсти и отчаяния. Твердо. Властно. Демонстративно. Именно в тот момент, когда из боковой галереи высыпала целая стайка придворных дам, направлявшихся в сад.

Анна отшатнулась, как от удара током. Её лицо пылало, губы дрожали, в глазах царили бешенство и паническое унижение. Она пыталась что-то сказать, вырваться, но…

— Ах! Боже мой! — взвизгнула одна из дам.

— Какая страсть! — ахнула другая.

— На людях-то! Император и его невеста! Просто романс! — зашептали третьи, загораясь сплетнями.

Анна вырвала руку, метнула на меня взгляд, полный обещания самой страшной мести, и, не сказав ни слова, гордо, но как-то неестественно прямо, пошла прочь, скрывшись за углом. Дамы захлопали, заахали, засыпая меня вопросами о чувствах и будущей свадьбе.

Мой ответ утонул в общем гаме. Из-за колонны материализовался Рыльский. Лицо его было каменным, но в глазах читалось глубокое неодобрение ко всей этой любовной вакханалии.

— Ваше высочество. Регентша Ольга Павловна требует вашего немедленного присутствия на малом совете. Вопросы государственной важности. Срочно.

Я кивнул, еще раз улыбнулся дамам, помахал им рукой и пошел за Рыльским. Улыбка застыла на лице. А внутри все похолодело и сжалось в тугой узел.

Срочно… Государственной важности… Мало ли где я прокололся за эту долгую ночь и утро? Или это просто новая ловушка от «любящей» регентши? Шахматная доска вновь оживала, и фигуры на ней двигались. Пора было узнать, какой ход сделала в этот раз Ольга Павловна…

«Ожидание — часть криминальной жизни, которая многим людям была не по силам. Они хотели действовать, вместо того чтобы сохранять спокойствие и собирать информацию. Они хотели получить мгновенные знания, но не учиться. Чтобы добиться большего результата, — нужно просто ждать, в этом весь фокус. Если тебе не нравится погода, ты не бежишь в бурю — ты ждешь, пока она пройдет. Ты находишь способ остаться сухим.»

Ли Бардуго.

Но я переживал зря… Весь этот каламбур оказался не по мою душу.

Рыльский чуть ли не силой затолкал меня в дверь Каминного зала, будто спешил избавиться от горящей головешки. Дверь захлопнулась за моей спиной с таким громким щелчком, что стало ясно: обратной дороги до конца спектакля не будет.

Воздух здесь загустел от невидимого напряжения, будто бульон на говяжьей косточке. Пахло воском, пергаментом, потом, дорогими парфюмами. Шелк шелестел, голоса подрагивали…

Вряд ли я мог их настолько сильно взволновать… Во всяком случае, сейчас…

За длинным столом, уставленным хрустальными графинами и бумажными горами, сидели те, кто сейчас считал Империю своей забегаловкой.

Меньшикова Ольга Павловна заняла место во главе стола. Она представляла собой ледяную статую, закутанную в траурный бархат. Ее пальцы с длинными ногтями-стилетами нервно барабанили по полированному дереву.

По обе руки от нее сидели безвольные братцы… Антон Меньшиков, мясистый и потный, как только что вытащенный из рассола окорок, ковырялся в носу. Что до Федора, то он в своей мрачности мог поспорить с голодающим гробовщиком.

Напротив регентши восседал Юрий Викторович. Глава Тайного Отдела казался айсбергом по ошибке засунутым в черный фрак. Его пронзительные синие глаза скользнули по мне, как скальпель по коже, и тут же отвернулись, будто я был всего лишь пылью на его башмаке. Отлично сыграл… Ничего не скажешь…

Патриарх кутался в золотую ризу и излучал слащавое благочестие, но его глазки-щелочки хитро бегали из стороны в сторону. Рядом с ним сидели князья: седой как лунь Воронцов, молодящийся старик Голицын и угрюмый бугай Карамзин… С ними я познакомился на недавнем балу. Это были еще те персонажи…

— Совет шакалов, Соломон — прошипел Николай в голове, пока я изображал легкую растерянность и плюхался на указанное Ольгой кресло. — Каждый тут — глыба. Или глыба дерьма. Воронцов скуп до умопомрачения, но его рудники кормят половину армии. Голицын — ворюга, но без его флота Турция уже давно бы устроила нам «жаркую» встречу. Карамзин… тот просто всех ненавидит, особенно Ольгу. Патриарх… ну, поговаривают он не совсем благочестив, но народ его любит. А Рябоволов… ты его и так знаешь. Паук в центре паутины.