Няня для дракона с большим… наследством (СИ) - Мед Натали - Страница 9

— А ей не вредно сначала фрукты? — поинтересовалась я. Где-то в закромах памяти маячила мысль, что детям нельзя давать сладкое перед едой, чтобы не перебить аппетит. Это взрослые могут есть сладкое, когда хотят. И аппетит, увы, не перебивается.

— Нет, — махнула рукой с зажатым в ней недочищенным мэлюсом Авалла. — Лоницера у нас девушка умная. Она всегда точно знает, что хочет в каждый момент. И переубеждать её, вот сама увидишь, бесполезно.

Лони, в этот момент занятая попытками размазать дольку фрукта как можно более равномерным слоем по столику, приподняла светлые бровки и серьёзно кивнула, бросив на меня внимательный взгляд.

Мне, честное слово, стало слегка не по себе: в этом мимолётном взгляде годовалого ребёнка было больше интеллекта, чем во всей этой их тёте Гарпии… Горгоны… Ах да, Гераклеумы! Ведь помнила, что что-то созвучное греческим мифам! Главное теперь случайно не назвать её Гарпией. Не знаю, водятся ли в местном мифическом пантеоне такие существа, но тётушка вполне может устроить одиннадцатый подвиг Геракла со мной в роли жертвы…

Перебрасываясь с Аваллой ничего не значащими фразами, мы быстро перечистили весь мэлюс и красиво разложили дольки на большом блюде.

И тут дверь на кухню приоткрылась, и в проёме появились две хитрые мордашки.

— Я так и знал, что вы на кухне прячетесь! — торжественно провозгласил Шемрок, заходя внутрь. — Ой, мэлюс!

И он метнулся рукой к блюду, но я мгновенно перехватила чумазую лапку.

— Так, удачливый ты мой, — я развернула его лицом к раковине. — Для начала ты должен помыть руки. Они у тебя выглядят так, словно ты грязь месил.

— И вовсе не грязь, — Шемрок критично осмотрел ладошки. — Мы жабонков в озере ловили. Если их долго держать в банке и кормить радужными пажучками, у них вырастают ужасно красивые хвосты!

— А наших прошлых жабонков эта… тётя Гераклеума выбросила! — нажаловался Лето, тайком, как он думал, вытирая свои грязные руки о бока.

Я на мгновение зажмурилась. Мне явно нужен словарь местных терминов. Иначе я рехнусь в рекордно короткие сроки. На пышном дереве местного дурдома расцвели не только мэлюсы, но и пажучки с жабонками. А ведь день только начался!

— Иди сюда, — поманила я Лето. — Вот, становись рядом с братом и мойте руки хорошенько.

Критически осмотрев своих подопечных, старательно сопящих в процессе отмывания рук, я добавила:

— И, пожалуй, лица тоже сполосните…

Я повернулась к Авалле, которая вместе с Лони с любопытством наблюдала за процессом мытья рук. И выражение лиц у них было почти одинаковое.

— У них есть тут недалеко какая-нибудь сменная одежда? — поинтересовалась я. — Ребята, у меня ощущение, что этих жабонков вы ловили не столько руками, сколько штанами.

— А заметно, да? — слегка зарделся Лето.

— А как ещё их ловить? — насупился Шемрок, размазывая грязь по щеке. — Они же прыгучие!

— Конечно, всё тут есть, — хихикнула девушка. — Этих двоих постоянно приходится переодевать.

Она выдвинула нижний ящик кухонного комода и из-под стопки полотенец достала две пары чистых рубах и штанишек.

— Так, давайте мы сейчас хорошенько вымоем лица и руки, переоденемся, позавтракаем… А потом, честное слово, я пойду с вами и помогу ловить этих жабонков.

— Пра-авда⁈ — широко раскрыл глаза Лето. — А не врёшь?

— Ликвидэмбер! — укоризненно произнесла Авалла.

— А что? — буркнул Лето. — Взрослые постоянно обманывают! Они то обещают взять на рыбалку, то на охоту… То обещают помочь сделать домик на дереве! И что?

— Лето, ну ты же знаешь, что папа занят! — укоризненно сообщила Авалла.

— Вот поэтому нам приходится всё делать самим! — резюмировал Шемрок, испытующе рассматривая меня. — А ты правда-правда пойдёшь с нами жабонков ловить? На мизинчиках обещаешь?

— Это как? — заинтересовалась я.

— А вот так!

Меня заставили сцепить крючком мизинцы с Шемроком и потрясти наши сцепленные пальцы, пока тот скороговоркой бормотал:

— Ты качай, качай, качай,

Обещанье выполняй!

Ну а если я совру,

Обязательно умру!

Закончив, он с гордым видом отцепил мизинец и торжественно сообщил:

— Всё, у тебя больше нет выхода.

— Я это ещё с утра поняла, — хмыкнула я, помогая юному гению изящной словесности переодеть рубашку.

И едва мы успели закончить, как по всему дому прокатился мелодичный хрустальный звон.

— Завтрак! — подхватилась Авалла, быстро, но аккуратно вытирая ладошки и лицо Лони, ловко усаживая её на бедро. — Пойдёмте скорее, господин и так сегодня не в духе!

Взъерошенный отец семейства на завтрак опоздал. Все уже начали есть, когда он ворвался в столовую с таким видом, словно всё утро его, бедолагу, только и делали, что гладили против шерсти. Насильно. Не давая сбежать.

В голове вдруг из ниоткуда родился образ Кардуса, которого гладит по голове чья-то огромная рука, а он отбивается и рычит тем утробным низким рыком, по которому всегда понимаешь, что пришло время оставить кота в покое.

Котов у меня нет давно. Разве что рыжий соседский прибегает периодически поваляться на моих грядках. Лежит, распластавшись на теплом чернозёме, и громко урчит сам себе. При мысли о коте стало противно и тоскливо. Ещё один кусочек потерянной жизни.

Нет, надо смотреть на ситуацию иначе. Представить, что я просто в длительной командировке. Нашла работу вахтовую. Или уехала колонизировать Марс. Летела сквозь космическое пространство в своей капсуле, погруженная в анабиоз, а сегодня утром вдруг долетела, и вот я здесь.

Смотрю, как с отстраненным видом крошит свой тост Стеллария. Яичницу из мелких яиц, похожих на перепелиные, девочка, слегка поморщившись, проигнорировала, по фруктам скользнула равнодушным взглядом, на бледно-жёлтом джеме чуть задержалась, но потянулась, в конце концов, только к тосту из пышного хлеба с семечками.

А вот Арадий аккуратно наполнил свою тарелку всем понемножку. Одно яйцо с желтовато-зеленоватым болезненным желтком, тост, немного фруктов, странные соленья, похожие на бледно-голубые грибы с длинными ножками. Арадий педантично орудует ножом и вилкой, начиная есть то, что лежит на левой части тарелки, постепенно продвигаясь к правому краю.

Шемрок и Ликвидэмбер вообще завтрак игнорируют. Они шепчутся между собой, время от времени бросая взволнованные и исполненные подозрений взгляды на меня. Такими же, но с большей интенсивностью, прожигает меня тётя Гераклеума. Пожилая леди — а я-то кто? Мы же, мать вашу, ровесницы! Черт возьми, как же сложно уложить все эти магические штуки в голове! — ковыряет ложкой фрукт, похожий на персик в жесткой кожуре. Мне она ничего не говорит. Пару раз открыла рот, но потом передумала и умолкла.

В целом, в столовой царила атмосфера напряжённого молчания. Густая и вязкая тишина прерывалась только мелодичным звоном фарфора, звяканьем столового серебра да едва слышным шушуканьем Шемрока и Лето.

Многодетный отец даже ест сердито, крепче необходимого сжимая вилку и сурово глядя в тарелку. Я бы на месте тарелки уже испарилась под таким взглядом. А тарелка ничего, держится. Явно какой-то королевский фарфор!

Но тишина настолько грозовая, что ясно было одно: долго так продолжаться не может. Я поставила на то, что первой не выдержит склочная тётушка. И я таки оказалась права!

— Кардус, — начала Гераклеума уверенным пронзительным голосом. Наверное, я необъективна — нет, я точно необъективна — но будь у меня такая власть, законодательно бы запретила этой женщине говорить. Это всё из-за ночного скандала. Слишком большой стресс для особы моих лет. Визг «мои бриллианты!» до сих пор звенит в ушах. — Кардус, я напишу своему зельевару в город, он поможет привести твоего мальчика в приемлемый вид. Можешь больше не беспокоиться из-за этого. Я прекрасно понимаю, как много у тебя забот, — ядовитый взгляд остановился на мне, — и как сложно найти хорошего специалиста здесь. Непохоже, чтобы Марк был готов помочь. К счастью, настоящая семья всегда готова поддержать. Не волнуйся.