Повелительница пустыни (СИ) - Рош Ярина - Страница 12

Услышав слова отца, я замерла, не в силах поверить, что вот так просто решилась моя судьба.

Неужели у них уже была договорённость насчёт помолвки? Неужели все скрывали такую важную для меня новость?

Я вскочила и переводила взгляд с одного лица на другой и не могла поверить, что все, все молчали и делали вид, что ничего не знают.

Но как так?

— Садись, тэлам(милая). Не волнуйся, — проговорила тётя Кара, ласково обнимая меня за плечи.

— Как не волноваться…, — я чуть ли не заикалась от такой несправедливости.

— Это не к тебе придёт мейн, а к нам с Ромхатом. Он попросил моей руки у твоего отца. Он дал своё согласие.

— Прости, эврам, нужно было сначала тебе новость сказать, а я опять сразу о делах говорю, — проговорил отец, но в его глазах не было видно сожаления.

Да и мама улыбалась, потихоньку отправляя ложку в рот. Вот опять урок на голову мне свалился: сдержанность, послушание и уважение к выбору родителей.

Эта новость наполнила меня двойной радостью. Во-первых, чаша сия миновала меня, пусть на какое-то время, во-вторых, я искренне радовалась за тётю.

Не каждой женщине в столь зрелые годы даруется шанс познать истинное женское счастье, а то, что у неё оно будет, не вызывало сомнения.

Из обрывков разговоров я узнала, что Ромхат давно одинок. Первая жена его покинула этот мир много лет назад, и с тех пор он не позволял никому войти в его сердце.

Оказалось, он был не просто нашим верным помощником, но и служил самому Повелителю, исполняя долг джемата, нашего защитника.

И как только появилась возможность, он, не медля ни мгновения, обратился к отцу с просьбой о союзе с Карой.

Отец, безусловно, был изумлен, но, видя его неподдельное стремление связать свою жизнь с ней, долго не раздумывал.

Тётя приняла предложение, хотя в первое мгновение на её лице отразилось неверие, сменившееся затем робким смущением.

Я и не подозревала, что для таких союзов не требуется пышных торжеств, а достаточно лишь торжественного ужина в присутствии мейна. После него молодожены могли спокойно отправиться в дом мужа.

Тёти, оживленно переговариваясь, хлопотали над столом, словно птицы, вьющие гнездо.

Кара и Ромхат стояли возле мейна, в руках невесты трепетала алая ленточка, вторую часть которой она передала мне со словами о счастье и благополучии.

— Пусть боги одарят тебя бесконечной любовью, терпением, взаимопониманием и крепкими детьми, — пожелала мне тётя, вкладывая ленточку в мою ладонь.

С тех пор каждое утро я доставала эту ленточку из шкатулки, улыбалась и предавалась мечтам.

Пролетали дни, приближая знаменательный и волнующий день, и никто не догадывался, что на пороге нашего дома стоит роковая встреча, перевернувшая привычный ход вещей.

Начало нового дня ознаменовалось ярким солнцем, суетой на кухне. Тётя с мамой уехали на базар, а мы с Амией потихоньку сбежали под тень вяза, где проводили последние дни вместе, вспоминая наши забавы и игры.

Мы просто хотели насладиться общением друг с другом. Вполне возможно, что я потом с Амией долго не встречусь, как-никак расстояние между нашими домами будет очень велико.

Появился ветер, пригнавший с собой тучи, и вскоре закапал дождь, постепенно превращаясь в ливень, который выгнал нас из уютного гнездышка и загнал под крышу дома.

На дворе послышались голоса, и в дом вошли промокшие мама с тётей, а за ними и Ромхат с корзинами.

Шум дождя, приглушенный стенами, не мешал нам наслаждаться тихим чаепитием.

Почти вся семья собралась за столом, но в воздухе витала едва уловимая тень пустоты. Отца снова не было дома, как это очень часто случается в последнее время.

Раньше его частые отлучки в лабораторию ощущались лишь как временное отсутствие, его незримое присутствие всё равно наполняло дом. Теперь же его отсутствие стало зияющей пустотой, безмолвной трещиной, которая отражалась на нашей жизни.

Мы все только и жили ожиданием его возвращения домой. И если я раньше гордилась, что он великий целитель, спасающий людей от болезней, то сейчас его признания и достижения вдруг стали ни так важны для меня.

Я ждала его самого. Его крепких объятий, его доброго взгляда, его простого человеческого тепла.

Внезапный оглушительный стук в ворота расколол тишину. Мы обменялись взглядами, и сердца наши замерли в предчувствии, пока Ромхат отворял створки.

Надежда, что это, наконец, вернулся отец, хрупкой бабочкой трепетала в груди, но вместо него во двор въехали всадники, и во главе их восседал принц.

— Девочки, по комнатам! — властно скомандовала мама.

Пока внизу суетились, принимая нежданных гостей, мы затаились в своих комнатах, стараясь не издать ни звука, и этот строгий запрет, казалось, касался в первую очередь меня: я бы не прочь подглядеть за гостями

Амия же вся сжалась от страха — испуг темной тенью залёг в глубине её глаз.

В моей комнате воздух наэлектризовался предчувствием чего-то дурного, неотвратимого.

Неужели их просто застал дождь, и они решили переждать непогоду в нашем доме? Или все же нет? Может быть, его приезд связан с чем-то другим…

— Папа, — невольно вырвалось у меня, — с ним что-то случилось?

Но тут же я одернула себя. Если бы с отцом стряслась беда, принц бы не приехал лично; о таком сообщают совсем другие люди и совсем иначе.

И все же я чувствовала, что витающая в воздухе тревога как-то связана с этими незваными гостями.

В глубине души еще теплилась наивная мысль: он же принц, что дурного он может нам сделать?

Когда шум внизу утих, я поняла, что гостей накормили, предложили нехитрую сухую одежду и предложили отдохнуть, пока за окном бушевал дождь.

Рано утром свита вместе с принцем отбыла, и я с облегчением выдохнула.

Спустившись вниз, я ощутила, как напряжение немного рассеялось, и увидела, что лица родных, хоть и тронутые усталостью, вновь обретали спокойствие.

Главное, что кошмар миновал. Принц со своей свитой уехал, и можно возвращаться к обычной жизни, к прежним заботам и радостям.

Не привыкли мы принимать таких высоких гостей, и среди нас иногда раздавался вопрос: сумели ли мы угодить ему или нет?

Мама держалась скованно, никак не могла отпустить напряжение. Пусть принц и не высказал недовольства ни едой, ни отдыхом, сомнение, словно въедливый червь, грызло её изнутри, не давая поверить его словам.

Мы сели завтракать, как раздался голос тёти:

— А где Амия?

Вопрос повис в воздухе, словно ледяная сосулька, мгновенно заморозив пространство предчувствием беды.

Тишина стала осязаемой, тяжелой, словно войлочная ткань, накинутая на наши плечи.

В глазах, устремленных друг на друга, читалось не только беспокойство, но и какое-то предчувствие неотвратимости беды.

Казалось, даже время замерло в ожидании ответа. Секунды тянулись мучительно долго, превращаясь в вечность.

Мама побледнела, ладонь судорожно прижалась к груди, словно пытаясь удержать застучавшее сильнее сердце.

Тёти синхронно выдохнули сдавленно, будто подавились невидимым комком, и замерли, обратившись в безмолвные каменные изваяния.

Мама взметнулась вверх по лестнице, и её торопливые шаги громом раскатились в тишине дома.

Никогда бы не подумала, что в её поступи столько тяжести. Вслед за ней мешая друг другу, в дверном проёме, метнулись тетушки, внося суетливый хаос.

Дверь в комнату сестры захлопнулась прямо перед моим носом, отрезав меня ото всех.

Сколько бы я ни давила на ручку, не дергала её, казалось, за той стороной дверь подперли грудой камней.

Прильнув ухом к холодной поверхности, я тщетно пыталась услышать хоть что-то.

Тишина… лишь едва уловимый приглушенный всхлип пробился сквозь толщу дерева.

Почему меня не пускают? Что с Амией? Отчего такая зловещая тишина и никто не выходит? Что произошло?