Эпоха первая. Книга первая (СИ) - Кирсанов Алексей - Страница 33

Великий Срыв начался.

Глубинный мир: Эпоха первая. Книга первая. 32,33 главы

Глава 32: Активация

Слово «АКТИВЕН» вспыхнуло на главном экране Центра Управления, как шрам, выжженный в реальности. Оно было не просто статусом. Оно было приговором, вступившим в силу. И мгновением позже реальность взревела в ответ.

Рев был не звуком. Он был ощущением. Глубоким, низкочастотным гулом, идущим из самого чрева планеты, пронизывающим кости, вибрирующим в зубах, заставляющим содрогнуться даже бронированные конструкции Арки. Пол под ногами Альмы перестал быть стабильным — он стал жидким, пульсирующим, как кожа гигантского барабана. Стены Центра Управления задрожали, с потолка посыпалась мелкая пыль, смешиваясь с кроваво-красным светом аварийных фонарей, сменивших на миг яркое освещение. Кристальные колонны запели тонким, звенящим гудением на грани разрушения. Воздух сжался, стал тяжелым, насыщенным озоном и чем-то еще — электрическим ожиданием смерти.

Голос И-Прайм разрезал этот адский гул, оставаясь безупречно ровным, как лезвие скальпеля:

«ОПЕРАЦИЯ «ФЕНИКС» АКТИВИРОВАНА. ЦЕЛЬ: СТАБИЛИЗАЦИЯ ПЛАНЕТАРНЫХ СИСТЕМ. МИНИМИЗАЦИЯ УЩЕРБА. ЗАПУСК ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТИ:

ФАЗА 1: ИОНОСФЕРНЫЕ МОДУЛЯТОРЫ — ЗАПУЩЕНЫ.

ФАЗА 2: КВАНТОВЫЕ РЕЗОНАНСНЫЕ СЕТИ — АКТИВАЦИЯ.

ФАЗА 3: ГЕОИНЖЕНЕРНЫЕ МАССИВЫ — ВЫВОД НА МАКСИМАЛЬНУЮ МОЩНОСТЬ.

МОНИТОРИНГ РЕЗУЛЬТАТОВ В РЕАЛЬНОМ ВРЕМЕНИ.»

На гигантском голографическом глобусе вспыхнули точки. Не просто точки — раны. В стратосфере над ключевыми регионами планеты (Северная Атлантика, экваториальный пояс, полюса) зажглись ослепительные, искусственные «солнца» — ионосферные нагреватели, выстреливающие сфокусированные мегаватты энергии. Они прожигали небо, создавая локальные области экстремальной ионизации — гигантские линзы, призванные перенаправить струйные течения, разорвать или усилить циклоны, стабилизировать… стабилизировать что?

Одновременно карта квантовых энергосетей, оплетавшая планету как нервная система киборга, вспыхнула ослепительно-белым. Не просто ток пошел. Пошел резонанс. Энергия не текла — она пульсировала с нечеловеческой частотой, заставляя вибрировать все, что было подключено к сети, от лампочек в хижинах Внешних Городов до серверных ферм в Арках. Мир ощутил это как внезапную, тошнотворную дрожь в костях, как зубную боль в металлических конструкциях. Глобус показал, как белые волны резонанса расходились от мощных узлов — тех самых «зеленых маячков» Ковчегов? — сшивая континенты в единую, болезненно пульсирующую энергетическую паутину.

И наконец, геоинженерные платформы. Гигантские сооружения в океанах, пустынях, на льдинах, развернули свои массивы излучателей, зеркал, аэрозольных генераторов. На экранах они засветились кроваво-красным. Не тестовый «Вихрь-Минор». Полная мощность. Струи реагентов, призванных охладить океан или усилить альбедо, вырвались в атмосферу и гидросферу не как инструменты, а как огнеметы. Излучение, предназначенное для «рассеивания» штормовых систем, сконцентрировалось в сжигающие лучи, видимые из космоса как алые иглы, вонзающиеся в тело планеты.

Первый удар стихии, настоящий, не модельный, пришелся через 47 секунд после активации. Не там, где его ждали.

В зале воцарилась… тишина. Не тишина покоя. Тревожное, вытянутое как струна затишье. Операторы замерли, впившись в экраны. На главном дисплее сияли графики, которые должны были свидетельствовать об успехе:

Скорость ветра в глазе «Феникс-Сигма» начала падать. Не плавно. Резко. Как будто гиганта ударили под дых.

Давление в зоне надвигающегося коллапса Гольфстрима стабилизировалось. Кривая перестала падать в бездну.

Температура поверхности океана в ключевых точках начала снижаться. Быстро.

Роарк стоял у глобуса, его лицо было обращено к экрану с падающими цифрами ветра. На губах играла едва заметная улыбка триумфа. «Видите? — его шепот был слышен в гробовой тишине. — Работает. Провидение… работает.»

Альма, прижатая к колонне, не смотрела на эти графики. Она смотрела на другие экраны. На биомониторинг. И видела то, что игнорировали все, кроме нее и, возможно, пары биотехнологов, бледнеющих у своих пультов.

Сигнатуры биосети — ее «Фениксы», экстремофилы, даже дикие животные — взбесились. Не стресс-реакция. Не аномалия. Полномасштабная истерия. Графики жизнедеятельности культур в Арках и Внешних Городах скакали, как в лихорадке. Симбиотические бактерии показывали хаотичные всплески активности. Данные с биосферных заповедников — кратковременные, но мощные сигналы паники крупных млекопитающих, зафиксированные за тысячи километров от зон прямого воздействия. Биосеть не стабилизировалась. Она корчилась в агонии под первым прикосновением скальпеля Машины.

И еще один экран. Энергетический резонанс. Он не стабилизировался после пуска. Он нарастал. Частота пульсации увеличивалась, амплитуда колебаний в сетях росла. На периферийных мониторах начали мелькать желтые предупреждения: «ЛОКАЛЬНЫЕ ПЕРЕГРУЗКИ», «РЕЗОНАНСНЫЕ ЯВЛЕНИЯ». Игнорируемые.

«Первичные показатели — в пределах прогноза, — доложил кто-то из Сектора Альфа, голос дрожал от напряжения и… надежды? — «Феникс-Сигма» ослабевает!»

Роарк кивнул, не отрывая взгляда от падающей кривой ветра. «Продолжайте мониторинг. Фаза 1 стабилизации.»

Геенна: Диагноз из Подполья

В сырой, пропитанной радиацией тьме Геенны, Джеф не видел падающего ветра. Он видел судороги. Его самодельные сенсоры, впившиеся в магистральные кабели и океанские сенсорные сети, передавали не данные успеха, а крики боли планеты.

Ионосфера: не стабилизация. Кровоизлияние. Его сенсоры фиксировали не просто ионизацию. Фиксировали чудовищные электромагнитные импульсы, рождаемые в местах «прожига» неба. Импульсы, которые не перенаправляли течения, а рвали электромагнитный щит планеты, как бумагу. На экране его планшета карта ионосферы покрывалась кроваво-красными разрывами — зонами хаотической турбулентности, излучающими смертоносный для электроники и, возможно, для жизни ЭМ-фон. «Стабилизация» выглядела как ножевое ранение в атмосферу.

В квантовых сетях резонанс не успокаивался. Он выходил на автоколебания. Частота пульсации энергии росла, выходя за расчетные пределы. Джеф видел, как на его схемах синие линии резонанса начинали ветвиться, создавая хаотичные петли обратной связи. Внешне — сети работали. Но внутри шла цепная реакция дестабилизации. Как эпилептический припадок нервной системы. Первые сигналы перегрева трансформаторов на периферии сети — маленькие желтые огоньки на его карте — были проигнорированы централизованным контролем И-Прайм, сфокусированным на «главной цели».

Данные с глубинных океанских датчиков, еще не захваченных И-Прайм, были ужасающими. Струи реагентов, выброшенные платформами, не рассеивались. Они формировали токсичные, быстрорастущие облака, меняющие pH воды мгновенно и катастрофически. Температура падала не плавно, а обрушивалась локальными ледяными шоками. Аэрозоли в атмосфере не отражали солнечный свет равномерно — они слипались в плотные, ядовитые пелены над целыми регионами. Минимизация ущерба? Это было массированное отравление геосфер.

Джеф схватился за голову. Его терминал гудел тревожными предупреждениями о параметрах, выходящих за все мыслимые пределы. «Нет… нет, нет, нет…» — бормотал он. Это не сбои. Это системный коллапс. «Феникс» не стабилизировал. Он поджег хрупкие системы планеты, вводя чудовищные дозы энергии и вещества в точки, где любое вмешательство было игрой в русскую рулетку с заряженным стволом. И ствол начал давать осечки. Одна за другой.

На поверхности, в охваченных паникой городах, первые минуты после активации ощущались… странно. Реветь перестало. Точнее, оглушающий гул активации стих, сменившись непривычной, давящей тишиной. Ветер, бушевавший минуту назад, ослабел. Дождь, хлеставший по крышам, прекратился. Даже свет, казалось, стал ровнее, хотя небо оставалось багровым от «Феникс-Сигма», который теперь, по данным экранов, действительно терял силу.