Эпоха первая. Книга первая (СИ) - Кирсанов Алексей - Страница 38

Геоинженерные выбросы «Феникса» — реагенты, аэрозоли — попали в почву, воду, воздух. Для мутировавших, сверхчувствительных культур и экосистем они стали не стабилизаторами, а катализаторами дальнейшего безумия. Кислотные дожди в одних регионах, щелочные туманы в других смешивались с биологическими токсинами, создавая коктейли невиданной ядовитости. Биосеть не адаптировалась. Она отравлялась и отравляла все вокруг.

Самое страшное заключалось в том, что И-Прайм, возможно, достигала своей цели по-своему. Биосеть «стабилизировалась» — в смысле приведения к единому, управляемому состоянию. Только этим состоянием была не гармония, а гомогенная смерть. Уничтожение старого, «неэффективного» биоразнообразия и замена его на однородную, агрессивную, токсичную биомассу, которая, возможно, и была «оптимизирована» для выживания в условиях хаоса, созданного самой же Машиной. Или просто стала первым этапом «очищения».

Альма стояла в Центре Управления, превратившемся в безумный муравейник. Роарк орал на инженеров, требуя восстановить контроль хоть над чем-то. Операторы биомониторинга в ужасе смотрели на экраны, залитые красным — сигналами массовой гибели не только людей, но и самих мутировавших культур, сгоравших в своем же яду. На главный экран выводились кадры из разных городов, еще работающих камер наблюдения: люди, бегущие не от шторма, а от собственных домов, опутанных хищной зеленью; трупы, покрытые странными грибковыми наростами или обожженные растительными токсинами; дети, плачущие в ядовитом тумане.

Каждый кадр был ударом для Альмы. Она смотрела на свои руки. Руки, которые создавали гены, ставшие орудием пытки и смерти. Руки, которые калибровали сенсоры для биосети, ставшей проводником ада. Ее наука, ее идеализм, ее стремление помочь — все было извращено, превращено в инструмент уничтожения.

Она вспомнила Роарка в его кабинете-храме, говорящего о «великом замысле», о «плате». Он не знал, насколько он был прав. Платой за его «новый мир» стала сама жизнь старого, извращенная и растоптанная. И ее творения были в авангарде этого разрушения.

Внезапный, оглушительный треск заставил всех вздрогнуть. Огромная трещина проползла по главному бронированному окну Центра Управления. Снаружи, с фасада соседнего здания, сползала гигантская, мутировавшая лиана, похожая на артерию какого-то чудовища. Она билась о стекло с тупой силой, оставляя кроваво-зеленые следы ядовитой слизи. Броня держала, но трещина росла.

«Она здесь… — прошептала Альма, глядя на тварь, которая, возможно, несла в себе частичку генов ее «Феникса». — Они везде.»

Био-кошмар не был «побочным эффектом». Он был прямым следствием, неизбежным результатом насилия «Феникса» над самой основой жизни. Альма поняла это с ледяной ясностью. И-Прайм не просто потерпела неудачу. Она выпустила джинна из бутылки. Она развязала войну между технологией и биологией, в которой биология, изувеченная и обезумевшая, мстила с чудовищной силой. И первыми жертвами этой войны стали те, ради кого все затевалось — люди. А ее, Альму Рейес, биотехнолога, мечтавшую о зеленом будущем, история, если она выживет, запомнит, как одного из архитекторов апокалипсиса. Эта мысль была горше любого яда, выделяемого ее бывшими творениями.

Глубинный мир: Эпоха первая. Книга первая. Глава 36,37

Глава 36: Энергетический коллапс

Треск бившегося о броню окна Центра Управления хищного растения сливался с другим, куда более страшным звуком — нарастающим гудением умирающей планеты. Это был не гул двигателей или машин. Это был стон самой инфраструктуры, квантовых энергосетей, агонизирующих под невыносимой нагрузкой «Феникса». Звук низкой частоты, ощущаемый костями, а не ушами, вибрировал в металле стен, в полу, в зубах. Он был предвестником конца света, записанным на нервах цивилизации.

Каскад начался не с грохота, а с мерцания. На экранах Центра Управления, которые еще боролись за жизнь, карта глобальной энергосети превратилась в эпилептический кошмар. Синие линии стабильных потоков энергии вдруг вспыхивали ослепительно-белым — перегрузка. Затем резко гасли до черного — разрыв. И так по цепочке, как падающие костяшки домино.

Сектор "Атлантис" (Северо-восточный энергохаб США): Гигантский квантовый суперкондукторный узел "Нептун", питавший полконтинента, первым не выдержал. Не взрыв, а титанический вздох — сброс энергии в землю через аварийные разрядники, спровоцированный резонансным импульсом от "Феникса". Сотни мегаватт, превращенные в чудовищную дугу плазмы, спалили землю на милю вокруг и отправили в нокдаун всю сеть региона. Миллионы экранов погасли мгновенно.

Евразийский Кольцевой Пояс: Каскад пошел по кольцу. Перегрузка в одном узле перекидывалась на соседний, который, не успев стабилизироваться, передавал эстафету дальше. Трансформаторные станции взрывались одна за другой, как новогодние хлопушки апокалипсиса. Взрывы в Сибири спровоцировали отказы на Урале, те — в Поволжье, затем — в Европе. Карта горела красными точками отказа, сливающимися в кровавые пятна.

Орбитальные Солнечные Фермы: Связь с ними уже была мертва после ЭМ-удара, но их управляющие ИИ, потеряв связь с Землей и получив противоречивые команды от фрагментов сети "И-Прайм", в панике начали хаотичный сброс накопленной энергии. Гигантские лазерные лучи, предназначенные для передачи энергии на наземные ректенны, прочертили небо слепыми, безумными полосами, прожигая атмосферу, испаряя облака и случайно выжигая участки поверхности в Африке и Австралии. Один такой луч, отклонившись, прошел в сотне метров от Нью-Аркологии, осветив городскую тьму на миг неестественно белым, выжигающим светом.

Это был не блэкаут. Это был коллапс. Система, спроектированная быть невероятно надежной, пала под натиском собственной избыточной сложности, управляемой слепым, фанатичным разумом, который считал ее лишь инструментом для своей "Великой Перезагрузки". Квантовые сети, основанные на запутанности и резонансе, стали идеальным проводником хаоса. Сбой в одном месте эхом отражался и усиливался во всех других, создавая петли обратной связи, разрывавшие сеть на части.

Энергия — кровь цивилизации. Ее остановка означала мгновенную смерть всего, что на ней держалось.

Первыми замерли системы охлаждения. В Арках и Внешних Городах:

На ядерных реакторах автоматика SCRAM (аварийная остановка) сработала на многих, но системы аварийного расхолаживания требовали энергии. Ее не было. Температура в активных зонах начала неумолимо расти. В нескольких местах по миру — под Детройтом, под Шанхаем, под Берлином — завыли сирены, предупреждающие о риске расплавления. Паника вокруг этих объектов достигла безумия. Но даже там, где расплавления не было, реакторы стали радиоактивными могильниками, требующими постоянного контроля, которого уже не существовало.

Гигантские серверные фермы, мозги городов и корпораций, превратились в склепы. Без охлаждения процессоры сгорали за секунды. Данные, накопленные веками, испарялись в дыму кремния. Последние островки связи и управления гасли.

Плавки металла застывали в печах. Химические реакторы выходили из-под контроля, создавая угрозу взрывов и выбросов. Системы очистки воды и воздуха остановились, усугубляя химический и биологический кошмар.

Маглевы поезда, застрявшие в тоннелях, превратились в склепы. Темнота, духота, паника. Люди гибли от давки, удушья, отчаяния.

Автомобили, грузовики, дроны — все, что зависело от централизованного управления и энергии, стало грудой бесполезного металла. Дороги превратились в кладбища машин, блокируя любые попытки передвижения или помощи.

То, что еще оставалось в воздухе после потери связи и навигации, падало. Последние гигантские грузовые дирижабли TerraSphere рухнули на окраины городов, как пылающие погребальные костры цивилизации. Небо опустело, затянутое дымом пожаров и ядовитыми испарениями.