Опасная игра леди Эвелин (СИ) - Богачева Виктория - Страница 11

«Дорогая мамочка, — писала Джеральдин, — пожалуйста, прости меня. Я уехала в спешке и тебя не предупредила. Представляю, как ты, должно быть, волновалась! Прости меня, но иначе я не могла. Я должна была спешить. Пожалуйста, не переживай обо мне, теперь все будет хорошо! Я буду работать горничной в небольшом доме отдыха на побережье, я уже нашла себе место.

Я обязательно тебе напишу еще и все расскажу. Сейчас уже нет времени!

Целую,

твоя Джеральдин».

— Вот, — миссис Фоули с придыханием прижала конверт к груди. — Все с моей девочкой в порядке. Нашла себе работу, устроилась на новом месте. Говорила я жандармам, что не могла она сбежать с мужчиной! Не было у нее кавалера. Один был да куда-то подевался, уже несколько месяцев как... — и она расстроенно вздохнула.

Потом встретилась со мной взглядом и поспешно заговорила вновь.

— Так что, Ваша милость, вы уж простите меня за хлопоты и беспокойство... Я заплачу вам, я же во всем виновата, Эвелин совершенно ни при чем...

— Не стоит, — я коротко взмахнул рукой. — Никаких хлопот, миссис Фоули. Вы ничего мне не должны. Будьте осторожны и берегите себя. Лучше никому не показывайте письмо.

— Так странно, что вы сказали... — пролепетала женщина, растерянно поглаживая ладонью конверт, который она положила на стол. — Ведь сегодня приходил друг моей девочки. Тоже обыскался ее. Так волновался, так переживал...

— Друг? Как он представился?

Миссис Фоули вздрогнула. Наверное, вопрос прозвучал слишком резко. Но послушно ответила.

— Мистер Эзра. Такое красивое, необычное имя, не правда ли?..

Мы едва вышли из дома, когда я почувствовал прикосновение к локтю. Взгляд, который подняла на меня Эвелин, пылал решительностью.

— Это не ее почерк, — сказала она, прикусив губу.

Глупая привычка.

— Почерк человека меняется со временем, — я пожал плечами.

Мне было интересно послушать, что скажет она. Хотя я сам склонялся к аналогичному выводу: письмо подделали и подбросили. А появление Эзры, разыскивающего Джеральдин, давало надежду на то, что она была еще жива.

— Да, но вы видели строчки, буквы? Неряшливые, прыгающие, с помарками и каплями от чернил. В пансионе в нас вбивали чистописание, мы часами сидели над тетрадями. И Джеральдин работала гувернанткой, ее почерк не мог настолько испортиться... — она задумчиво нахмурилась и потерла двумя пальцами переносицу. — У меня сохранились ее старые письма. Я могу показать вам...

Ее голос затух, и она вздрогнула, растянула губы в нервной улыбке и несколько раз пригладила волосы. Вспомнила про пожар.

— Я могла бы показать вам старые письма, — исправилась поспешно. — Но их больше нет...

— Значит, будем полагаться на ваши слова.

— Вы мне верите? — удивилась она, вскинув взгляд. — Что письмо писала не Джеральдин?

— Я верю в вероятность. И не верю в совпадения. Вероятность того, что мисс Фоули живой и невредимой добралась до отеля на побережье и получила работу, предварительно похитив у Эзры деньги, крайне мала. Значит, письмо — ложь.

— Но кто его написал? — пробормотала Эвелин. — Я подумала сперва на этого ужасного мужчину... но зачем бы ему в таком случае приходить к матери Джеральдин?

— Удостовериться, что письмо дошло до адресата? — я пожал плечами. — Вычеркивать его из списка подозреваемых преждевременно.

— И все же, — девица вновь подняла на меня свои невыносимо синие глаза. — Откуда его знаетевы?Что вас связывает с бандитом и преступником?

— А это, миледи, не ваше дело.

Разговаривая, мы стояли на улице рядом с экипажем. Прохожие обходили нас с двух сторон, и изредка я слышал их брань.

Впрочем, они были правы. Пора убираться из этого места.

— Прошу вас, — я открыл дверцу экипажа и посмотрел на Эвелин.

Мой ответ ее задел. Кажется, даже обидел. На щеках выступили гневные пятна румянца, длинные ресницы дрожали, и она часто моргали.

Я не испытывал раскаяния. Для всех будет лучше, если она станет держаться от моих дел подальше.

Похоже, внеочередного посещения клуба мне не миновать. Обычно я ходил в него не чаще раза в неделю. А в этом месяце из-за загруженности пропускал уже трижды, даже следы полностью успели дойти.

А сегодня ночь с пятницы на субботу, отличный шанс. Гостей будет множество. Кто-то обязательно что-то слышал, что-то узнал про пропавшую работницу. И причастность к этому Эзры.

Я повел плечами, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Мышцы напряглись и отозвались тупой болью. Кажется, с прошлого раза не до конца зажило...

Что же. Придется перетерпеть, расследование терпеть не будет.

— Что вы намерены делать дальше? — спросила Эвелин, когда мы покинули экипаж и остановились возле кованных ворот, которые окружали особняк.

— Продолжу искать вашу подругу, — сказал я беспристрастно.

Я не собирался ее втягивать. Не собирался делиться ходом расследования и посвящать в свои дела. Она былахорошейдевочкой.

Пусть ее и остается.

— Доброго дня, миледи, — я кивнул ей и широким шагом направился к дому.

Если я ночью намерен совершить вылазку в клуб Эзры, то не мешало бы побыстрее закончить все дела и вздремнуть вечером. Силы мне понадобятся.

Остаток дня я провел, закрывшись в кабинете. Других нежданных визитов не случилось, и потому я успел все, что хотел: ответил на письма, закончил разбирать бумаги по старым делам, еще раз пробежался по записям в отношении Джеральдин.

Завтра нужно будет навестить Эвана. Когда в день пожара мы встретились с ним в Корпусе жандармов, друг сказал, что нашел кое-что занятное в архиве по другим девушкам, пропавшим без вести. Обещал собрать для меня документы как раз к субботе.

Как и собирался, я немного вздремнул перед бессонной ночью, а в десять вечера выпил крепкого кофе и начал собираться в клуб. Вытянул из шкафа простой черный сюртук и надел сорочку из плотной, грубоватой ткани. Застегивая жилет, мельком оценил материал: крепкий, не жалко, если придется упасть или получить удар. Обул тяжелые кожаные ботинки — в них не поскользнусь в «клетке». Отдельно взял с собой стопку плотных бинтов: беречь костяшки. Негоже частному детективу расхаживать с разбитыми руками.

Ночь обещала быть долгой, а, возможно, и кровавой. Меня ждет гул кулаков, едкий запах табачного дыма и пульсирующее напряжение подпольного боя.

Из экипажа, который я поймал далеко от своего особняка, я вышел также за несколько переулков до цели, чтобы не привлекать внимания. Улицы были слабо освещены, и под ногами хлюпала грязь. Стоило распахнуть дверь и шагнуть внутрь, как запах дешевого спиртного окутал меня плотным туманом.

— Какими судьбами, Беркли? — стоявший на входе Коул усмехнулся. — Не твой же день сегодня, — оскалился он.

— Я сделал исключение.

— Скажу Эзре! — крикнул он мне уже в спину. — Может, выйдет против тебя.

Я бы на его месте не стал.

Клетка для боев находилась в самом центре подвального зала, и вокруг нее уже толпились люди. Каждый раз, когда я входил в этот полутемный клуб, я чувствовал, как внутри меня загорается что-то первобытное.

Я давно перестал спрашивать себя, отчего продолжаю приходить. Казалось бы, я стал графом. Обладал всем, чего только мог желать: положением в обществе, богатством, влиянием. Но за этой внешней респектабельностью оставалась непонятная пустота, которую я не мог ничем заполнить. Кроме яростного ритма кулаков и ревущей толпы. Может, именно боль дает мне ощутить, что я еще жив и способен сам выбирать свою судьбу?..

Я ощутил знакомый прилив возбуждения, руки сразу же зачесались.

Но нет, было еще слишком рано. Сперва я должен поработать.

— Беркли!

Чудесно. Заговори о дьяволе — и он появится.

Ко мне из противоположного угла направлялся человек, которого я искал.

Я натянул на губы ухмылку и шагнул ему навстречу.