Академия Утёс (СИ) - Бэй Анна - Страница 32

– Нет, тебе на самом деле сложно!

– Хотел интригу сохранить. – слукавил Виктор в усмешке, – А то потом не о чем будет писать…

– А ведь верно! Нагнетаешь, это хорошая стратегия. О тебе напишут ещё не раз, тебя ждёт великое будущее, если не сойдёшь с Пути.

Слова в голове пронеслись эхом, а мысли улетели туда, где он застрял – в тот дирижабль и теорию гравитации. Виктор чувствовал, что нужно копать в этом направлении, но терялся, углубляясь в слишком непостижимые материи, будто не созданные для понимания простого человека.

Гравитация.

Действительно, же похоже на правду. В ней дело!

Но как… что делать? Эльза так много не договаривала, при всех их совместных открытиях, оставляла так много непознанного.

И стала она ещё задумчивей. Ещё собранней и усердней в последних рывках учёбы, хотя и смысла уже в этом не было – сертификация прошла, все основные испытания и даже практика… оставались чисто условные занятия скорее для тех, кто вне борьбы за главный приз.

Как назло, в эти дни у Виктора всё сыпалось из рук. Влюблённость начисто вышибла разум и не давала сконцентрироваться на простейших заданиях. Он не узнавал себя. И отчаялся искать глазами Эль – она старательно избегала его, в чём оказалась мастером.

– Как ты решил ситуацию с отцом Жасмин? – спросил Виктор отца.

– Рад, что ты спросил! Пришлось, между прочим, отдариваться! Вообрази, мерзавец потребовал мою лошадь!

– Ты всё равно не ездишь…

– Да какая разница! Но это хотя бы заткнуло его на месяц.

– В смысле «На месяц»? – Виктор остановился и повернулся к отцу, – Через месяц я не переобуюсь в намерениях. Не будет этого брака.

Отец очутился нос к носу с Виктором в одночасье и источал отнюдь не радость:

– Ты женишься на Жасмин или я дух из тебя выбью.

– Попробуй, отец. – улыбнулся молодой человек и одним взглядом указал на окна корреспондентов газеты, – Ты же мечтаешь о первой полосе? – он развернулся прямо к объективу высунувшегося фотографа и приобнял отца, – Смотри, как всё просто: можешь прямо сейчас начинать, потому что брака с Жасмин не будет.

Каю пришлось ослепительно улыбаться и продолжать держать марку на публику, однако его тон выдавал яд.

Странная эйфория бушевала в теле. Открыто выступать против отца нравилось! Он вдруг чётко осознал, что не обязан соответствовать ожиданиям отца, который к нему из всего спектра чувств испытывает лишь раздражение и разочарование.

Разочарование испытал и Виктор. Но давно, очень давно: когда сидел часами и ждал, что отец приедет встретить его на вокзале, или ждал, что отец заступится в гимназии, или принося высшие баллы, что отец будет горд – ничего этого не было. Всегда Виктор вставал между Каем и его интересами, всегда приходил не вовремя, путался под ногами – не то, что младший Дэмиан – вот это сын, вот это гордость и радость! Дэмиан воплощение всех ожиданий: и на приёмах не плакал, и умильные щёчки давал потрогать, и дул на игральные кости, чтобы выпадал куш.

В минуту открытого противостояния же Виктор ощущал свободу, уверенность, что твёрдо стоит на ногах и главное – на верном Пути. И что терять нечего, позади нет ничего важного, кроме Фелис Тефлисс, и всего нематериального, что она подарила. Оценив прошлое, казалось, Виктор играет роль, притом бездарно. Эта роль не его, а он не актёр. Он хочет жить.

– Удивительно. Единственное ценное, что могла дать Фелис – это свой ген Зоркости. И я бы взял с благодарностью.

– Ты взял. Без благодарности.

– Не в полной мере. Я лишь носитель. И сыновей судьба подарила, но так бесполезно: перспективу запечатала в Дэмиане, но не дала дар; тебе же не дала перспективу, но раскрыла ген – ирония. Ещё большая в том, что по последним исследованиям генетиков, два холостых носителя гена не могут дать активный дар. Ген затухает с каждым пассивным носителем. – на это Виктор лишь пожал плечами, – Вероятность, что Дэмиан передаст талант – минимален. Остаёшься ты. – и здесь челюсти Кая сжались и сквозь них прорвался сжатый в пружину гнев, – И потому я выжму из тебя всю возможную пользу для нашего рода, Виктор. Если в тебе я опоры не сыщу, то твоих детей заберу сразу и буду им и мамкой, и кормилицей.

– Это надо было сделать, когда родился я, а не по балам гулять. – Виктор достал карманные часы и нахмурился, – Надеюсь, у тебя всё. Потому что хоть кому-то в нашей благочестивой семье надо получать диплом. Второгодником, как ты, я быть не хочу.

Он знал, что ходит по грани, перегибает с дерзостью. И это ужасно нравилось. И голова-то совсем не болела, наоборот – ясность пьянила. Плечи расправились, в тело налилось силой и лёгкостью, Виктор едва не летал.

***

Обманчиво яркое солнце пробивалось сквозь витражи. На улице трещал мороз, но Виктор лишь улыбался, хваля себя за верность прогнозов.

– Эль! – фыркнул он и подсёк её, тут же подставляя руки для падения.

Она юлой выскочила, перепрыгнула через подножку, но Виктор дёрнул за подол и сцапал добычу как паук, – Знаешь, я уже бешусь от твоих пряток.

– Я думала, ты любишь поиграть. – она надумала губки, и Виктор засмотрелся, но тут же где-то внутри сработал сигнал тревоги: кукольно, театрально.

Не хотелось обижать её этими своими параноидальными звоночками, а потому он решил проигнорировать свою реакцию:

– Эль, завтра бал.

– Я знаю.

– Ты прогуливаешь все репетиции. – он недобро прищурился, – Я, конечно, понимаю: сертификат уже у тебя в руках, главное испытание Крафта пройдено, как и практика, но семестр ещё незакончен.

– К чему это, Виктор? – снова нечто напускное, капризное, – Репетиции… – всплеснула руками, – Я умница и станцую этот чёртов танец.

– Чёртов танец? – непонимающе усмехнулся он и потёр быстро отросшую щетину, – Почему чёртов?

– Потому что это прелюдия и спектакль.

– Разве? – вдруг настроение упало до нуля. А лучше бы в минус, или в плюс, потому что мир вокруг просто замер, лишился красок, – Я думал, что это наш с тобой танец.

Она стрельнула в него взглядом и пожала плечами:

– Ну раз так, то мы станцуем отлично, разве нет?

– Да, мы же отличники. – вторил он её циничной манере, – Эль, что происходит? – хотя он и так уже чувствовал нутром, – Гравитацию побеждаешь? Что там ещё в твоих теориях?

– Виктор, – снисходительно улыбнулась она и положила руку на его грудь. Но не отозвалось его сердце тёплом, наоборот обожглось холодом, – Какая к чёрту гравитация? Где ты её здесь увидел? Завтра выпускной бал, я прогуливаю репетиции какого-то идиотского танца, который и так станцую хорошо. Технику я поняла, а практики у меня было выше крыши на высоте без страховки. Трапеции, выступления… – в подтверждение своим словам, она в одно мгновение тряхнула великолепной копной каштановых волос натянула руку в картинном жесте, сделала ею изящный толчок, переводя вес в корпус и уводя его в вытянутую ножку, чтобы вокруг Виктора совершить кувырок c нечеловеческой скоростью и кошачьей грацией. Такого даже в цирке не показывают, а уж то, как показалась стройная ножка в чулке и развевались юбки – Виктор опешил, – Ну вот… – прозвучал позади бархатный шёпот прямо на ухо остолбеневшего мужчины, – Ты делаешь из мухи слона. Я справлюсь.

– Справишься. – просипел он. Его сковало льдом, разум отказывался воспринимать происходящее за действительность, искал внятное объяснение, но разбивался о холодную стену раз за разом, – Эль, ты и я…

– Всё будет отлично.

– Отлично. Будет. – кивнул болванчиком, – Сыграем. – повторял он ключевые слова из всей беседы.

Он дал ей уйти.

Он хотел, чтобы она ушла.

Ушла, а вернулась прежней. Он бы обнял и простил всю эту дурь и игру. Может, подростковые гормоны? Может, обида? Он что-то не так сделал?

Долго стоял и думал. Как и все репетиции напролёт, когда приходил туда и обнаруживал, что Эльза опять прогуляла. Вместо бордельных дамочек, уже пришли студентки с факультета лекарей и технарей, образовались пары. Смех, флирт, танцы и предновогодняя суета творили волшебство, ожидание бала пленило.